В середине сентября стало известно, что весной 2017 года в подмосковном Фрязине умер Станислав Петров – человек, который фактически предотвратил ядерную войну между Соединенными Штатами и СССР в 1983 году.

Первые сообщения о его смерти появились в немецкой газете WAZ 14 сентября со ссылкой на жителя немецкого Оберхаузена Карла Шумахера, давнего знакомого Петрова. Каждый год он звонил Станиславу Петрову 7 сентября – поздравить с днем рожденья. В этом году трубку снял сын Петрова Дмитрий, рассказавший Шумахеру, что его отец скончался еще в мае.

"Отец умер 19 мая. Он болел, перенес операцию, пошли осложнения. Когда делают операцию в таком возрасте, возможны какие-то последствия. Больше сгубило, что он много курил", – рассказывает Дмитрий Петров. Он говорит, что не хотел делать смерть отца публичной и сообщил о ней только родственникам.

"Это обычная смерть человека, поэтому я не стал никому говорить, только родственникам. Кто спрашивал – я отвечал. А так, чтобы трубить везде "у меня отец умер" – это, извините, несерьезно. Тем более, он больше всего был дорог родным и близким. Специально я ни к кому не обращался. Я сам не навязываюсь, мне помощь ни от кого не нужна".

При жизни о Петрове долгое время никто не знал – кроме самого узкого круга лиц, имевших отношение к инциденту в секретной воинской части Серпухов-15, произошедшему в ночь на 26 сентября 1983 года. В этот день Станислав Петров дежурил на командном пункте системы предупреждения о ракетном нападении. Система была относительно новой – ее поставили на боевое дежурство в декабре 1982-го.

Примерно в полночь компьютер сообщил, что США запустили баллистическую ракету по Советскому Союзу. Петров был обязан сообщить о ядерном ударе руководству и получить санкцию на ответный запуск.

"Они разрабатывали целый комплекс мероприятий на случай вероятного нападения, а эта ситуация оказалась крайне нестандартной. И он не растерялся", – рассказывает Дмитрий Петров, которому в 1983 году было 13 лет.

Вместо того чтобы сообщить о сигнале руководству, Петров засомневался в достоверности информации системы. Его инструктировали, что при настоящей атаке по СССР выпустят больше ракет, и с разных баз. В его случае ракета была одна. Решение он должен был принять очень быстро – за 15 минут.

"Он смог принять правильное решение в нестандартной ситуации за очень короткий срок. С работы он тогда пришел вымотанный, потому что разбирательства там продолжались трое суток. Трое суток без сна, пришел домой весь не в себе. Очень уставший. Потом он еще сутки или двое отсыпался", – вспоминает сын Станислава Петрова.

Позже выяснилось, что компьютер принял за запуск ракеты свет солнечных лучей, отражавшихся от облаков, и вывод о сбое системы был правильным. Петров вспоминал, что сначала его хотели поощрить и даже обещали орден, но потом объявили выговор за незаполненный боевой журнал. В 1984 году Петров ушел в отставку и поселился в подмосковном Фрязине.

Этот случай очень долго оставался засекреченным. Даже семья Станислава Петрова ничего не знала. "Эту секретную информацию, я уже не помню уровня секретности, он не имел права распространять даже среди родных. Отец про работу никогда никому ничего не говорил, не любил говорить о работе. Там очень сложная специфика, и объяснять это детям или жене – зачем? Я бы тогда и не понял, о чем идет речь", – объясняет Дмитрий Петров.

В конце 90-х первые публикации об истории Станислава Петрова стали появляться в западных газетах – до 1993-го инцидент с ложным сигналом о запуске американской ракеты был в СССР и в России государственной тайной. В 1998 году заметку о Петрове прочитал в немецком журнале Bild житель немецкого города Оберхаузен Карл Шумахер. Вместе со своим другом Гельмутом Хёном он решил поехать в Россию и разыскать человека, который спас мир.

Карлу Шумахеру сейчас 66 лет. Он родился и провел детство в годы ядерного противостояния, когда в ФРГ активно строили атомные бункеры и бомбоубежища, и страх сгореть в атомном огне, как жители Хиросимы и Нагасаки, жил в сознании многих из послевоенного поколения.

"Мы полетели в Москву и оттуда поехали во Фрязино, где жил Петров. Для чего? Чтобы пожать руку этого человека, чтобы выразить ему свою благодарность", – рассказал Шумахер Радио Свобода.

"И вот мы, наконец, во Фрязино, стоим у двери квартиры Петрова, стучим в дверь, так как звонка нет, вот открывается дверь, и мы узнаем лицо, которое уже видели в газете. Мы представились, начали по-английски: "My name is Karl Schumacher, this is my friend Hellmut Höhn, we came from Germany and we want to thank you, mister Petrov". ("Меня зовут Карл Шумахер, это мой друг Гельмут Хён, мы приехали из Германии и хотим поблагодарить вас, мистер Петров"). В ответ мы услышали: "Come in, come in!" ("Заходите, заходите!"). Мы сразу же почувствовали сердечность этого человека. Между нами сразу возникли непринужденные отношения. Он сварил кофе, и мы сидели у него на кухне, в интернете есть фотография этого момента.

