Сергей Медведев: Давно ли вы, наши любезные слушатели, говорили по телефону? Я лично – очень давно. Бывает по несколько дней кряду, даже по неделе без живых телефонных звонков, потому что все остальное у меня перешло в мессенджеры: "Ватсап", "Вайбер", "Фейсбук-мессенджер". Часто я воспринимаю телефонный звонок как вторжение в мое пространство: кто это смеет мне звонить на телефон? Совершенно явным образом меняются привычки нашей коммуникации, нашей связи. Об этом мы хотим поговорить с ведущим аналитиком Mobile Research Group Эльдаром Муртазиным. У вас то же самое с голосовой связью?

Эльдар Муртазин: Не совсем. У меня есть близкий круг людей, которым я раньше обязательно звонил в Новый год. Больше того, мы отправляли СМС. А сегодня мы отправляем поздравления в социальных сетях, причем, если раньше мы кому-то что-то отправляли, чтобы человек гарантированно прочитал, то сегодня мы скорее пишем у себя на стене в социальной сети: "Поздравляю всех с Новым годом!". Если человек интересуется, то он увидит наши поздравления.

Действительно, привычки меняются. Обратите внимание: раньше телефон было слышно на улицах, в помещениях, даже там, где он неуместен. А сегодня телефоны не слышны. Если у кого-то звонит телефон, это уже диссонирует с нашим восприятием мира. Как правило, это люди старшего поколения, пенсионеры.

Сергей Медведев: А что это значит для операторов? Сокращается доля голосовой связи и они уже практически не делают на ней никаких денег?

Эльдар Муртазин: Нет, голосовая связь с точки зрения доходов остается очень важной. Проблема заключается в другом: она не растет. Сегодня растут мобильные данные, передача данных. Вообще, операторы совершенно честно, не скрывая, говорят о том, что в течение очень короткого периода времени СМС и голосовая связь станут рудиментами, мы будем покупать тот или иной пакет данных и плюс к нему – некую гарантированную скорость соединения. Например, вы смотрите потоковое видео и вам нужна большая скорость. Если вы этого не делаете, а общаетесь в мессенджерах, (неважно, переписываетесь, посылаете фотографии или звоните), то вам будет достаточно обычного базового пакета.

Сергей Медведев: И вот здесь главный вопрос: а будем ли мы покупать пакет данных? Я читал обзоры ведущей тройки аналитиков, и все говорят, что рано или поздно мобильные данные будут бесплатны, что будут продавать услуги, а пакеты данных будут как воздух.

Эльдар Муртазин: По сути, это уже случилось, потому что условно бесплатная мобильная связь возможна. Есть пример нескольких операторов, которые позволяют, потребляя другие услуги, получать кешбэк, как в банках, и тратить его на мобильную связь, и она будет для вас бесплатной. Другое дело, что мы видим банковские услуги, которые за аналогичную сумму дают нам больше возврат на счет, поэтому нам это невыгодно, мы готовы платить. Но в будущем таких услуг будет появляться все больше и больше. То есть оператор фактически будет говорить: у тебя есть вариант – купить связь, купить этот пакет за небольшие деньги либо пользоваться какими-то рекламами, услугами такси, например, постоянно и тогда получать денежку на счет, который будет оплачивать твою связь.

Сергей Медведев: То есть вы соглашаетесь на некие внешние услуги, но при этом получаете бесплатную коммуникацию. Насколько в мире "Телекома" будет работать модель "Гугла"? Ведь "Гугл" дает нам поиск бесплатно, он получает деньги где-то еще – грубо говоря, продавая наши данные, продавая нам рекламу. Или "Яндекс": "Яндекс.Деньги", "Яндекс.Такси" – они, видимо, монетизируют все это. Но сам-то поиск бесплатен. С "Телекомом" может быть то же самое, что с "Гуглом" и "Яндексом"?

