Корреспонденты Радио Свобода уже рассказыввали, как жители карельских сел защитили свой Сунский лес, который хотели вырубить под разработку карьера. Пожилые люди разбили в лесу палаточный лагерь и всю зиму держали оборону. Результат – карьера не будет. В Московской области тоже есть сразу несколько "очагов сопротивления". И хотя самая громкая битва за Химкинский лес пять лет назад была проиграна, люди не сдаются и по всей области отстаивают – кто в суде, а кто и бросаясь под трактор – свои леса от уничтожения.

Борьба за Химкинский лес стала первым ярким примером активной лесозащиты. Граждане всеми возможными способами пытались помешать вырубке леса под трассу. Благодаря их усилиям ширина просеки составила всего 100 метров, хотя планировали застроить лес инфраструктурой шириной в 3 километра. Но это и все: дорогу в итоге проложили, она прошла по трем участкам, которые областное Минэкологии вяло пыталось, да так и не собралось оформить как "особо охраняемые природные территории", по дубовой роще, болоту с клюквой и пойме реки Клязьмы.

– Пойма уже уничтожена, – говорит председатель Градостроительно-земельной комиссии Народной палаты Подмосковья Алексей Дмитриев. – Реку загнали в бетонный желоб с габионами. Дубовая роща трассой рассечена надвое, как и болото. И с болотом все особенно грустно, потому что, когда через него начали тянуть дорогу, строители столкнулись с собственной халтурой. Для них оказалось открытием, что там есть грунтовые воды. Поэтому трассу и сдвигали вбок на 300 метров, и воду откачивали в лес, заболачивали его гектарами. В общем, там все плохо и все гибнет. Даже не потому, что дорогу построили, а именно из-за наплевательского отношения к тому, как ее строить. И лес, конечно, страшно разворотили, застраивают.

Сразу после конфликта вокруг Химкинского леса в 2012 году начался процесс в Цаговском лесу – вековом сосновом бору под Жуковским. Он подлежал вырубке весь: под трассу к аэродрому, крупную гостиницу и склады. Там все было не хуже, чем в Химках: и акции, и драки с чоповцами, но завершилось быстрее и немного успешнее.

– Дорогу через лес построили, но ее не могут поставить на баланс: не сходится то, что проектировали, с тем, что сделали, – говорит журналист, активист движения "Экооборона" Алексей Рассолов. – По ней ездить опасно. Зато о гостинице теперь даже не заикаются! Скажем так: лес не вырублен – планировали же полностью, все 100 гектаров. Но долгосрочный вред окружающей среде нанесен.

Возможно, лес и не удалось защитить так, как хотели. Но на этих примерах люди увидели – защищать лес можно и нужно. Пример – война за Селятинский лес, что в Наро-Фоминском районе. 73 гектара из Лесфонда планировали вырубить под коммерческое жилье. Защитила его депутат Совета депутатов Селятино, а поначалу просто активистка, 27-летняя Татьяна Павлова: "Есть те, кто боятся и не делают. А есть те, кто боятся, но делают все равно. Это я".

Все началось со слухов, что в поселке собираются вырубить все парки. А потом у Тани на руках оказалась переписка главы поселка с директором НИИ Генплана о том, что и 73 гектара леса Лесного фонда на краю поселка будут застроены домами. Эти материалы она опубликовала в местной газете и соцсетях. Население всколыхнулось. Потом Павлова выступала на публичных слушаниях по Генплану, писала письма во все областные ведомства и собирала отписки. И тут начали огораживать один из трех парков.

Активисты решили ломать забор, пока не начали рубить. Члена СПЧ при президенте Евгения Боброва забрали в полицию, как только он замахнулся ломиком. А Таня позвала людей в администрацию.

– Мы ее, по сути, захватили и сказали, что, пока не отменят разрешение на вырубку и не уберут забор, мы никуда не уедем. Приехала полиция, а трогать нас ей не хочется: я сама, тщедушная и в очках, со мной бабушки. Что с нами делать? Глава сказал, что сейчас ничего отменять не станет, но он обещает, что вырубки не будет.

Ему не поверили, группа осталась в здании. Подумав, сотрудники полиции "нашли" в мужском туалете муляж бомбы и всех эвакуировали. А с утра в парке начали пилить. К забору прибежали женщины, но против них вышел ЧОП.

– Им надо было вывозить бревна, – рассказывает Татьяна. – Потому на следующий день в восемь утра я пришла и встала на вход, чтобы никто не мог проехать.

На женщину наехал трактор и протащил крылом несколько шагов. Потом ей вызвали психиатрическую "неотложку". Когда и это не сработало, вызвали полицию.

