После двух могучих народных волеизъявлений с неожиданным результатом – июньского британского референдума о выходе из ЕС и ноябрьского избрания Дональда Трампа президентом США – выборы и голосования в других странах, казалось, на какое-то время ушли в тень. Между тем в ближайшие месяцы их будет целая серия, и в результате уже через год Европа может выглядеть совсем по-другому – вплоть до демонтажа Евросоюза в его нынешнем виде.

Вот краткий перечень предстоящего.

4 декабря 2016 в Италии пройдет конституционный референдум. Формально на него вынесены сугубо внутренние вопросы вроде ограничения полномочий Сената. Фактически премьер-министр Маттео Ренци идет ва-банк: возможное поражение приведет к его отставке и, скорее всего, досрочным выборам. На них не исключен союз двух популистских сил – "Движения Пяти звезд" Беппе Грилло и Лиги севера Маттео Сальвини. Оба они – яростные критики ЕС, сторонники выхода Италии из еврозоны и симпатизанты Владимира Путина.

В тот же день, 4 декабря, граждане Австрии во второй раз за год будут выбирать президента. Первые выборы прошли в мае и завершились победой с минимальным отрывом левого либерала Александра Ван дер Беллена. Однако по техническим причинам (проблема с конвертами, в которых были отосланы тысячи бюллетеней граждан, голосовавших по почте) Конституционный суд отменил результаты голосования и назначил новое. На сей раз, судя по опросам, проигравший в мае правый популист Норберт Хофер имеет солидные шансы на победу. Хофер не исключает, что инициирует референдум о дальнейшем пребывании Австрии в ЕС.

15 марта 2017 года состоятся парламентские выборы в Нидерландах. На них в качестве основного соперника партий правящей коалиции выступит Партия свободы во главе с Гертом Вилдерсом, известным резкой антиисламской риторикой, критикой Евросоюза и позитивным отношением к политике Кремля. Партия Вилдерса как никогда близка к тому, чтобы получить большинство голосов, хотя, скорее всего, их не хватит для формирования нового правительства.

На апрель 2017-го намечены выборы президента Франции. Почти наверняка первый тур не определит победителя. Но опять-таки почти наверняка во второй тур выйдет лидер праворадикального "Национального фронта" Марин Ле Пен, одна из наиболее преданных поклонниц Владимира Путина в Европе. Ле Пен пообещала, что в случае победы она немедленно объявит референдум о выходе страны из Евросоюза.

В сентябре 2017-го выборы депутатов федерального парламента ждут Германию. Канцлер Ангела Меркель недавно объявила о намерении вновь баллотироваться на этот пост в качестве лидера правящего Христианско-демократического союза. Популярность Меркель, однако, заметно упала из-за объявленной ею в прошлом году политики открытости по отношению к мигрантам (ее уже пришлось частично пересмотреть). Напротив, на пятки христианским демократам и их партнерам по коалиции социал-демократам наступают популисты из партии "Альтернатива для Германии" (AfD), добившиеся успехов на нескольких региональных выборах. AfD выступает за резкое ужесточение миграционной политики, ограничение полномочий органов ЕС и отмену санкций против Кремля.

Кроме того, не на один месяц затянется определение условий выхода Великобритании из ЕС, в пользу которого большинство жителей Соединенного Королевства высказались в июне. Пока не ясно, когда именно Лондон официально попросит Брюссель о приведении в действие статьи 50 Лиссабонского договора, определяющей порядок выхода отдельных стран из Евросоюза. Также непонятно, каковы будут отношения Британии и ЕС после того, как Brexit официально станет реальностью.

Запутанную ситуацию в Европейском союзе и его перспективы в наступающем году для Радио Свобода прокомментировал ирландский историк и политолог, специалист по истории европейской интеграции, профессор Кембриджского университета (Великобритания) Брендан Симмс.

– В последнее время заявления о том, что Евросоюз слаб как никогда, стали практически общим местом. Вы с ними согласны?

– Мне жаль это говорить, но согласен. В 2016 году к уже имевшимся проблемам Европы – мигрантский кризис, политика господина Путина, нестабильность еврозоны – добавились две новые, очень серьезные. Вначале это был Brexit, затем – избрание Дональда Трампа президентом США. Трампа, судя по его выступлениям, трудно назвать политиком, дружественным Европейскому союзу, зато он высказывал симпатии к Путину. В итоге – да, Евросоюз сегодня очень слаб.

– С другой стороны, неужели сами евроинтеграторы ни в чем не виноваты? Критики ЕС давно говорят о недостатке демократии в устройстве Союза, о сосредоточении слишком больших полномочий у органов, которые никто не выбирал – или выбирал слишком уж опосредованно. "Брюссель" и "евробюрократия" стали чуть ли не ругательными словами, и не удивительно, что популисты в разных странах этим пользуются. Вам не кажется, что и Brexit, и популистская волна в Европе – это наказание европейским элитам за близорукость и надменность?