Эльдар Муртазин: В какой-то момент мы придем к этому. Мир будущего будет удивительным. Например, анализ больших данных позволяет не только прогнозировать ваше поведение: что вам понравится или не понравится, куда вы, возможно, захотите сходить, – но уже сегодня есть алгоритмы, которые позволяют определить, когда человек болеет или не болеет. То есть реклама не просто становится адресной, но и выявляет скрытые вещи, о которых человек может даже не узнать. У вас заболел сосед через стенку, и алгоритм с высокой вероятностью говорит, что в вашем подъезде заболеют люди как минимум в нескольких квартирах и, возможно, это будете вы. В этот момент вам будут предлагаться товары, услуги и сервисы, которые вы можете купить, а можете не покупать. Но это принципиально другой мир, отличный от того, что мы видим сегодня.

Сергей Медведев: Помните, после выборов Трампа был раздут большой скандал по поводу таргетированной рекламы? Ведь это то же самое. Нам не обязательно будут продавать "Терафлю", нам могут продать политического кандидата или решить, что в соседнем подъезде собралось много мигрантов, и давайте мы этому человеку продадим какой-то националистический месседж.

Эльдар Муртазин: Наверное, это будет даже более тонко. Вам нравится, например, фисташковое мороженое, а мне – обычный пломбир. Если мне будут рекламировать пломбир, конечно, я буду его пробовать. Та компания, которая знает мои предпочтения, будет это делать. Сегодня мы получаем уже очень узкие социальные страты, в которых можем выделить людей по неочевидным признакам, например, людей, которые любят определенную религию, которые в восемь утра делают зарядку или летом обязательно ездят по десять километров в день по городу на велосипеде. Это же в первую очередь коммерческое применение.

Сегодня "Фейсбук" является огромной рекламной машиной. Чем более частотный запрос на "Фейсбуке", тем дороже он стоит для вас как рекламодателя. Если вы как оператор имеете доступ к данным и можете агрегировать эти данные, вы понимаете, что можете создать запрос, например: я хочу таргетировать на людей в возрасте от 25 до 30 лет, которые ездят на велосипеде и умеют делать то-то и то-то. Зная, что отклик будет максимальным, вы моментально выигрываете в стоимости рекламы и в конверсии этих людей в продажу чего-либо – услуг или товаров.

Это интересно, потому что это другой мир. Это не мир рекламы. Мы просто будем более точно получать рекомендации, которые с большой вероятностью будут нам нравиться.

Сергей Медведев: Это в каком-то смысле мир 2.0: соглашаясь предоставлять свои данные, мы участвуем в создании общей стоимости более тонкой настройки общества.

Эльдар Муртазин: Даже не соглашаясь... Сегодня есть такое переживание, что за нами следят: Большой брат... Это проходит красной нитью, причем везде. Оруэлл был прав и не прав в том, что сегодня мы живем в большой деревне. Приватность как социальное явление появилась в последние 200 лет, но сейчас она исчезнет, потому что технологически человек уже не защищен. Зная ваш номер телефона, про вас можно рассказать все, даже не слушая ваши разговоры и не читая ваши СМС – это лишнее. Можно рассказать, с кем вы живете, сколько у вас детей, есть ли домашние животные – полный срез. Это работает в любой стране мира. Человек, который, например, не пользуется телефоном, говорит: я защищен, я не буду давать эти данные. Но по косвенным признакам, по окружению высчитывается ровно то же самое.

Сегодня эти данные сами по себе неинтересны, интересно, как их обработать. Приведу простой пример – видеореклама, видеостены, которые ставят в городах. Например, сегодня сделали первый шаг к интеллектуальным системам в Москве: камера анализирует поток машин, а в этом потоке – определенные марки машин, то есть автомобили определенной стоимости, и начинает демонстрировать ту или иную рекламу конкретно для этих машин. В других городах эта технология будет внедрена в течение 2017 года. Это одна из передовых технологий. И такого рода таргетированной, персонализированной рекламы будет больше.

Но это не про рекламу – это про наше качество жизни, ведь технологии действительно делают нашу жизнь интереснее. Как мы раньше читали книги? Когда мы учились, обязательно должен был быть абонемент в Ленинскую библиотеку, потому что без библиотеки никуда. И библиотекарь был великим человеком, который мог примерно подсказать направление поиска. Мне научный руководитель говорил: прочитай это, это и обязательно спроси библиотекаря, что почитать на эту же тему. Сегодня у нас есть поиск в интернете и рекомендации друзей. А в какой-то момент возникнет ситуация, когда то, что называют сегодня искусственным интеллектом, будет уже не просто создавать книгу или произведение, а делать это в зависимости от вашего настроения и специально под вас, с определенной моралью и прочими вещами.