– Я заявила сотрудникам, что тут происходит незаконная вырубка, никаких стендов, никаких разрешений. "Давайте вместе проверим! Если все законно, то я удалюсь", – предложила им. Но меня забрали и возбудили два административных дела: за неповиновение законным требованиям полиции и блокирование техники – из-за меня не могли проехать КамАз и трактор. По одному делу присудили штраф 50 тысяч, а по второму дали пять суток ареста, меня отвезли в Можайский изолятор.

В то время и.о. губернатора был Андрей Воробьев, который собирался идти на выборы. Он везде летал на вертолете и говорил: "Здесь стройки не будет, каждое дерево на учете, нам не нужны бесконечные супермаркеты". На пресс-конференции у него спросили про арестованную активистку.

– Воробьев сказал, что разберется, – вспоминает Татьяна. – И с этого момента все ведомства начали, наконец, видеть у нас нарушения. До этого все отписывались.

Очнулся Комитет лесного хозяйства, начались суды. Дело было прекращено Верховным судом, вставшим на защиту федеральной собственности. А с парками после такого шума администрация района решила не обострять. Решили, что там, где уже вырубили, достроят. А два оставшихся не будут трогать.

– Что сработало? Отчаянность. Акции прямого действия. Ну и стечение обстоятельств: если бы не выборы, то и акции бы, скорее всего, не помогли. Но мы были готовы защищать лес своими телами, – говорит Павлова.

В Сходне под жилье и коттеджи пытались отдать 46 гектаров городского леса. И если с лесами Лесфонда все более-менее однозначно, то защитить городской или оборонный лес гораздо сложнее.

– Еще бог знает когда, в 30-е годы, был создан лесопарковый защитный пояс (ЛПЗП) Москвы, – рассказывает Алексей Дмитриев. – В него входили и города, но застроен ЛПЗП был примерно на десятую часть. Выполнял он, в том числе, и оборонные функции, поэтому у ЛПЗП был очень строгий режим содержания.

ЛПЗП предполагалось расширить и не допустить его застройки. Но в конце 1990-х появилась новая редакция Лесного кодекса и статья 10, говорящая, что, помимо федеральных лесов Гослесфонда, есть еще леса обороны и городские: часть лесов отходила муниципалитетам, а часть – Министерству обороны. И было принято решение, что администрации должны принять у Лесхоза лесоустроительные материалы и подписать акт приема-передачи. То есть взять лес на баланс.

Но в реальности этого не произошло: Лесхоз леса списывал, а муниципалитеты их не принимали. Потому что взять лес на баланс значит заботиться о нем, а вовсе не застраивать под свои нужды. И когда в 2007 году пошла волна изменений в законах – Земельном кодексе, Градостроительном и др. – эти городские леса стали не пойми чьими. Администрации районов называли их "вертикально стоящей древесиной и заросшими пустырями". К примеру, Цаговский лес в плане строительства трассы был оформлен как "древесно-кустарниковая растительность". После чего, по словам Дмитриева, "пошло их массовое растаскивание".

– Сходненский лес всегда входил в ЛПЗП, – рассказывает активистка Светлана Прусс. – В советских паспортах даже такая пометка стояла в строке "адрес прописки". А когда в 60-х годах появился аэропорт Шереметьево, у леса появилась еще одна функция – защищать северную часть города от шума самолетов. И у него все было хорошо, пока он входил в состав Государственного лесного фонда, где числился 55-м кварталом Сходненского участкового лесничества. Но потом ему присвоили категорию защитности "городские леса". И когда Сходня вошла в состав Химок и стала городским микрорайоном, началась застройка. Ни о каком ЛПЗП уже не вспоминали. Лес из защитного превратился в абсолютно беззащитный.

Однажды местные жители узнали, что Сходненский лес поделен на огромные участки и уже разыгран на аукционах. На 46 гектарах должен был разместиться жилищный комплекс на 250 тысяч квадратных метров и реабилитационно-оздоровительный комплекс для детей с ДЦП. В качестве основания для захода в лес администрация заявила о необходимости решения проблем обманутых дольщиков.

– Но мы-то знали, что дольщиков было чуть более 400 человек. А стройка планировалась на 10 000, – говорит Светлана Прусс. – Что касается детского центра – трудно представить, как можно оздоравливать детей под грохот взлетающих рядом самолетов. Но мы думали, что лес так и принадлежит Гослесфонду, поэтому обратились в прокуратуру. Вот тогда и выяснилось, что никакого Лесного фонда у нас тут давно нет. Но нет и городского! А есть якобы ничейная "территория, покрытая деревьями".