– Соглашусь, но лишь отчасти. Я бы тут разделил две вещи. Brexit – это де-факто высказывание народов Великобритании в пользу расширения суверенитета своей страны. Этот суверенитет – вещь вполне реальная, имеющая свои параметры и значение. Нечто иное – популистский подъем в странах континентальной Европы. По сравнению с британским он более радикальный, более ксенофобский. К тому же сами эти настроения направлены, я бы сказал, не против Евросоюза как такового, а скорее против своих национальных элит, в первую очередь против их миграционной политики, если брать Западную Европу. Я приведу такой пример. Венгерский премьер Виктор Орбан – политик, которого либералом не назовешь. Но накануне референдума по Brexit он купил рекламное место в газете Daily Mail, чтобы разместить там свой призыв к британцам – не голосовать за выход из ЕС! То есть для Орбана выход из Евросоюза – это не вариант, в то время как для большинства британцев, как выяснилось, вполне. Поэтому я бы все-таки разделял здесь британскую и континентальную ситуации.

– Brexit и Трамп: их можно рассматривать как "черные метки" для единой Европы, а можно, наверное, как стимулы (угроза ведь тоже стимул, и иногда еще какой), способные привести Евросоюз в чувство. Вам какой подход ближе?

– Я надеюсь, что они могут послужить стимулами. Скажу больше: в истории Европы обычно дела должны были идти очень плохо, прежде чем пойти хорошо (смеется). Но если серьезно, то на резкое улучшение я сейчас не рассчитываю. Что касается ухода Британии из ЕС, то он действительно может дать континентальной Европе, прежде всего странам еврозоны, возможность перейти к созданию полноценного политического союза. Но я опасаюсь, что этого не случится. Есть вероятность того, что Евросоюз потратит много сил на то, чтобы осложнить Британии ее уход или каким-либо образом ее "наказать". Тогда главным итогом Brexit станет не сплочение континентальной Европы, а ее объединение по принципу "против кого дружим" – в данном случае против Лондона. Это непродуктивно и может привести к новым расколам.

Нечто подобное и в случае с господином Трампом. В принципе его президентство могло бы стать "будильником" для Европы. Но более вероятным пока представляется, наоборот, фрагментация ЕС, когда одни страны попытаются подстроиться под новую политику президента Трампа, другие, наоборот, уйдут в глухую оппозицию. Я как сторонник европейской интеграции, убежденный в том, что в целом она приносит куда больше добра, чем проблем, скажу так: у меня есть надежды, но опасения сейчас куда сильнее.

– Если говорить о фрагментации, то в каком-то смысле она уже налицо, но это пока касается отношений не с США, а с Россией. Похоже, режим санкций против Москвы в связи с украинским конфликтом трещит по швам. Против санкций выступают многие нынешние, а главное, весьма вероятные будущие европейские лидеры. Из последних назову кандидата в президенты Франции от партии "Республиканцы" Франсуа Фийона или Норберта Хофера, у которого неплохие шансы стать на выборах в это воскресенье новым президентом Австрии. Эти политики апеллируют к сугубому прагматизму в отношениях с Кремлем – и их взгляды находят отклик у многих избирателей. Каковы их мотивы: Путин симпатичный, Россия и Украина – это слишком далеко, даешь взаимную торговлю, что-то еще?

– География, конечно, играет роль. В общем и целом, в Европе чем дальше на запад, тем менее агрессивным представляется общественному мнению господин Путин. Уровень тревоги по поводу России и ее намерений высок в тех государствах, которые я называю "потенциально прифронтовыми", – в странах Балтии, Финляндии, Польше, даже Румынии. Он куда ниже в Германии, совсем невысок в Нидерландах, доказательство чему – итоги голосования на тамошнем референдуме по поводу соглашения с Украиной. Взгляды Франсуа Фийона и Марин Ле Пен, которые готовы развивать сотрудничество с Москвой, тоже хорошо известны. В том же ряду Италия. Единственным исключением тут является Соединенное Королевство. Здесь ощущение того, что планы Путина представляют собой угрозу, по-прежнему весьма сильно. Британия остается важнейшей частью системы евроатлантической безопасности, у нее есть тесные военно-политические контакты не только с США, но и со странами Балтийского региона и Восточной Европы. На мой взгляд, в плане европейской безопасности значение Британии сейчас, после Brexit и избрания Трампа, не только не уменьшится, но скорее возрастет.

​– Что такое сейчас "фактор Путина" в европейской политике? Иногда кажется, что это уже какая-то фигура речи: одни сознательно недооценивают его стремление вмешиваться в дела Европы, другие, наоборот, видят происки Кремля буквально на каждом шагу. Есть ли у европейцев реалистичное представление о том, что такое Россия и к чему она сегодня стремится?