Писатели на меня сейчас обидятся, но большая часть литературы, примерно 80% – это фактически шаблонная стандартизированная вещь. Сегодня это уже способны делать компьютеры с правильно написанными программами.

Сергей Медведев: Достаточно конкурентные тексты, как я понимаю, уже написаны алгоритмами, не говоря уже о журналистике, где боты пишут новости. Сейчас, если говорить по Хаксли и по Оруэллу, прекрасный, но страшноватый новый мир, в котором по номеру телефона можно сконструировать весь образ человека. Мобильные операторы монетизируют это знание об абонентах, или биг дата сидит только потенциально, и они не знают, как ее раскопать?

Эльдар Муртазин: Операторы знают. Более того, у них есть брокеры данных: во всем мире существует несколько больших компаний, которые собирают эти данные. Сегодня в этой гонке на первых ролях такие компании, как "Гугл": у них максимальный объем данных, и они знают про вас практически всё. На втором месте стоит "Фейсбук", на третьем, может быть, "Майкрософт" (не очень понятно, вскочит или не вскочит он в этот поезд), плюс операторы. Каждый из операторов имеет то, что называется "биг дата".

В России операторы действительно стоят на переднем крае. Вообще, российский "Телеком" на переднем крае, мы стабильно входим в топ-3 стран во всем мире по качеству услуг, по проникновению услуг, по новейшим технологиям. Большие данные – это точка роста для российских операторов, это технологии, которые мы сможем продавать и уже продаем в разные страны, причем технологии мирового уровня.

Видеостены, реклама – это простейший пример. Есть другой: когда началась история со сносом пятиэтажек, ведь никто не знал, сколько есть пятиэтажек, где они расположены, сколько людей живет в них. Формально можно было сказать, что пятиэтажки заполнены на 70%, а в каком районе – непонятно. И вот одна из компаний, которая работает на этом рынке, пользуясь биг датой операторов, в течение недели посчитала, сколько домов заселено, сколько там инвестиционных квартир (то есть квартир, где люди не живут) и сколько квартир сдается. Конечно, это не с точностью на 99,9%, но это некая модель.

Сергей Медведев: А на основе каких данных она это посчитала?

Эльдар Муртазин: На основе наличия сотовых телефонов в том или ином объеме. Известно же, как выглядит пятиэтажка, сколько в ней квартир. Там не нужно знать фамилии и знать, кто там прописан в настоящее время. Вы просто видите концентрацию телефонов и по ним можете посчитать, сколько человек находится в том или ином здании. Телефон всегда передает свои данные, и оператор знает с точностью до десяти метров, где находятся все телефоны.

Сергей Медведев: То же самое можно сделать и относительно какой-то группы, собравшейся на площади: понять ее социальный состав, профиль людей.

Эльдар Муртазин: Там все делается намного проще. Во время митингов на Болотной была очень смешная история. Социальные группы (те, кто пришел) обсчитываются и выделяются даже не в моменте, то есть идет социодинамика групп, когда вы можете обсчитать, кто с кем общается. Даже если человек не пошел на Болотную, понятно, что он входит в ту или иную группу.

А можно делать социальные нарезки не про политику, а, например, про тех, кто любит "Докторскую" колбасу. Вы выбираете какой-то фактор и дальше крутите его. Сегодня все упирается только в одно ограничение – это компьютерные мощности, то есть нужны производительные компьютеры, и нужны неплохие мозги тех, кто задает алгоритм по нескольким факторам. Это не сказочная машина, куда ты приходишь и говоришь: я хочу собрать всех любителей вареной колбасы. Это все равно математика, в которой вам нужно понимать, по каким признакам из имеющихся данных вычленить этих любителей. Это все делается, это интересно, но на 99% это коммерция, а не политика.

Сергей Медведев: Но это же в итоге приведет к совершенно управляемому, контролируемому обществу?