– Леса, списанные из Лесфонда и не взятые на баланс муниципалитетами оказались юридически несуществующими, –комментирует ситуацию Алексей Дмитриев. – Начался их распил. Явление оказалось настолько мощным, что прокуратура, видя такое дело, обязала все муниципалитеты провести лесоустройство: закрепить границы леса, поставить на кадастр, разработать порядок пользования.

Химкинская прокуратура через суд обязала администрацию Химок поставить свои "городские леса" округа на учет. Но о какой конкретно территории идет речь, в решении суда сказано не было.

– И надо было доказать, что Сходненский лес – это не "заросшая деревьями территория", которую можно застроить, а именно тот самый "городской лес", который надо ставить на учет и сохранять, – говорит Светлана Прусс. – Мы привлекли к нашей проблеме все мыслимые лесные ведомства и собрали документы, подтверждающие, что переданные под застройку участки полностью накладываются на земли "городских лесов".

Как ни странно, ситуацию спасли застройщики. Поняв, что лес освоить с ходу не получится, они подали в суд на администрацию, которая предоставила им не подлежащие застройке участки, и потребовали вернуть деньги за аренду. Администрация в долгу не осталась. Процесс длился четыре года. За это время инициатива "Гражданская оборона Сходненского леса" дважды стала победителем конкурса "Наше Подмосковье". Это поддержало активистов материально, потому что приходилось делать платные экспертизы и заключения. Но именно этими документами размахивал застройщик, спасая свои деньги! В итоге договоры аренды были признаны ничтожными, администрация вернула арендную плату.

– Власть в Химках менялась каждые два года, приходилось просвещать новеньких. Мы успевали заручиться поддержкой до того, как принимались решения, – говорит Светлана Прусс. – Работали на опережение, и это срабатывало. Но сами того не ожидая, мы переложили судебную защиту наших прав на администрацию и застройщиков. И "лесом пошли" застройщики!

В Монино Щелковского района 79 га лесов обороны хотели вырубить под многоэтажки. Зачем вообще Лесфонд отдал свои леса – большой вопрос. Скорее всего, из экономии.

– У нас и раньше лесничества жаловались, а сейчас совсем кошмар, –рассказывает Дмитриев. – На огромные территории приходится один лесничий. И идея, вероятно, была в том, что если сказать "это леса Лобни, а это – Люберец", то за ними будут внимательнее следить. Жителям бетонных кварталов жизненно необходимо, чтобы лес, дающий здоровые условия для жизни, был у них рядом с домом, а не в нескольких километрах. Потому его и беречь нужно внимательнее, чем другой: леса в городе испытывают колоссальные нагрузки. Но в условиях пофигизма и коррумпированности это не сработало, и вышло наоборот. Если лесное хозяйство все-таки имело опыт 200-летнего существования, то городскими лесами не занимается никто: никто их не лечит, не занимается восстановлением.

Так случилось и с лесами Минобороны, которому лес, по идее, необходим для маскировки объектов. Но в Поварово Солнечногорского района под видом санитарной рубки спилили 300 гектаров здорового леса, уже известно о планах построить на этом месте технопарк. В Монино после санитарной рубки в лесу Министерства обороны планируется строительство жилых домов.

Вообще, благодаря жуку-короеду в подмосковных лесах началась бурная коммерческая активность. А вот проверить, что и зачем санитарно рубят, почти невозможно. У активистов есть сильные подозрения, что лесопатологические экспертизы часто пишутся липовые, чтобы или продать древесину, или просто расчистить участок.

– Лесники присылают в Комлесхоз "сигнальные листки", – говорит Алексей Рассолов. – И на их основании участки сразу попадают в реестр сплошных санитарных рубок. Без проведения лесопатологических экспертиз! Они составляются, но потом. И мы считаем, что их часто фальсифицируют. В Раменском росли 75-летние березы с включением осины и сосны. Смотрим экспертизу, а там все березы проходят как 75-летние ели с включением березы. И короед-типограф якобы сожрал эту ель и покусал половину берез. Но короед питается исключительно елью. А по другому участку была экспертиза с пустой графой "причина гибели деревьев". И это мы ткнули наугад, в первые попавшиеся.

На основании такой вот экспертизы в поселении Монино под предлогом короеда было вырублено более 79 гектаров березы и сосны. Информационный щит обещал "восстановление леса в 2015 году". Но потом стало известно о существовании плана комплексной застройки.

В 1999 году в статусе "земель обороны" участок был передан Министерству обороны для нужд Военно-воздушной академии. Монино тогда было закрытым военным городком. И когда в 2013 году его открыли, Минобороны начало передавать недвижимое имущество муниципалитету. В приказе №934, которым передавалось имущество, замминистра обороны Руслан Цаликов ссылается на ФЗ "О порядке безвозмездной передачи недвижимого имущества…". Но в этом законе речь идет только о строениях. Лес недвижимостью не является.

