В украинском издательстве "Фолио" вышел роман Максима Кантора "Красный свет". "Это книга о происхождении фашизма. Время действия романа – от Октябрьской революции до сегодняшней имперской войны с Украиной – описывает динамику фашизма, этой философии неравенства, в столкновении с христианской моралью", – рассказывал в статье "Мутации фашизма" Максим Кантор. Мы публикуем фрагмент из первой главы этой книги. Еще один отрывок, "Смерть Соломона Рихтера", можно прочитать здесь.

В Московском Кремле, в зале, пышно декорированном под православную старину, сидел маленький человек с бледным лицом. Как подобает важному политику, он был одет щегольски, и его окружали роскошные вещи; но лицо – мучнистое, отечное, безволосое лицо степного жителя – выдавало беспородное происхождение. Казалось, что в царские палаты пробрался житель тусклого блочного микрорайона Тушино, обитатель подворотни. И беспородность его стала своего рода знаком отличия: он гордился тем, что знает цену власти – трон достался в боях, а не пришел по наследству. На его лице не росли ни усы, ни борода, лицо было неурожайным, бесплодным, как российские суглинки и супеси, как долгие российские степи, как вытоптанная земля пустырей. Такие лица, он сам это знал, не соответствуют богатой европейской одежде, это лица азиатских воинов, диктаторов степей. И он научился придавать своему отечному блеклому лицу жестокое выражение, его скулы и челюсти каменели в решимости, а тонкие белые губы сжимались в суровую нить. Это он, маленький человек с близко посаженными водянистыми глазами, был причиной того, что весь мир пришел в движение. Мир следил за ним с ужасом. Маленький человек сознавал свое могущество и улыбался при мысли о том, что достаточно ему пожелать, и мир содрогнется, и даже сама земля вскрикнет.

Он улыбался при мысли о том, что ему удалось сделать: отменить торжество Западного мира над Россией, спутать планы тысяч влиятельных политиков и финансовых магнатов. Вы думали, что ход истории принадлежит Западу? Как бы не так. Он один – потому что на кого же он может рассчитывать в этой гнилой стране, где все продано? – переломил ход истории. Россия, так считал этот человек, уже была приговорена к распаду. Еще немного, и великую страну разорвали бы на подмандатные государства. Россия вызывала ненависть и ревность у Атлантической цивилизации. Самая большая, самая богатая, самая величественная страна мира, сердце планеты, heartland – за это они и ненавидели Россию как точку схода истории! Геополитическая игра велась даже не против России как таковой, но против того порядка вещей, который воплощала Россия, против великой Евразии. Да, именно Евразия была мишенью западного мира, поскольку Россия воплощала величайшую идею Евразийской цивилизации, противостоящей Атлантизму. Евразийская идея, идея сакрального света, озаряющего историю, вступала в противоречие с прагматикой ростовщиков и банкиров, с Атлантизмом. Их атлантическая цивилизация – это расчет и корысть, наша цивилизация – иератическое восхождение к мистическим тайнам. Соревнование евразийцев и атлантистов – вот в чем пружина мировой интриги, так считал маленький человек с прозрачными глазами.

