Сергей Медведев: Будущее наступило в России в январе 1990 года, когда на Пушкинской площади открылся первый ресторан "Макдональдс". Многие помнят гигантские многокилометровые очереди. Людям была непривычна идея фастфуда, они разнимали их, вынимали котлеты пытались есть их ножом и вилкой. Сейчас это все уже прошлое, "Макдональдс" требуют признать "иностранным агентом". "Бей "Макдональдсы" – приемлю только наш родной ларек!", как пел Юрий Шевчук.

Сегодня мы поговорим о будущем "быстрой еды". И об этом сюжет нашего корреспондента Антона Смирнова.

Антон Смирнов: Фастфуд, тяжелая и жирная пища, в то же время сочетающая в себе все необходимое для насыщения после тяжелого рабочего дня, по праву стала традиционной едой бедняков ХХ века. Сегодня фастфуд стремительно меняется, на место крупных международных компаний пришли сотни новых бурегрных, дайнеров, точек стритфуда и фуд-траков. Некоторых из них специализируются только на одном блюде, другие делают ставку на дорогие ингредиенты. Тем самым акценты в современном быстром питании смещаются в сторону гурмэ, высокой кухни. Но это вовсе не означает, что гиганты бизнеса, превратившие кулинарию в конвейер, уйдут с рынка, дешевая и сытная еда останется востребованной. Уже сейчас существуют специальные порошковые смеси, которые призваны заменить традиционные блюда, давая все необходимые калории.

Сергей Медведев: У нас в гостях Михаил Гончаров, основатель сети ресторанов быстрого питания "Теремок", и Дарья Цивина, ресторанный критик, обозреватель Издательского дома "Коммерсант" и сооснователь консалтинговой группы "Prosto Expert".

Михаил, я уже не раз слышал, что фастфуд в кризисе, что это вообще закрывающийся жанр, количество ресторанов уменьшается – в Америке, в частности. Это так?

Михаил Гончаров: Почти. За последние десять лет в Америке очень высокими темпами развивается новый поджанр быстрого питания, который называется "фаст-кэжуал". Отличительные черты этого жанра – ресторанная подача блюд, ресторанное качество и вкус, но быстро, и это полное отсутствие консервантов, заморозки, приготовление еды после заказа. Этот сегмент растет на 20% в год уже на протяжении последних 20 лет. Лидеры американского бизнеса открыли по две, по две с половиной тысячи точек.

Жанр фастфуда стагнирует. В Америке происходит снижение его оборотов. Сегмент фас-кэжуала изначально дороже на 40, 60, 70%.

Сергей Медведев: Но фастфуд – это же не только ресторан, есть и домашний фастфуд – пельмени, сосиски, пиццы, "Доширак".

Дарья Цивина: Я никогда не рассматривала пельмени и сосиски в таком ракурсе. Для меня это, скорее, направление кулинарных отделов в супермаркетах и отдельно стоящих кулинарных точек, продающих готовую еду, когда можно или что-то доготовить дома, или просто разогреть.

Сергей Медведев: А этот сегмент, по-вашему, растет?

Дарья Цивина: Бешеным образом! Я вижу это по количеству появляющихся точек, по переформатированию уже существующих сетей в этот формат и по количеству моих собственных знакомых, которые вечером идут и затовариваются в том же супермаркете вместо того, чтобы готовить дома. Я, по-моему, единственный горожанин, который противостоит всему этому и готовит дома сам.

Сергей Медведев: Вам доводилось покупать какую-то более высокую кулинарию в этом жанре?

Дарья Цивина: Нет. Но по долгу службы я бывала в заведениях, которые называют себя кулинарными лавками, и пробовала там еду – это всегда более-менее достойно.

Михаил Гончаров: Это съедобно или достойно?

Дарья Цивина: По-разному. Кстати, ассортимент этих лавок почему-то на редкость однообразен.

Михаил Гончаров: Все эти кулинарные лавки имеют единый производственный центр.

Дарья Цивина: Я, например, ужасно расстроена тем, что в кулинарных лавках нет блюд грузинской кухни. Если бы я была их клиентом, я бы, конечно, покупала сациви и прочие подобные вещи, которые очень трудно готовить дома. Но это, конечно, не так дешево, как винегрет.

Михаил Гончаров: В "Глобус гурмэ" есть и сациви, и лобио.