Эльдар Муртазин: Нет, не приведет – по одной простой причине. Государство, возможно, поймет, как использовать те или иные инструменты (телевидение или интернет), чтобы воздействовать на вас. Но мы всегда упираемся в человеческий фактор, хотим мы того или нет. Любой человек, живущий в России или в другой стране, хочет, чтобы жизнь стала лучше. Нет людей, которые говорят: нет, я хочу, чтобы жизнь была плохая. И у всех свое видение того, как должна выглядеть хорошая жизнь, как сделать ее лучше.

Эта социальная динамика всегда была разной – это залог выживания любого человеческого общества, и она так и будет разной. И ни одно государство не может причесать, оболванить население, сказать, что "все под одну гребенку, идем туда", потому что наша природа абсолютно противоположна. Всегда в том или ином объеме будут присутствовать те, кто протестует и стоит в оппозиции, – это абсолютно нормально.

Когда мне было 15 лет, меня поразило, что в микрофлоре организма есть патогенные бактерии, а есть не патогенные, и практически у каждого человека есть в спящем режиме патогены, убрать которые невозможно. Это та же самая оппозиция в нашем организме, которая вылезает, когда иммунитет ослабевает и надо что-то менять.

Не надо бояться технологий: мир меняет человек, а не технологии.

Сергей Медведев: На чем тогда вообще будут зарабатывать операторы, если все меньше и меньше поток голосовой связи, если дело придет к сетевому мобильному коммунизму, когда каждому будет даваться по потребностям, по необходимостям его запросов по мобильному трафику?

Эльдар Муртазин: Наша жизнь изменится еще в том, что люди закончились, остались роботы. Пятое поколение, 5G, создано во многом для подключения роботов. Сегодня 5G-спецификация включает в себя такой параметр, который трудно представить: один миллион устройств, постоянно подключенных к сети, на площади в один квадратный километр. Такой плотности никогда не было! При этом прогнозируется, что в среднем человек будет иметь порядка ста датчиков. Это не то, что вы покупаете. Что в нашем понимании датчики – это какой-нибудь пульсометр на руке, телефон, еще что-то. На самом деле этих датчиков будет очень много: это и автопилоты в машинах – это уже как минимум штук сорок, а есть еще датчики в дверях, датчики прохода куда-либо.

Огромное количество вещей будет автоматизировано, и они будут очень простыми. Появление умного города означает, что он рано или поздно избавится от пробок. Через 25–30 лет персональная машина в той или иной мере станет анахронизмом. Только очень богатые или очень безумные люди будут поддерживать старый автопарк, потому что проще и дешевле будет заказать ту машину, которая вам нужна: подороже или подешевле (на дачу или в лес, на пикник) и использовать ее ровно в то время, когда она вам нужна. А если она вам не нужна, зачем она будет занимать место, стоять у вас во дворе?

Сергей Медведев: То есть вам нужен не предмет, а услуга транспортировки из точки А в точку Б с нужным объемом…

Эльдар Муртазин: …и с нужным уровнем сервиса. И эти датчики должны будут быть подключены к сети, должны будут гарантированно передавать данные. Ведь датчики есть разные. Например, пожилому человеку плохо, и надо немедленно вызвать скорую, чтобы она быстро приехала. Банковские услуги: уже сегодня многие люди хранят данные своих кредитных и банковских карт в телефоне. И операторы являются ключевым элементом этой инфраструктуры, без них это невозможно. Если говорить про то, что называется "финтех", то Герман Оскарович называет это "сбертех" и очень активно идет в этом направлении. Без связи ничего этого не будет. И вот там и находятся основные деньги для операторов.

Сергей Медведев: То есть они будут поставщиками микроуслуг, связанных с интернетом вещей, с этой невероятной плотностью связей.

А хватит частот на этот миллион устройств на квадратный километр?

Эльдар Муртазин: Хватит, потому что ни один датчик не передает постоянно, то есть они синхронизированы так, чтобы не мешать друг другу. Они умеют создавать локальные сети, когда обмениваются данными, выдают этот пакет в сеть. Причем пакет малюсенький, то есть данные, которые нужно передавать, например, светофору, – это большой объем данных, машине – большой объем данных, но, например, датчик в двери – это минимум данных, им пользуются максимум сто-двести раз в день. Мы действительно переходим к цифровому миру, когда сама возможность обработки данных становится критичной, сама сеть становится критичной.