Последняя из великих империй, последняя из великих цивилизаций, страна, распахнувшая объятия, в которые заключит она все человечество – от Китая до Англии, – Россия рождена, чтобы править миром. Сбудется то, что начертано. У всякой страны, верил он, есть предназначение. Немецкие философы (а человек с лицом восточного дервиша любил Германию) любили рассуждать про культурный детерминизм. Так вот, судьба России – усмирить Запад. Россия – это не окно в Европу, нет! Петр был неправ. Россия – это урок Европе! Было время, когда Россия успешно справлялась с данной задачей: разгромила Наполеона, победила Гитлера. Тот факт, что ни Гитлер, ни Наполеон не вполне представляли атлантическую цивилизацию, не мешал обобщениям. Они – это Запад; а Запад – это Атлантика. Маленький человек, сидя в кремлевском покое, – на том месте, где сиживал император всероссийский Александр, обуздавший корсиканское чудовище, и где Сталин, остановивший Гитлера, – принимал эстафету борьбы с Западом. Сегодня, думал маленький человек, труднее: ему приходится начинать с нуля. Он принял страну униженной и покоренной, под властью Западного ига. Было время – русские платили оброк Золотой орде, а сегодня вывозят все сокровища в Атлантический лагерь. Вот он, самый страшный русский оброк! В прошлом веке атлантическая цивилизация взяла реванш у России, победила нашу империю, свалила-таки русского богатыря. Не смогли победить оружием – свалили хитростью, задушили экономикой. Разными своими вертлявыми ухищрениями, пристрастием к частной собственности атлантисты растлевали души русские – и растлили. Русский труженик, не ведавший отродясь, что такое частная собственность, купился на посулы западных хитрецов – и разбазарил Родину. Разбазарил – вот верное слово! Продал на базаре, спустил в кабаке! Крепостное право – разумная вековая скрепа пахаря и барина, царя и народа – оказалось забыто; взяли чужую конституцию. Благодаря работе внутренних предателей, пятой колонны, страна оказалась распластанной и поверженной во прах. Как предатели превозносили атлантический образ жизни и как клеймили все русское! И как ликовали их западные хозяева! Атлантисты приглашали русских к себе в вассалы: придите, славяне, признайте свое поражение, придите к нам с ключами от ваших городов! И шли измученные и униженные люди, торговали на площадях германских городов отцовскими медалями за взятие Берлина! И отправляли жен мыть полы западным менеджерам, посылали дочерей в бордели Европы.

Сперва развалили Российскую империю, но Евразию спас Советский Союз; а теперь и Советский Союз уничтожили – и добивали остатки Евразии сладострастно, безжалостно. Сперва отвалился внешний пояс сопредельных государств-сателлитов, отделилась Восточная Европа. Затем отвалились республики Средней Азии и Балтики. Непомерным усилием России удавалось удерживать подле себя славянское пространство – Украину и Белоруссию. Это наша, наша земля, – повторял человек с прозрачными глазами, и тонкие губы его сжимались. Сейчас чуть было не отторгли Украину, почти что украли Украину! Младшая сестра России готова была уйти в Европу, подписать унизительные договоры с Европой, лишь бы разорвать столетние узы родства. Украинцы вечно тяготились своим положением при России – своей всегдашней второй ролью. Ах продажные укры! Ах предатели, любители жирного борща и сала! Что же, не нравилось вам под русским крылом, где прожили вы мирно триста лет? Ну, возможно, не всегда мирно... Но что делать, такова уж ваша судьба, судьба малого народа! Сколько раз вы пытались бунтовать против столицы Империи! И Мазепа, и Махно, и Бандера – это все типичные украинские предатели, кусающие руку Москвы, которая их кормит. И вот, выждали свой час укропы – чуть только Запад объявил о победе над Евразией, как бросилась Украина, тряся чубом, в западном направлении: возьмите нас к себе, панове! Хотим опять Речь Посполитую и княжество Литовское, хотим под ляхов, прочь от Москвы! Это был бы последний акт в развале российской державы: стоит отторгнуть Украину, и империя рассыплется, как карточный домик. Еще Бисмарк предупреждал, что Россия без Украины беззащитна.

Президент России Путин принял страну в тот момент, когда развал был предрешен.

Это был заговор – мировой заговор против его страны. И ему удалось остановить заговорщиков. Он сделал это. Один. Своей волей. Он заставил человечество считаться с интересами своей страны! Он поднял Россию с колен.

Теперь мы поговорим с миром по-другому – он сжал руку в кулак. Подчиненные знали этот жест – в момент ответственных, судьбоносных решений рука президента сжималась в кулачок.

Мы выставим миру счет, думал он.

Лысоватый человек маленького роста с блеклыми водянистыми глазами был полновластным господином этой огромной земли с ее недрами, лесами и народом. Народ России был таким же ценным ресурсом, как нефть и лес, и даже еще ценнее: народ мог воевать. Президент верил в то, что послан Богом, чтобы спасти эту землю от нашествия внешнего мира, который непременно захочет разграбить эту страну и разделить ее на части. И народ – его народ! народ, который в него верит! – поможет президенту в миссии возврата земель. Вот уже он вернул Кавказ,ведь чуть было не ушел Кавказ, воевали чеченцы, воли хотели, искренние разбойники, горские бандиты; но усмирил их, ублажил, теперь он содержал Кавказ, выплачивал дань горцам, содержал эту дикую дивизию, готовую за это рвать другие нации. Вот их и на Украину можно бросить. Он вспомнил, как украинцы брали мятежный чеченский Грозный. Только так с ними... Вернем постепенно все.

