Одним из завоеваний Февральской революции 1917 года стало всеобщее избирательное право, и женщины России были одними из первых в мире, кто получил право голоса. В большинстве стран Европы, даже демократических, это произошло значительно позже: в Великобритании женщины были полностью уравнены в избирательных правах с мужчинами в 1928 году, во Франции – в 1944-м, а в Швейцарии – только в 1971 году. В США Девятнадцатая поправка к Конституции, узаконившая избирательное право женщин, была принята в 1920 году.

Как получилось, что далеко не самая передовая Россия оказалась по части политических прав женщин “впереди планеты всей”? И как в целом Февраль повлиял на положение женщин в стране? На эти вопросы в интервью Радио Свобода отвечает американский историк, профессор Университета Вилланова, декан Колледжа гуманитарных наук Адель Линденмайер.

– Мне кажется удивительным, что Россия, которая в то время была по преимуществу крестьянской страной, стала одной из первых стран в мире, где победила прогрессивная идея о том, что женщины тоже должны иметь избирательное право. Как все-таки это случилось?

– Это действительно поразительно. Россия, в которой не было демократической традиции, в которой парламент только-только появился – в 1906 году, а политические партии до того же 1906 года были нелегальными, стала одной из первых стран, после Новой Зеландии, кто позволил женщинам голосовать и где появилось по-настоящему всеобщее избирательное право. Есть несколько причин, которые это объясняют. Как ни странно, именно потому, что Россия по преимуществу была крестьянской страной, это позволило движениям, существовавшим в элите (как, например, феминистское движение), стать более влиятельными. Именно из-за отсутствия демократических традиций почти не было консервативных движений, возникающих “снизу”, в народе, которые могли бы стать оппонентами движения за избирательные права. В США, например, такое противодействие было, и очень сильное. В Великобритании было. А в России не было.

Во-вторых, в России существовало сильное женское движение, которое проявило себя очень явственно во время войны и позволило оставить эту проблему в повестке дня в период революции. И, наконец, когда пала монархия и было создано Временное правительство, по преимуществу оно состояло из либералов. Они были за то, чтобы дать женщинам право голоса. Они выступали за всеобщее избирательное право с 1906 года, когда появилась Государственная Дума, защищали четыре принципа избирательного права (всеобщие, прямые, равные и тайные выборы). Они, конечно, не могли отказать в этом праве женщинам, это было бы лицемерием с их стороны.

– Словом, право голоса, которое появилось у женщин, – это прямой результат Февральской революции.

– Да. Ведь Временное правительство пришло к власти после Февральской революции. Большинство в его первом составе принадлежало кадетам, выступавшим за всеобщее избирательное право. Они были очень сознательными, ориентированными на закон людьми. Так что у женщин появилось это право благодаря тому, что либералы доминировали в правительстве, существовало феминистское движение, а также произошел полный демонтаж юридической системы старого режима.

– К моменту революции женские организации уже существовали?

– Да, еще с конца 1890-х годов. Такие, например, как Российская лига равноправия женщин, которая была основной организацией, выступавшей за избирательное право для женщин. Но я подчеркну, не было никакой организованной им оппозиции, никто не выступал против того, чтобы женщинам дали такие права, в то время как, повторюсь, такие организации существовали на Западе.

– Как Америка это воспринимала?

– Женские права или российскую революцию в целом?

– И то, и другое.

– Как я уже упоминала, в США существовало сопротивление в отношении избирательного права для женщин. Но для тех, кто призывал к равным правам, то, что в России это случилось, было очень серьезным аргументом. Как же так: даже страна, только что избавившаяся от абсолютной монархии, ввела избирательное право для женщин, а мы здесь, в демократии, таким правом не обладаем. Действительно, у нас оказалось сложнее это право ввести, чем в России. Понадобилось еще три года, чтобы появилась соответствующая поправка к Конституции США. В России это был всего-навсего один закон, от 20 июля 1917 года – положение о выборах, а в Америке для того, чтобы принять поправку, нужно было получить не только одобрение обеих палат Конгресса, но и поддержку абсолютного большинства штатов.

