На конференции "Югославские войны: другое лицо европейской цивилизации?" в рамках проекта "Европа для граждан" корреспондент Русской службы Радио Свобода Айя Куге, которая много лет проработала на Балканах во время военных конфликтов, сделала доклад, посвященный Хатидже Мехмедович. Мусульманка, потерявшая мужчин своей семьи в Сребренице, нашла в себе силы дождаться, пока их останки будут найдены, и похоронить. Со временем Хатиджа стала общественным деятелем, президентом организации "Матери Сребреницы".
Двадцать два года назад, всего за несколько дней, начиная с 12 июля 1995 года, в окрестностях городка Сребреница в восточной Боснии были убиты тысячи человек. Они были расстреляны. Все они – боснийские мусульмане. Мужчины. Среди них – и 199 мальчиков моложе семнадцати лет. Это массовое убийство, крупнейшее в Европе со времен Второй мировой войны, было признано Международным трибуналом по военным преступлениям в бывшей Югославии геноцидом. Для боснийских мусульман Сребреница является символом их страданий.
В течение трех лет мусульманский анклав Сребреница был в полной изоляции, в сербском окружении. Он был объявлен “зоной безопасности ООН”. Затем эту охраняемую миротворцами Объединенных Наций территорию заняли силы боснийских сербов. Большинство мужчин, свыше 10 тысяч, покинули город, и через леса и горы двинулись в направлении территории, контролируемой мусульманским правительством Боснии, в путь протяженностью более 100 километров. Женщины, дети и старики, около 25 тысяч человек, отправились в Поточари на базу голландского миротворческого батальона вблизи Сребреницы. Они надеялись, что “голубые каски” ООН помогут им. Среди них оказались и примерно две тысячи мужчин и юношей, тех, кто был не в состоянии или не хотел отправляться в далекий путь пешком, разлучаться с семьями. Большинство мусульманских мужчин из Сребреницы потом пропали без вести. Их останки были найдены в массовых могилах.
Как журналист, часть войны в Боснии (а это почти четыре года) я провела там. Это было время большого несчастья. Я видела, как рушится мир обычных людей. И встречалась с политиками, которые ко всему этому оставались равнодушными.
Однако мне кажется, что всю глубину трагедии я поняла только позже, после войны. Семьи разбиты, разрушены дома, тяжелые раны на теле и в душах. Сейчас я думаю: несмотря на то что большинство убитых и раненых в боснийской войне были мужчинами – около 90%, это была также война против женщин.
Понимание пришло ко мне с помощью Хатиджи Мехмедович из Сребреницы, с которой я познакомилась и сблизилась после войны. Сребреница – очень угрюмое, грустное место, в котором ощущаешь, что целью войны было не только уничтожение человеческих жизней, но и уничтожение содержания и символов жизни.
Мой рассказ – о ее травме. Хатиджа, как и несколько тысяч матерей и жен из Сребреницы, осталась одна. Оба ее сына, ее муж, ее братья и многочисленные родственники-мужчины были убиты.
Впервые я встретилась с Хатиджей 13 лет назад. Я была в ее доме в Сребренице. Была зима и такой холод, что мое записывающее оборудование работало с перерывами. Хатиджа – красивая, энергичная пятидесятилетняя женщина, закутанная в теплый платок, сидела в холодной комнате, извиняясь, что не хватает времени, нет желания и нет дров, чтобы нагреть печь. Ее телефон постоянно звонил, она принимала решения о том, как распределить корову или овец из гуманитарной помощи для беженцев, возвращающихся домой в ближайшие деревни.
Хатиджа Мехмедович была одной из первых мусульманок, которые, как только это стало возможно в послевоенной политической атмосфере, в 2002 году вернулись домой в Сребреницу. Возвращение она воспринимала как долг сохранить воспоминания о своих любимых. Единственной ее целью тогда стало найти свою семью.
11 июля 1995 года вечером вблизи Сребреницы Хатиджа рассталась с мужем и сыновьями Альмиром и Азмиром, сама отправилась в Поточари – к голландским миротворцам, не подозревая, что это их последняя встреча. Своих пропавших без вести она ждала 15 лет, а похоронила лишь в 2010 году. Все это время она следила за раскрытием массовых могил, надеясь, что их останки будут найдены и опознаны и что она услышит слова: "тело комплектное". Ведь самое страшное для женщин Сребреницы – получить ответ: найдены только части тела членов семьи. Но именно это случается в большинстве случаев.