Дарья Цивина: Значит, уже есть, но мало где. А так в основном это слегка паназиатская кухня и наша кухня, начиная от салатов и заканчивая самыми обычными горячими основными блюдами.

Сергей Медведев: Михаил, вы не испытываете конкуренцию с этой стороны?

Михаил Гончаров: Испытываем. В России обратная ситуация: последние три года можно назвать золотым веком фастфуда. KFC, "Бургер кинг" и "Макдональдс" за последние три года открыли столько новых точек, сколько не открывали за предыдущие 15 лет.

Сергей Медведев: В своем интервью вы жалуетесь на то, как "Макдональдс" выдавливает конкурентов за счет аренды, за счет своего оборота.

Михаил Гончаров: Я просто старался объяснить, почему у нас такие цены. Одним из факторов, который заставляет нас держать такие высокие цены, – это аренда.

Сергей Медведев: Каков средний чек в "Теремке"?

Михаил Гончаров: 350 рублей. Я сегодня в "Теремке" поел на 500: это был борщ и новинка – блин "Куриный барбекю". Но сейчас самый хит – это блин "Черный терияки".

Сергей Медведев: У вас же русская кухня – какой "Черный терияки"?

Михаил Гончаров: Мы никогда не паразитировали на чрезмерной русскости, никогда глобально не эксплуатировали русских мотивов. У нас всегда был блин с ветчиной и сыром, которого нет ни в одной кулинарной книге.

Сергей Медведев: Дарья, вам доводилось писать обзоры фастфуда?

Дарья Цивина: Нет. Я вообще очень долго не признавала, что этот жанр заслуживает моего внимания. Но сейчас я все-таки периодически замечаю новых игроков на рынке именно в сегменте фастфуда и стала о них писать: невозможно делать вид, что этого нет.

Сергей Медведев: Ваш средний читатель не является потребителем фастфуда, люди не заскакивают на машине в драйв-ины?

Дарья Цивина: Сейчас, после кризиса, начиная, наверное, с 2014 года, конечно же, все поменялось. С одной стороны, упал реальный доход среднестатистического москвича в сегменте среднего класса, прежде всего. С другой стороны, сами рестораторы, тоже стали обращаться именно к фастфуду. Все ключевые игроки очень активно ведут себя на рынке и открывают новые фастфудные сетевые проекты.

Сергей Медведев: Я хочу понять, что такое фастфуд – это перехватить что-то на бегу или это может быть нечто большее: например, самый первый "Макдональдс" был мощным культурным экспириенсом. Сейчас в фуд-кортах больших торговых центров это не просто перехват на бегу, а какое-то семейное времяпрепровождение. В том же "Макдональдсе" дают шарики, игрушки. Корпоративов я там не видел, но детские дни рождения отмечаются.

Михаил Гончаров: Как ни странно, если вернуться в Америку, то такие сети, как "Шик-Шак" и "Five guys" подают бургеры просто высшего класса. Такой бургер можно прекрасно подавать в файн дайнинг-ресторане, поэтому люди готовы по 15-20 минут стоять там в очереди.

Здесь, конечно, происходит разрыв шаблона. Комментаторы иногда пишут нам: что это за фастфуд, если нужно 15 минут стоять? Я Отвечаю: во-первых, мы не фастфуд, а во-вторых, поезжайте в Нью-Йорк, и даже при всей автоматизации вы будете 20 минут стоять, чтобы взять буррито за 9 долларов, но он реально вкусный, там шикарное мясо.

Дарья Цивина: Основное отличие фастфуда от всех прочих жанров в том, что между тобой и едой практически нет никаких дополнительных вещей: ни сервиса, ни интерьера, ни атмосферы, ни каких-то социальных составляющих, очень важных у нас.

Михаил Гончаров: "Макдональдс" создает фантастический интерьер.

Дарья Цивина: Кстати, это запрос нашего рынка или это их политика?

Михаил Гончаров: Это запрос европейского рынка. Они вышли во Францию, Германию, а там же огромное количество маленьких семейных ресторанов. Был дешевый фастфудный цветной пластиковый стиль с клоуном (клоун, кстати, у них везде просто исчез). Местные ресторанчики воспринимались как такие уютные места для души. Тогда, видимо, у них на уровне стратегии сформировалась мысль двигаться в сторону хорошего интерьера. Ведущим итальянским дизайнерам были заказаны разработки стильных интерьеров. А в Нью-Йорке я был в "Макдональдсе", где еду за твой столик приносят официанты.