– Тяжело с демократией иметь дело.

– Да-да, демократия – это очень медленно, к тому же – сплошной беспорядок. Неэффективные они, эти демократии. (Смеется.) Словом, ситуация в России стала очень серьезным аргументом для женщин в мире. Что же касается отношения американцев к Февральской революции, то, думаю, в целом есть две причины, почему США ее поддержали. Первая состоит в том, что Россия теперь выглядела демократией, стала республикой. Американцы ведь сами ”свергли” британского короля Георга III в 1776 году, отказавшись повиноваться ему и его законам, так что в некотором смысле низложение монарха выглядело для американцев знакомым. Кроме того, революция в России произошла во время войны. Американцы в нее вступили спустя два месяца после Февральской революции, и Россия была в этой войне союзником. А восприятие Николая II, а особенно – императрицы Александры, и в России, и за рубежом было таким, что они в душе – на стороне немцев, и именно поэтому, считалось, Россия проигрывает войну. Зато теперь-то, когда они свергнуты, Россию ждут победы. Так что Америка в целом поддержала Февральскую революцию, и, я думаю, никто не скучал по царю.

– В то же время вы отмечаете в своих работах, что, несмотря на появление в России избирательного права у женщин, у них так по-настоящему и не появилось представительства. Почему?

– Во-первых, прошло слишком мало времени для того, чтобы женщины стали избираться. После введения закона 20 июля первое голосование проходило в середине ноября – выборы в Учредительное собрание. Среди 797 избранных депутатов было только 10 женщин. Женщины также практически отсутствовали в руководстве политических партий. Впрочем, на выборах в Петроградскую городскую Думу было избрано больше женщин: из 1122 кандидатов на 200 мест 91 были женщины, избрано было 10 из них. Да, их представительство со временем могло бы увеличиться, но пришла большевистская революция и выборов фактически не стало.

А во-вторых, в России в принципе было немного женщин, у которых имелся бы опыт общественной деятельности, кто мог хотя бы подумать о таком для себя пути – быть избранной в органы власти. Да, некоторые женщины присутствовали в центральных комитетах и кадетов, и особенно социалистических партий, но у них все равно сохранялась ментальность подпольщиков. Кроме того, я не думаю, что мужчины, которые стояли во главе партий, им доверяли. Это, в конце концов, была культура, в которой доминировали мужчины.

– Тем не менее, существовало большое количество женщин, которые сыграли роль в российской истории, и в частности – в это время.

– Я бы не сказала, что их было много. Я удивлюсь, если мы с вами наберем хотя бы с десяток таких фигур.

– Кто был наиболее важной из них в это время?

– В 1917-м, конечно, – Александра Коллонтай, ее знали лучше других. Она была журналисткой, была очень активна во время уличных протестов, выступала с речами и писала статьи, работала в социалистических газетах. Второй, наверное, была Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс, тоже журналистка. Она состояла в центральном комитете партии кадетов с 1906 года. В этих кругах она была очень известна. И, наконец, графиня Панина, которая вошла во Временное правительство и стала там единственной женщиной. (Панина занимала должности товарища, то есть заместителя, министра государственного призрения, а затем – народного просвещения. – РС) Но я не думаю, что она была настолько же влиятельна, как Коллонтай или Тыркова-Вильямс. Панина стала членом кадетской партии только после Февральской революции, а до этого ни в какой партии не состояла.

– Как их воспринимали, прежде всего окружавшие их мужчины-политики?

– Очень сложно обобщить. Тыркову-Вильямс иногда называли единственным мужчиной в партии кадетов. Она была откровенной, ее уважали, но, думаю, ее воспринимали как не очень женственную особу, как смутьяна. Она – удивительная личность, и мы нуждаемся в ее хорошем биографе. При всем уважении к Коллонтай, я думаю, ее коллеги-мужчины в среде большевиков воспринимали ее с подозрением: чересчур феминистка, слишком много “свободной любви”. Коллонтай не входила в узкий круг большевистского руководства. После Октябрьской революции она стала членом Совнаркома, но ей дали комиссариат социального обеспечения, отодвинув от важных политических позиций. А потом, чтобы избавиться от нее, отправили послом в Норвегию.