Многие считают, что Америка станет первой страной, где будут быстро адаптироваться автопилоты. А я думаю, что первыми такими странами станут азиатские тигры – Гонконг, Сингапур. Россия тоже станет одной из первых пилотных зон, где это будет успешно проходить. Для городов важно умение быстро создавать умную инфраструктуру.

Сегодня машина на сто километров пути обрабатывает минимум сто терабайт данных. Если посмотреть на тестовые автопилоты, то половину багажника занимает огромный сервер, который обрабатывает эти данные. Чтобы таких серверов не было (они стоят приличных денег), нужно, чтобы город имел умную инфраструктуру, а ее нужно куда-то подключать. Та же Москва умеет это делать и способна быстро, качественно развернуть эту инфраструктуру за относительно небольшие деньги.

Сергей Медведев: И все это будет происходить в новом диапазоне 5G? А на него уже собираются переходить основные операторы?

Эльдар Муртазин: У нас в России будет несколько опытных зон под 2018 год – это, как правило, стадионы. Пользовательского оборудования как такового, чтобы прийти на стадион и пощупать, не будет, потому что производители железа не успевают, но будут модемы, будут компьютеры, можно будет посмотреть, как это работает. К 2020 году будут развернуты уже большие опытные зоны в рамках городов, как мы делали это в четвертом поколении. Например, сейчас в Москве уже идет агрегация частот у одного из операторов.

При этом я получаю на своем телефоне скорость 400-420 мегабит в секунду. Это просто космическая скорость! Еще десять лет назад такое было невозможно представить на мобильной сети, а сегодня это реальность. Москва и Питер – это первые города, где разворачиваются такие сети, но дальше они расползаются по стране. Сегодня 4G по проникновению очень хорошо представлен в России.

Сергей Медведев: А нет такого, что будет единый провайдер, единая сеть, одна труба, одна РЖД и будут различные поставщики услуг?

Эльдар Муртазин: Для выживания любой системы важно разнообразие. Если не будет конкуренции хотя бы между тремя операторами, то мы придем к монополизму в том или ином виде. Сегодня у нас есть большая тройка, а на самом деле она уже большая четверка, потому что существует "Теле-2". Есть два больших игрока – это МТС и "Мегафон", и есть два игрока поменьше – это "Билайн" и "Теле-2". Они в этих двойках похожи между собой. Это очень хорошая равновесная конфигурация для рынка, потому что есть конкуренция.

Люди часто говорят: все одинаково. Но это не совсем так, то есть конкуренция действительно подталкивает. Один сделал что-нибудь для роуминга – все другие в течение двух недель выкатывают свои ответы на это, и рынок приходит к равновесному состоянию. Поэтому сегодня у нас цены на связь минимальны, если сравнивать с другими странами. Россия стабильно по качеству и объему услуг входит в первую пятерку стран, где очень качественный и дешевый мобильный интернет, качественная связь. Люди зачастую этого не представляют, они живут в иллюзиях, что где-то в Европе или в Америке они могут получить все вообще безлимитно. Но, приезжая туда жить или отдыхать, они неожиданно видят, что это не так.

Сергей Медведев: Роуминга это, конечно, не касается, ведь весь мобильный коммунизм заканчивается в тот момент, когда человек выезжает из России. Если судить по тому, как стремительно падают мои тарифы и увеличивается объем трафика, то мой выезд за рубеж пять-семь лет назад и сейчас – это примерно то же самое.

Эльдар Муртазин: Уже появились новые тарифы. Мой оператор, например, ввел тариф один гигабайт данных на любой максимальной скорости за 600 рублей в день, а дальше безлимитный с ограничением – 128 килобит. Это очень комфортный тариф. При поездке на три-пять дней куда-то в Европу это сравнимо с покупкой локальной сим-карты. Но эти цены не зависят от российских операторов, это цена внешних провайдеров, которым выгоднее поставить заградительные цены, чтобы, приехав, вы купили локальную сим-карту и полностью заплатили им эти деньги.

Сергей Медведев: Видимо, в будущем не только связь будет бесплатная, но и мир будет настолько другой, что этот бесплатный телефон покажется лишь маленьким приложением к этому великолепному будущему, к глобальной связи, соединенной по стандарту 5G, который ждет нас всех за углом.