Сергей Медведев: Вообще, видимо, фастфуд будет идти по пути роботизации. Уже есть полностью автоматические рестораны.

Михаил Гончаров: В Калифорнии есть несколько тестовых заведений, где роботы собирают салаты, иногда из сотен компонентов.

Сергей Медведев: Помимо вашей, есть еще сети питания русской кухни?

Михаил Гончаров: За последние 15 лет в этом жанре никто кроме нас не вырос из российских брендов. Даже "Му-Му" – все равно это один город, в Петербурге их нет. И там считанное количество точек.

Дарья Цивина: Тем не менее, они как-то живут. "Елки-палки" вообще закрылись.

Михаил Гончаров: С тех пор, как Новиков их продал, это уже были не "Елки-палки". Там последние пять лет уже была итальянская кухня.

Сергей Медведев: "Макдональдс" по-прежнему является лидером рынка и определяет основные тренды?

Михаил Гончаров: Они очень мощно развиваются. Я думаю, они сейчас уйдут в отрыв от "Бургер кинг", KFC. В Америке они до сих пор с большим отрывом идут впереди всех конкурентов по выручке на точку. Но пять-десять лет назад у них начались проблемы, они себя загнали в угол низких цен, им приходилось все больше и больше уходить в молекулярную кухню.

Мороженое, которое стоит 15 рублей за шарик, – это продукт молекулярной кухни. Аппарат, который его делает, использует какие-то фантастические технологии. Там есть какая-то уникальная помпа, как кофе-машина с высоким давлением, это фактически загустевший коктейль, нечто невероятно взбитое. Такие машины в два-три раза дороже стандартного мороженого аппарата. А картошка-фри сначала окунается в декстрозу, потом обжаривается, замораживается и везется по ресторанам, где уже второй раз обжаривается, и еще добавляется какой-то компонент, который придает ей цвет. Такую картошку невозможно получить дома.

Сергей Медведев: Но это все крайне не полезно для здоровья.

Михаил Гончаров: Это не домашняя еда. Но это дает уникальную форму, красивый золотистый цвет.

Сергей Медведев: Основой "фастфуд" – это по-прежнему бургеры?

Дарья Цивина: Да, безусловно. Такого рывка бургерных, как за последние несколько лет в Москве, я вообще не припомню. Для большинства молодого поколения, для тех, кто не стоял в той очереди на Пушкинской, нет ничего привлекательного в "Макдональдсе". А какие-то бургерные со своим лицом, со своей линейкой фирменных соусов и компонентов, то, как продвигается определенный бренд, как он себя позиционирует, это уже настоящее творчество.

Я ни разу за свою жизнь не была в "Макдональдсе" и мои дети тоже. Но вот эти новые сетевые проекты, начиная от того же "Фарша" и заканчивая "Burger Heroes"… Последний произвел на меня впечатление. Эти ребята совершенно по-другому подошли к делу, они действительно заморачиваются по поводу соли, хлеба, мяса.

Сергей Медведев: О будущем фастфуда и стритфуда рассуждает в интервью нашему корреспонденту Антону Смирнову повар Арсений Балакирев.

Арсений Балакирев: Я пять лет работаю поваром, а готовлю все 17, наверное. Никогда не работал в фастфуде, это мое убеждение, но коллеги рассказывали, что там невероятно высока оптимизация, все это становится производством, прямо заводом. Но сейчас мы нередко видим, что блюда фастфуда готовятся по принципу высокой кухни. Мы видим дорогущую крутую мраморную говядину, которую никогда не использовали в "Макдональдсе" и ни в одной другой американской бургерной. Тут есть некоторый перекос.

Людям нравится фастфуд, это удобно, но это, безусловно, потеря классической гастрономической традиции.

Чтобы понять, каково будущее гастрономии, надо понять, каково вообще социальное, политическое, экономическое будущее: произойдет ли по ряду экологических причин вырождаемость скота, останутся только птицефабрики, или мясо вообще исчезнет и станет привилегией очень богатых людей. И если останется фастфуд, то просто потому, что бедным людям надо что-то есть, и он будет вообще без животных белков, без какого-либо мяса. А другой фастфуд будет готовиться из очень дорогих продуктов и поедаться в ресторанах с таким пафосом, что это еда бедняков, которая стала едой богачей.