Жертвы были перезахоронены во вторичных, а иногда и в третичных братских могилах: так пытались устранять доказательства преступления. Использование экскаваторов для перемещения тел сделало обычные методы идентификации останков затруднительными, поскольку скелеты были разбиты и повторно захоронены в нескольких местах.
Позже, во время одной из наших встреч, Хатиджа сказал мне: “Если они найдут хотя бы одну часть тела, это уже будет что-то. Я буду счастлива. У нас есть матери, которые умерли, не узнав, где лежат тела их сыновей”.
В 2007 году был обнаружен почти целый скелет одного из сыновей Хатиджы, но анализ ДНК не смог определить точно, кому из них он принадлежит, – не было одежды и каких-либо других знаков, которые могли бы помочь в установлении личности.
Три года спустя ее старший сын Азмир и ее муж были найдены в другой братской могиле. К сожалению, только несколько костей Азмира от нижних конечностей были найдены вместе с кусочками зеленых брюк и маленьким амулетом. Хатиджа наконец смогла установить, что скелет, который был найден раньше, должен быть останками ее младшего сына, Альмира. Только после этой идентификации Хатиджа похоронила обеих сыновей и мужа, от тела которого также нашли лишь пару костей. Она не может перестать думать о том, что ее младший сын Альмир мог быть обнаженным во время убийства. Она опасается, что его, возможно, пытали.
Сыновья Хатиджи и ее муж были похоронены на мемориальном кладбище Поточари в 2010 году, через 15 лет после их убийства. Хатиджа все еще надеется, что будет найдено больше частей их тел, и поэтому она не может завершить траурный процесс.
Многие жертвы из Сребреницы были идентифицированы на основе всего лишь нескольких костей. Семьям приходилось решать, достаточно ли их, чтобы похоронить человека, или нужно ждать большего. Они могут похоронить несколько пальцев и ногу, а пять лет спустя телефонный звонок: найдена еще одна нога. А затем через два года – череп.
Все это является частью ужасной неопределенности. Исламские духовные власти постановили, что нельзя похоронить менее 40% тела, и это бередит травмы тех верующих, которые пытаются разобраться с фрагментами останков.
Религия для мусульманских женщин из Сребреницы, во многих случаях одиноких, сегодня служит последним внутренним убежищем. Патриархальное общество ожидает, что эти женщины во всем будут стоическими и моральными примерами для более широкой мусульманской общины. Большинство из них никогда больше не выходят замуж – потому что это рассматривается как осквернение семейных ценностей и воспоминаний. Матери из Сребреницы, как и Хатиджа, цепляются за воспоминания. Для них важно помнить, что когда-то существовала прежняя жизнь. Хатиджа сказала мне, что могилы ее близких – важное доказательство того, что они существовали. Ведь другие вещественные доказательства предыдущей жизни, даже фотографии ее семьи, потеряны. "Если у вас нет ничего, что принадлежало этому человеку, это похоже на то, что человек никогда не существовал", – говорит Хатиджа.
В моргах в Боснии до сих пор лежат тысячи неопознанных фрагментов останков жертв, время от времени находятся и новые могилы. Каждое лето, накануне годовщины геноцида в Сребренице на мемориальном кладбище в Поточари производятся реэксгумации похороненных – чтобы добавить опознанные за год части их тел. До сих пор таких случаев были сотни. Каждый случай – дополнительная травма для родственников. Таким образом они не в состоянии остановить траурный процесс. Вот почему они говорят, что поиск останков жертв в Сребренице не имеет конца.
Из приблизительно 8 тысяч пропавших без вести мужчин и мальчиков из Сребреницы было найдено и идентифицировано 7 тысяч останков, хотя многие лишь частично. Огромное большинство из них было опознано с помощью современных методов и технологий с применением специфических анализов ДНК.
Это стало возможным благодаря поддержке и сотрудничеству Международной комиссии по пропавшим без вести лицам (ICMP), которая была первоначально создана в 1996 году для работы в странах бывшей Югославии. Босния и Герцеговина сделала больше, чем любая другая страна, для поиска и выявления лиц, пропавших без вести в результате конфликта. Сегодня более 70 процентов пропавших без вести в Боснии и Герцеговине и почти 90 процентов жертв Сребреницы внесены в списки идентифицированных. Это соотношение, равного которому не было нигде в мире.
Другие материалы проекта "Европа для граждан" читайте здесь