Более того, есть документ "Порядок закрепления лесов, расположенных на землях обороны", в котором сказано, что "в случае прекращения права пользования участками земель обороны… леса подлежат возврату в лесной фонд". Тем не менее огромный участок леса перешел на баланс администрации Монино. И в 2014 году одновременно случились две вещи. На краю леса появился информационный щит с извещением о санитарной рубке с последующим восстановлением. И тогда же участок был тихонько выставлен на аукцион.

Весной 2015 года лес начали вырубать. Вырубили все, оставив полосу вдоль шоссе. И вскоре некое ООО обратилось в Арбитражный суд Московской области с иском к администрации Монино. Фирма потребовала освободить себя от уплаты арендной платы по "Договору аренды земельного участка для его освоения в целях жилищного строительства", пока там не будут вырублены 100 процентов лесных насаждений. Вот на этой стадии жители и узнали, что вместо леса будет жилой квартал. И весной прошлого года там снова появилась техника – дорубать сосны вдоль шоссе.

– Когда стало понятно, что это не санитарная рубка, мы начали ежедневно вызывать полицию, – говорит местный активист, депутат Совета депутатов Монино Евгений Кравченко, который и поднял жителей на оборону леса. – У рабочих не было разрешения, но полиция не реагировала. Писали заявления, звонили на "горячую линию" ГУВД Московской области. Но реакции никакой – лес продолжали рубить.

Жители организовали круглосуточное дежурство, Кравченко били стекла, его коллеге сожгли машину. Глава города заявлял, что осенью 2016 года (после выборов в Госдуму) начнется строительство домов, в которых будут жить летчики со всей страны.

Сейчас стройка так и не началась, вырубка покрыта тающим снегом, техники нет. Кравченко живет между лесом и Следственным комитетом. Победа?

Не победа.

– Строительство не идет, но они могут добиться своего. Глава Монино очень хочет довести дело до конца. Есть ли надежда... – Кравченко мнется, подбирая слова. – Мы же стараемся обращаться к закону. Если бы все было по закону, была бы и надежда…

Сходненский лес даже по суду так до сих пор и не получил статус "городского леса". И к нему теперь могут проявить интерес другие люди.

– Те, кто хотел вырубить наш лес до сих пор этого хотят, – уверена Татьяна Павлова из Селятино. – Останавливаться нельзя. А защищать стало опаснее, гайки закручиваются. Реальный арест девушки – это было что-то вопиющее во время химкинского леса. В мое время это уже стало возможным, а сейчас градус беспредела очень вырос. Чоповцы ведут себя как настоящие бандиты.

– Истории с лесом победой не заканчиваются, – согласен Алексей Рассолов. – Даже там, где людям кажется, что они лес защитили – завтра приедет трактор, и им сообщат, что "это частная собственность, вам забыли сказать". Тут все замешано на выгоде чиновников, поэтому жителям надо все время мониторить кадастры, документы. Следить за своим лесом. В противном случае – отберут. Даже если кого-то из чиновников уволят, придут другие с теми же интересами. Это же саранча.

Горячие точки Подмосковья

– 6,5 гектара леса вблизи поселка Зеленый Ногинского района незаконно переведены из категории "земли особо охраняемых территорий и объектов" в "земли населенных пунктов" под строительство микрорайона. Лес жители отстояли в суде, но строительная компания все равно вырубила часть деревьев и уже вырыла котлован.

– 13 гектаров леса в деревне Манушкино Чеховского района вырублено под полигон ТБО. Заодно уничтожено озеро.

– 19 гектаров леса около Коммунарки из участка лесничества стало частной собственностью и вырублено девелопером под жилой квартал после того, как земля стала Новой Москвой.

– 20 гектаров в деревне Новая Купавна Ногинского района также из особо охраняемых стали "населенным пунктом" ради многоэтажного строительства. Участок огородили, заехала техника. Дело находится в суде.

– 35 гектаров в Рузском районе начали вырубать под полигон ТБО.

– 40 гектаров "городского леса" в деревне Брехово Одинцовского района готовятся к вырубке. Деревья помечаются, проводятся геодезические работы. Лес везде проходит под названием "древесно-кустарниковая растительность".

– 150 гектаров вырублено под строительство взлетно-посадочной полосы Шереметьево около поселка Лунево Солнечногорского района. Проект приостановлен, на этом месте сейчас карьеры и свалка.

– 300 гектаров леса леса обороны в Поварово Солнечногорского района вырублено под строительство технопарка. Повредили болото, вода в местных колодцах ушла.