Сергей Медведев: Идет тренд на слияние фастфуда с более высокой кулинарией, или будет появляться все больше индустриальных, конвейерных форматов?

Михаил Гончаров: Мне кажется, наоборот: идет размежевание. Дело в том, что создание таких высокотехнологичных бизнесов, как KFC и "Макдональдс", вообще пока никому не по силам в России и в других странах.

В Азии тоже нет крупных сетей. Фастфуд, представляемый "Макдональдсом" – это как "Windows", это тяжело повторить. Это технологические гиганты.

Я сказал про молекулярную кухню – это не шутка. У них же из котлеты выплавляется ровно то количество жира, которое нужно для обжарки бургера. Кстати, повар немного ошибся по поводу американских бургерных: там как раз уже очень давно в этом самом фаст-кэжуал используют мраморную говядину.

Сергей Медведев: Насколько идет тренд на оздоровление фастфуда?

Михаил Гончаров: Настолько, насколько у людей есть деньги.

Сергей Медведев: В целом он стал здоровее?

Михаил Гончаров: Нет, это все просто гибнет на корню.

Дарья Цивина: На самом деле заявка на то, что фастфуд теперь стал здоровым, конечно же, есть как маркетинговый ход. Те же самые кафе "Прайм" позиционируют себя как здоровый фастфуд. Но все равно это конвейерная еда, обязательно с фабрикой-кухней, с циклом производства, с отсроченным приходом к клиенту этого блюда.

Сергей Медведев: А стритфуд, скажем, шаурма – об этом вам доводилось писать?

Дарья Цивина: Нет. Но сейчас у нас стритфуд вообще оказался полностью сознательно ликвидирован в процессе борьбы с киосками, и это просто преступление. На этом огромном роскошном направлении стоит вся Азия. Та же шаурма есть везде, и в том же Париже, и в любом другом европейском городе.

Михаил Гончаров: В стритфуде была мощная коррупционная составляющая, и его предпочли просто убить, чтобы не было коррупции. Я с 1998 года занимаюсь стритфудом: то, что там творилось, – это катастрофа.

Сергей Медведев: В идеале это гигантский нераскрытый рынок. Я вспоминаю азиатские города, фуд-маркеты: ты просто ходишь между этими ярко освещенными рядами, где что-то жарится, парится…

Михаил Гончаров: Мы к этому уже никогда не вернемся. Насколько я знаю, в Европе и Америке это все-таки меры социальной поддержки. В Нью-Йорке разрешение на эти стритфуды получают большей частью инвалиды, а потом сдают эти места в аренду. Одному человеку разрешается иметь не больше одного места. А у нас все это очень быстро монополизируется, выходят несколько игроков, которые сотнями получают места.

Сергей Медведев: Наверное, мне в Москве больше всего не хватает вот этого стрит-фуда. Михаил, вы ведь тоже были в этом сегменте, у вас были переносные киоски.

Михаил Гончаров: "Теремок" и начался с этих киосков, потому что у меня не было денег даже на маленький ресторанчик. С 2006 года мы их уже не открываем: я понял, что рано или поздно это все закроют. Там и не было никаких правил игры. Просто люди, обладавшие каким-то административным ресурсом, звонили чиновникам и просили кого-то где-то поставить киоск. Открывались такие сети. Мне просто надоело: я хожу, прошу, умоляю дать места, потом все получаю, а через год меня закрывают.

Сергей Медведев: Это такой провал! В Берлине есть легендарные киоски с карривурст (они стоят полтора евро). К некоторым киоскам в выходные дни выстраивается очередь человек из 50.

Михаил Гончаров: Я уже 15 лет подряд в мае заезжаю в Мюнхен и ему одну и ту же сосиску в одном и том же киоске. Я даже подошел к хозяйке, сказал ей об этом, и она очень обрадовалась. Она частный владелец, а у нас это все опять монополизировано. Конечно, так не получишь хороший продукт.

Дарья Цивина: Сейчас появятся рождественские рынки. На московском будет глинтвейн – и что к нему?

Сергей Медведев: Имбирный пряник.

Михаил Гончаров: Я в уличной торговле с 1999 года. То, что было при Лужкове и в последние два года – это небо и земля. Они сейчас действительно подбирают интересные концепции, и пряники есть хорошие, но, к сожалению, не дешевые.

Дарья Цивина: Это все смертельно дорого и дико однообразно. Видно, что никого туда не пускают.