– Проблема в том, что на Россию смотрят не столько в контексте ее политики и планов в отношении Европы, особенно Восточной, сколько в рамках "треугольных" взаимоотношений – мы даже можем назвать это "треугольником Путина". То есть отношения с Кремлем все чаще пытаются выстраивать с оглядкой на конфликты на Ближнем Востоке и на проблему международного терроризма. Это вопрос приоритетов – и вопрос альянсов. И тоже отчасти вопрос географии. На юге и юго-востоке Европы, в Средиземноморском регионе, более склонны разделять позицию, заявленную Дональдом Трампом: мол, Путин может быть полезным союзником в сирийском конфликте, поэтому не стоит слишком переживать по поводу его действий на востоке Европы. Мне эта позиция не близка сразу по двум причинам. Во-первых, для Европы важна безопасность самой Европы, в том числе Восточной, на нее нельзя махнуть рукой. Во-вторых, на Ближнем Востоке Россия и ее союзник, сирийское правительство, по большей части не занимаются борьбой с террористическим "Исламским государством", сосредоточив значительное большинство своих военных усилий на сирийской оппозиции. Но нет сомнения, что среди политиков и аналитиков в Европе существует – и его позиции усиливаются – направление, которое рассматривает Россию как союзника в борьбе не только с исламизмом и не только на Ближнем Востоке. Они рассматривают ситуацию шире, видя в Москве важного партнера по консервативной оси, направленной против либерализма в самой Европе. Эти аргументы имеют большую силу – не столько рациональную, сколько эмоциональную, и недооценивать ее нельзя.

– Я сейчас опишу сценарий, который можно назвать "ужасом либерального аналитика" – и который сейчас выглядит вполне реалистическим. Итак, представим себе вторую половину 2017 года. В европейских странах прошла серия важных президентских и парламентских выборов. Марин Ле Пен – президент Франции, Норберт Хофер – президент Австрии, Герт Вилдерс – премьер-министр или вице-премьер Нидерландов, а у "Альтернативы для Германии" – вторая или третья по величине фракция в бундестаге. Что может означать такая ситуация для будущего Европы?

– Картину вы нарисовали мрачную, и перспективы из нее вытекают соответствующие. Вот, кстати, почему я подчеркиваю сохраняющуюся важность Соединенного Королевства для Европы. Потому что в той Европе, которую вы описали, единственной крупной страной, сохраняющей верность союзническим обязательствам, свободной торговле и, если угодно, правилам fair play в политике, будет Британия. Это очень важный политический факт. Конечно, далеко не обязательно, что в конце этого и в будущем году у популистов на руках окажутся только сильные карты – политика обычно устроена сложнее. Но если это все-таки случится, то в целом тем, кто выступает в поддержку упомянутых мною либеральных принципов, останется не терять мужества, отстаивать эти принципы и ждать лучших времен.

– "Закатов Европы" история знала много, но ни один из них до сих пор не был окончательным. Нынешний кризис – это именно кризис, если угодно, политический циклон, или что-то более серьезное и глубокое? И если все-таки первое, то как Европа может его пережить?

– Как пережить бурю? Это банально, но, прежде всего, укрепив крышу дома. На практике для континентальной Европы это означает укрепление финансового механизма еврозоны, создание единой армии, пограничной стражи и т. д. Все это единственно возможные способы выживания в условиях внешних угроз и вакуума безопасности, который может образоваться, если США при Трампе самоустранятся от европейских дел. В свое время, кстати, бывшие североамериканские колонии Британии в ходе Войны за независимость именно так отреагировали на внешний вызов – создав эффективную унию, Соединенные Штаты. Но есть и другие примеры, например, Речь Посполитая или Священная Римская империя в XVIII веке. Это тоже были крупные, пестрые, сложно структурированные государственные образования, попавшие в кризис. Там тоже делались попытки провести спасительные реформы, но это было слишком мало и слишком поздно. В итоге их просто не стало. В истории ничто не повторяется, так что сейчас можно сказать лишь, что Евросоюз переживает критический момент, но мы не можем точно сказать, куда на сей раз повернет поток истории. Это во многом проблема политической воли, но беда континентальной Европы в том, что там сейчас не хватает людей, способных ясно сформулировать и выразить эту волю.

– У 2017 года есть большие шансы стать последним годом Европейского союза?

– Я бы так однозначно вопрос не ставил. Как часто в прошлом, судьба Европы будет решаться в Германии. Я бы не сказал, что предстоящие в будущем году выборы принесут триумф "Альтернативе для Германии". Но если нынешние тенденции в общественном мнении сохранятся, то уже следующие выборы могут стать успешными для популистов. В любом случае Европе предстоит очень сложный год, – считает профессор Кембриджского университета Брендан Симмс.