Брошюры, которые выпускали патриотические издатели, помещали небольшую фигурку Путина среди великих царей государства Российского: вот Владимир Красное Солнышко, князь, который крестил Русь; вот Иван Грозный, который собрал все отдельные княжества под руку Москвы и подавил сопротивление феодалов; вот Петр, который развернул страну к Западу и сделал ее европейской, после чего дворянство заговорило на языке, отличном от плебеев; и вот, наконец, самый мощный из царей – Сталин, который усмирил весь мир. Его, Владимира Путина, ставили пятым в этом славном списке и писали так: Владимир Путин, который все вернул. Подразумевалось, что он вернул государству былое величие, похищенное Европой.

Что была бы Россия без меня? Что была бы без меня Европа? – так думал он, повторяя про себя фразу, коей его часто потчевали чиновники. Один из них недавно высказался так: "Строго говоря, единственным носителем европейских ценностей в современном мире является Россия". Хорошо сказал, емко. Бедная Европа! Он засмеялся. Бедная Гейропа (так Европу называли в России: Гей-ропа), в которой уже нет гетеросексуальных семей, разрушены традиции, а остались одни лишь геи и политкорректность вместо былой мощи. Нет, великой Европы уже нет, это более не точка силы.

И что, помогла им демократия? Что понимают они в демократии...

Путин обронил как-то: "После смерти Ганди и поговорить о демократии уже не с кем"; и в самом деле, что такое теперь демократия, как не торжество слабого над сильным? Вот близится большая война, и потребуется принимать быстрые решения. В демократических странах договориться не могут. У меня объявление войны займет три минуты; у них – вечность; и обязательно останутся несогласные. Европа, где твоя гордость?

И на Западе тоже стали считать, что Путин – самый великий политик из ныне живущих, самый деятельный и результативный. Портреты его появились на обложках западных журналов, а окружение Путина повторяло (говорили меж собой, но столь громко, что он не мог не слышать): кто же, если не он? Он послан России Богом.

Постепенно он поверил, что у него есть великая миссия, он пришел, чтобы спасти эту страну. Того, что в настоящий момент он убивает ее население, президент не только не замечал, но искренне бы удивился, если бы ему это сказали. Никто ему этого и не говорил.

Он считал, что в стране действует "пятая колонна", люди, называющие себя интеллигентами, которые продались Западу и которые не любят отечество. Они лгут про него, они называют его Путлер. Путлер!

Президента оскорбляло это прозвище.

Те из дворцовой челяди, которые замечали, как ранит это слово, отдали приказ журналистам высмеять несуразность прозвища в своих программах. И в самом деле: ну что общего?

Патриотические граждане, возмущенные наветами на своего президента, даже придумали смешной стишок, показывающий неосновательность претензий к вождю:

Говорят, в России ад –
Это Путин виноват!
От тебя ушла жена –
Это Путина вина!
Кошка бросила котят –
Это Путин виноват.

Пародия на либеральные причитания забавляла граждан. В самом деле, можно ли во всем дурном обвинять национального лидера? Что за кличка такая мерзкая – Путлер? Скажите, пожалуйста, кто пострадал от его рук? Разве Путин похож на Гитлера? Ну чем же? Где же вы видите в России антисемитизм? Где репрессии, спрошу я вас? И вообще, оппозиция у нас гуляет по улицам свободно и говорит что хочет.

Правда, на Киевском вокзале построили общественный туалет, где на дне писсуаров изобразили лица протестантов, и граждане мочились прямо в физиономии возмутителей спокойствия. Вот тебе! Не открывай впредь свой поганый рот! И желтая струя била прямо в распахнутый рот оппозиционера Тушинского.