Михаил Гончаров: Пускают. А нас как раз не пускают, на всех маркетах дают одну-две точки, прямо говорят: нам нужно, чтобы было много разных концепций. Может быть, идея создания гастрорынка да Даниловском рынке определила тех людей, которые могут его сделать: набрали с миру по нитке, и получается то, что там получается.

Сергей Медведев: Но там надо потратить тысячу рублей, чтобы нормально поесть. А вот когда ты бежишь по улице и можешь быстро поесть на сто рублей – хотя бы горячих каштанов… Такие вещи – это же дух города.

А на рождественских рынках в Европе можно заедать глинтвейн фруктами, которые окунают в кипящий шоколад, он на глазах остывает, и ты ешь эти сладкие палочки.

Михаил Гончаров: У них рождественская ярмарка по двести-триста лет на одном месте. А у нас – то митинги, то революции, то один мэр, то другой... Традиция очень важна. Это все создается десятилетиями. А мы опять в начале пути.

Сергей Медведев: Как будет выглядеть еда будущего? Обязательно ли это привычные продукты, которые мы берем у животных, у земли, или это может быть какая-то синтетическая еда? Наш корреспондент Антон Смирнов в течение нескольких дней выдержал нелегкое свидание с искусственным заменителем еды.

Антон Смирнов: Я решил провести эксперимент и питаться сойлентом – это еда будущего, порошковая еда, которая когда-нибудь должна заменить обычную еду. Я попробую есть это четыре дня и рассказывать вам, как я себя чувствую. В инструкции написано, что для одной порции мне нужно четыре мерных ложки. Я все пересыпал в специальный шейкер, у меня есть специальная штука, которая все это взобьет; мне нужно 200 миллилитров воды. По идее, как мне рассказывали, это должно быть похоже на блинное тесто.

На вкус, кстати, это не так и плохо, похоже на какое-то странное мороженное или сухое молоко. Сегодня я вообще не ел, и на голодный желудок это прекрасно, поэтому я, наверное, допью весь сойлент. Это был первый вечер и, мне кажется, я смогу пить сойлент все четыре дня.

Наступил второй день моей сойлентизации, я себя чувствую отлично после ночи, после сойлента, однако хочу сказать, что чувствовал голод вчера вечером после того, как впервые выпил сойлент. Четырех ложек мне совершенно не хватило – думаю, в этот раз я выпью пять ложек сойлента. Я чувствую наполненность желудка – да, я не хочу есть, но мое сердце голодно, я хочу чего-нибудь более существенного: суп или долму. Я хочу жевать эту еду.

Это вечер второго дня, и это мой второй ужин. Посмотрим, что будет завтра со мной и с моим желудком. Мой желудок как-то странно себя чувствует с утра, как-то мне тяжко. Поэтому я решил сделать себе английский завтрак. Сейчас я вам покажу, что это такое, на примере сойлента. Мой английский сойлент-завтрак будет вмещать в себя овсяную кашу и горячее молоко – собственно сойлент-порошок. Овсянка спасает дело.

Я уже второй раз за сегодня ем сойлент, я ем его три раза в день и чувствую себя сытым, но вялым. К концу третьего дня употребления сойлента, только одного сойлента три раза в день я себя чувствую не очень хорошо. Мне это не добавляет сил, не добавляет энергии, я, наоборот, чувствую себя вялым, хотя странно: там столько калорий – более 1700. Я не стану продолжать, не стану больше есть сойлент. Лично мне это не понравилось.

Сергей Медведев: Доводилось ли вам сталкиваться с какими-то заменителями продуктов? Бывает, мясо выращивают из пробирки. Как вы считаете, будет развитие в этом направлении?

Михаил Гончаров: Я думаю, будет. Есть такой термин "уберизация" – это самый большой риск для бизнеса по результатам опроса генеральных директоров ведущих мировых корпораций. Это неожиданно появляется на рыке и, по сути, разрушает его, как произошло с рынком такси. Может быть, научатся выращивать искусственный белок, и он будет намного дешевле, чем вся система содержания фермы, забой скота, разделка туш, – ведь это просто ванночки и хороший стейковый раствор.

Сергей Медведев: Что вы думаете по поводу уберизации?

Дарья Цивина: Я в этом смысле человек консервативных взглядов. Если уже столько тысяч лет мы едим мясо, рыбу, овощи и фрукты, пьем молоко и вино, то и дальше так будем. Я отказываюсь верить во все эти инновации.