​Мы сразу увидели в квартире признаки того, что Петров был верующим, православным, – например, иконы. У нас была чудесная беседа. Станислав Петров оказался милым и скромным человеком, прекрасным человеком! Сразу же возникла идея пригласить его в ФРГ. Петров поразил нас своим умом и своей осведомленностью по поводу Шенгенского соглашения (оно было подписано за 3 года до этого, в 1985-м. – Прим. РС), мы сами еще в нем не успели разобраться, а он знал все очень точно. Но он жил тогда на 1000 рублей в месяц (около 150 долларов по курсу на тот момент. – Прим. РС), а мы в московском отеле платили за чашку кофе 100 рублей, и нам стало понятно, что он нуждается в помощи, которую мы с готовностью оказали, чтобы он смог поехать в Москву и там оформить все для поездки к нам в Оберхаузен.

Станислав тогда не знал еще, остается ли он формально носителем секретной информации, сможет ли он вообще получить загранпаспорт. К счастью, вскоре выяснилось, что препятствий нет, и он смог прилететь к нам в землю Северный Рейн Вестфалия, в Оберхаузен. Встречали мы его в начале декабря 1998 года в аэропорту Дюссельдорфа, – рассказывает Карл Шумахер.

Приглашение от простого бюргера сыграло важную роль в приобретении Станиславом Петровым известности на Западе. Статьи о нем появились сначала в местной прессе, а затем в известных газетах. Впоследствии он был удостоен нескольких премий как в Германии, так и в США.

Карл Шумахер сокрушается, что Станислав Петров стал известен миру с таким опозданием.

"Станислав провел тогда у нас во время своего первого визита 14 дней, мы много ездили, например, в Кёльн, были у знаменитого собора, плавали по Рейну. Я показывал ему многое, что осталось не уничтоженным благодаря его уму, спокойствию и мужеству". Понимал ли он, что спас мир? "Да, – говорит Карл Шумахер, – но он никак не хотел даже себе сказать: да, я герой. Он, конечно, осознавал это как факт, но его собственные ощущения были иными. Он говорил: "Я делал мою работу, за которую получал зарплату". То есть он сознательно принижал значение своего поступка, так как был очень скромным человеком. Его скромность оставалась неизменной и в дальнейшем, но я уверен, что в глубине души он понимал реальную ценность того, что сделал. Не случайно несколько часов спустя после того, как Петров совершил свой тихий подвиг, его коллега, который сидел на такой же позиции в 2 километрах от него и который как раз и должен был в случае приказа нажать соответствующую кнопку для ответного удара, пришел к Петрову, после чего они распили бутылку водки и проспали глубоким сном 28 часов подряд.

В этом виден тот стресс, через который они оба прошли. И это наша всеобщая счастливая судьба, что на этом месте был Станислав Петров, который заступил на дежурство в ночную смену, заменив заболевшего товарища. Однажды, при вручении ему премии в США, он сказал: "Да, я оказался нужным человеком в нужное время на нужном месте". Это произнесено им один раз. По своей натуре он не хотел себя так представлять".

Карл Шумахер убежден, что Станислав Петров достоин Нобелевской премии мира как никто другой. Он даже предлагал одному из своих русских друзей инициировать его выдвижение на премию. Петров отказался. Он сказал, что если бы такое произошло, он был бы лишен времени принадлежать самому себе ("у меня не было бы во Фрязино больше ни одной спокойной минуты"). Карл Шумахер рассказывает, что стало для него самым главным в осмыслении истории Станислава Петрова:

"Станислав спас мир. Это неоспоримо и ни с чем не сравнимо. Но мы можем также извлечь урок из его поступка. А именно: молодежь мира, которая проводит практически все свое время в компьютере и в мобильных телефонах и имеет иное, чем мы, старшие, отношение к технике, должна знать и понять одно: человек не имеет права никогда, даже во времена, когда автомобили и поезда будут управляться компьютерами, никогда в управляемом компьютерами мире человек в важнейших, значимых вопросах, вопросах жизни и смерти не имеет права перекладывать ответственность за принятие решения на машины, которые он сам построил. В этом послание, которое мы можем и должны усвоить от Станислава Петрова. И в любом будущем ответственность за людей должны нести сами люди – и никогда машины, которые человек сам спрограммировал".

В 2006 году в штаб-квартире ООН Станиславу Петрову вручили статуэтку с надписью "Человеку, который предотвратил ядерную войну". В 2013 году он стал лауреатом Дрезденской премии, которую дают за предотвращение вооруженных конфликтов.

"Он не считал этот поступок геройским, он просто грамотно сделал свою работу. Меня, конечно, [когда я это узнал] ужас охватил от того, что могло произойти. Какая еще может быть реакция, когда в тот момент мир буквально висел на волоске?" – говорит сын Станислава Петрова Дмитрий.

Последние годы Станислав Петров много болел, перенес операции на обоих глазах. Его жена умерла от рака. В ноябре 2016 года Петрова госпитализировали – причем ложиться в больницу он долго отказывался. "Отец не любил врачей, постоянно все болячки предпочитал лечить самостоятельно. Вот он и затянул, не хотел просто. Когда его выписали из больницы, я его целый месяц отхаживал, он был вообще не в себе. Потом он как-то восстановился. Он много курил, мало двигался", – рассказывает Дмитрий Петров.

Сын уведомил о смерти отставного офицера только военкомат – там обещали поставить памятник на могилу. Городские власти до сих пор об этом не знают, предполагает он, и сам в администрацию звонить не планирует. "Во Фрязино это мало кого интересует. Ну сделал и сделал, знаете, как люди к этому относятся – сделал, и хрен с ним. Кто-то уважает, кому-то до лампочки. Некоторые считают, что он вообще не заслужил никаких наград".