– Во время войны существовали и женские батальоны. Но они все же были исключением?

– Да. Моя коллега, профессор Мелисса Стокдейл, говорит, что в целом они включали в себя 5-6 тысяч бойцов. Впрочем, их очень хорошо знали, они привлекли много внимания, особенно – из-за рубежа, в силу новизны.

– Они сражались в тех же условиях, что и мужчины?

– Иногда – да.

– В то же время вы говорите, что в начале войны в России был недостаток медсестер.

– Их было всего несколько тысяч в начале войны, а к 1917 году их количество увеличилось в десять раз, многие тысячи были обучены стать медсестрами – или, как тогда говорили, сестрами милосердия. И, кстати, на их счет существовали очень различные мнения – впрочем, и в других воюющих странах, в Германии или во Франции, это тоже встречалось. С одной стороны, они воспринимались как ангелы милосердия, посвятившие себя служению. А с другой, они сталкивались с отношением как к проституткам – просто потому, что они находились рядом с мужчинами без сопровождения. Появилась целая серия порнографической литературы, изображавшая медсестер как чрезвычайно доступных женщин. То, что они служат медсестрами и видят мужское тело, было шоком для общества с традиционным представлением о женщинах. Есть еще блестящая книга, написанная Борисом Колоницким, – ”Трагическая эротика. Образы императорской семьи во время Первой мировой войны”, в которой рассказывается о том, что и императрица со своими дочерями тоже воспринимались с большим подозрением. Александру Федоровну изображали помогающей солдатам, что многие воспринимали как непристойность.

– Но для большинства женщин России их роль оставалась традиционной?

– Да. В то же время большинство женщин работали во время войны, на земле или на фабриках, без мужей, которые миллионами были мобилизованы, так что женщины стали добытчиками хлеба. Цены растут, они становятся вдовами, война сделала их жизнь во много раз более сложной. Но поразительно, насколько активно российские женщины начинают участвовать в общественной жизни – на демонстрациях, при выборах в советы на местном уровне. Даже обычные крестьянки или работницы фабрик стали более независимыми, они получили возможности, которых у них не было до войны. Мужчины – далеко, и женщины становятся управляющими и своей семьи, и своего хозяйства.

– Большевики ввели праздник – Международный женский день. Он до сих пор отмечается в России. Но можно ли его считать по-настоящему международным?

– Знаете, в этом году я по-настоящему удивилась тому, как широко этот праздник нынче отмечался, намного шире, чем когда-либо прежде, на мой взгляд. Это другой тип праздника, конечно, чем это было в Советском Союзе, с гвоздиками, шоколадом, духами и шампанским. Я думаю, удивительно, что он так долго существует. Но ведь он родился как социалистический праздник, появился благодаря Второму интернационалу и социал-демократам, кстати, а не благодаря большевикам, так что у него изначально был привкус социализма.

– Поэтому в Америке и не особенно прижился?

– Думаю, что частично – да, поэтому. Но у нас есть и День матери, который широко отмечается.

– Как бы вы подытожили влияние Февральской революции на положение женщин в России?

– Изменения, которые произошли в положении женщин в России, не имели продолжительного эффекта – из-за того, что случилось позже, из-за Октябрьской революции и гражданской войны. У Февраля оказались очень ограниченные последствия в России – во всех сферах, включая положение женщин. Законы, которые были изданы, позже были отменены. Люди, которые принесли Февральскую революцию и возглавили правительство, были вынуждены уехать, были убиты или посажены в тюрьмы. Как женщины, так и мужчины. Ариадна Тыркова уехала в Англию, София Панина – в Чехословакию. Лидеры Февральской революции, что мужчины, что женщины, после Октября были словно стерты из русской истории. Да, вы можете сказать, что право голосовать у женщин осталось, советское правительство не отказалось от него. Однако голосование перестало иметь смысл.

– Как иногда и сегодня.

– Боюсь, что так.