Михаил Гончаров: А знаете, что будет самым главным стимулом? Цена. Уберизация – это когда очень быстро падает стоимость.

Сергей Медведев: Мне кажется, уберизация – это немножко другое, это различные сетевые формы производства и доставки еды, конструкторы еды.

Дарья Цивина: Да, это есть.

Сергей Медведев: Насколько это тренд будущего?

Дарья Цивина: Упрощение пути еды к клиенту сейчас очень востребовано, это развивается. Как бизнес-модель это очевидно намного более выгодно. Зачем арендовать площади и угрохивать во все это столько денег, когда можно иметь фабрику-кухню и, имея сеть доставки или контрагента, напрямую доставлять тем же людям еду. Люди получают при этом намного больше комфорта: им никуда не нужно ехать в плохую погоду или по пробкам, устав после работы.

Сейчас люди в России стали беднее, у них появилась куча проблем, а те, у кого есть деньги, конечно, ходят в рестораны, но это довольно узкий круг заведений. И любая доставка еды в дом, конечно, будет развиваться бешеными темпами.

На днях я брала интервью у новосибирского ресторатора Дениса Иванова, и он высказал забавную версию того, почему в Сибири так мощно стала развиваться доставка: людям запретили курить в ресторанах, а курят очень многие. Представьте себе – выйти покурить на 40-градусный мороз… И люди отказываются ходить в рестораны, хотят все то же самое получать дома.

Михаил Гончаров: Мировым лидером сегодня является Южная Корея, у нее 14% ресторанной еды доставляется через системы доставки. Европейский уровень – это 8-9%. В последние несколько лет в России происходил некий бум, и сейчас – до 6%. Есть рестораны, которые изначально созданы для доставки.

Сергей Медведев: Как будет выглядеть процесс получения еды через 20 лет?

Михаил Гончаров: Будущее закладывается уже сегодня: в Америке "Амазон" в каждом доме размещает постоматы. На первом этаже, где у вас был почтовый ящик, теперь тоже стоит ящик: вы подходите, подносите свой смартфон, ящик открывается, и вы берете оттуда еду.

Второй сервис, который они развивают: у каждого доставщика будет особый ключ для того, чтобы на несколько минут зайти в квартиру под видеокамерой – он приложил электронный ключ, дверь открылась, зашел, поставил еду в холодильник и ушел. Ездит грузовичок, у него там 20 ящиков: вложил их в постомат, запрограммировал и едет к следующему дому.

Сергей Медведев: Видимо, из еды убирается процессуальность – покупка, приготовление. В чем вообще идея фастфуда: от мысли о еде до удовлетворения этой потребности проходит буквально пара минут. Видимо, в этом направлении будут развиваться взаимоотношения человека с едой?

Дарья Цивина: Конечно, все работает на ускорение. Но какие-то высокие отношения с едой все равно останутся. Все равно останутся рестораны высокой кухни, останутся люди, которые будут сами готовить дома. А массовый сегмент, конечно, за доставкой.

Михаил Гончаров: Но это не касается гастрономического фаст-кэжуала: в "Burger Heroes" тебе испекли бургер, и ты должен сразу его есть.

Дарья Цивина: Они уже отказались от доставки, сказали: в этом случае мы теряем качество, у него уже сок просочится не так, как нужно.

Сергей Медведев: Михаил, вы будете по-прежнему развивать именно русский сегмент – блины, борщ?

Михаил Гончаров: У нас "Черный терияки" – номер два по продажам среди всей линейки блинов. А борщ – это хит и в Америке.

Сергей Медведев: У вас ведь два ресторана в Нью-Йорке.

Михаил Гончаров: Да. Одна дама там написала отзыв: она попробовала и очень пожалела, когда закончился блинчик, рассказала всем в офисе, и теперь ее задача – попробовать каждое блюдо в этом меню. Американцы – очень откровенные, увлекающиеся люди.

Мы там ввели в меню пельмени, они отлично идут. А гречневая каша там продается даже лучше, чем в России.

Сергей Медведев: Видимо, мы находимся на пороге какой-то революции фастфуда, а, будем надеяться, и стритфуда, который выйдет на российские улицы. Но сейчас приближается Новый год, и в это время, наверное, надо думать не только о фастфуде, но и о слоуфуде, о домашнем приготовлении и поглощении еды в кругу близких и дорогих людей, чего всем вам и желаю!