Когда до президента доходили жалобы на преследования оппозиционных ораторов, он лишь недоуменно пожимал плечами:

– Позвольте, но если у нас демократия – а в стране демократия, не так ли? – то как я могу остановить народ? У народа есть мнение, народ имеет право свое мнение выразить. Или демократия в чем-то ином заключается? Вот вы, оппозиционно настроенный господин, желаете выразить негативное отношение к России. Мы вам не мешаем. А народ желает выразить негативное отношение к вам лично – народ тоже имеет право. Вы считаете, что у вас прав больше, чем у народа?

Говорил – и смотрел на собеседника внимательно своими водянистыми глазами.

Cо временем взгляд его приобрел необходимую для царя беспощадную силу, министры жаловались, что не выносят этого взгляда. Он знал, что недобрый взгляд производит сокрушительный эффект, и наслаждался этим. Переход от гладкой и тихой речи к ярости мог быть мгновенным – в предчувствии такой перемены собеседник цепенел. Когда Путин смотрел на человека в упор своим бесцветным глазом, тот уже воображал расправу над собой. Достаточно было два раза показать, что слово не расходится с делом, достаточно было проучить мятежного олигарха и строптивого политика, и вот уже усвоили урок – уже слов не надо, достаточно взгляда. Вне всякого сомнения, никто из властителей сегодняшнего Запада не обладал такой силой во взгляде. Неужели дряблый Олланд или нерешительный Обама могут так посмотреть на собеседника, что у того весь организм помертвеет? Путин научился разговаривать тихим беспощадным голосом, как умеют говорить только сильные люди. К чему повышать голос, если можно убить шепотом? Он говорил, интонируя речь так, что у слушателя сердце щемило от ожидания расправы.

Он часто шутил; умел засмеяться по желанию, смеялся до слез в уголках водянистых глаз – например, когда лидеры Запада своей нерешительностью ставили свои страны в смешное положение. Вы хотите выказать неуважение России? А как же вы без нефти жить станете? В самом деле, откуда у европейцев могут быть амбиции? Нефти нет, природных ресурсов нет, армии почти что нет, народ европейский ленив и не готов к войне – умерьте пыл, господа! А то ведь смешно очень... Европа – это большой санаторий, и только.

Президент России чувствовал, что приходит время, сопоставимое с временами Александра Первого, когда Россия возглавляла Европейский союз. На роль нынешнего Наполеона претендует Америка? Ну что ж! В таком случае Россия возглавит антиамериканский мир, Европе придется поучиться стремительности и жесткости у России.

Он был готов к ядерной войне – и если суждено погибнуть России от вторжения врагов, так что ж! Россия сумеет унести с собой в небытие все человечество. При захвате Крыма были приведены в готовность ядерные ракеты, и он предупредил правительство, что готов на удар – там, на полуострове, наши русские люди, которых мы не можем бросить. И ради этого он готов был пожертвовать всем, даже планетой Земля, ибо что планета Земля без России.

Кто-то скажет, что операция по захвату Крыма планировалась давно, и в тот день, когда силы десантных подразделений и государственно-разведывательного управления в количестве 15 тысяч без опознавательных знаков высадились в Крыму и стали захватывать здания правительства и казармы, – в тот день ничего жителям Крыма не угрожало; но в сознании Путина это было совсем не так. Угроза была – в принципиальном факте отторжения Крыма от России, и он, белый царь, мессия с миссией, он не имел права с этим мириться. Мир или будет русским, или этого мира не будет вовсе.

Он рассказал об этом своему народу – рассказал спустя год, чтобы люди поняли, что он не остановится ни перед чем.

Зачем было им рассказывать? Это просто понять; все люди должны разделить ответственность, когда речь идет о народной семье. В сущности, это обычный обряд инициации – посвящения в воины, – так было принято в древних племенах. Совершеннолетие воин должен отметить скальпом врага или – возьмем гротескный пример – посвящение в мафию надо отпраздновать убийством. Требуется причастие кровью; ах, кого-то пугает резкое выражение? В данном случае речь идет о более широком применении правила инициации – обряд охватывает все население страны. Постепенно, раз за разом, шаг за шагом, следует сломать социальные табу, которые мешают строительству русского мира. Так делал Сталин – добивался одобрения масс. Так было на открытых сталинских процессах: кажется, зачем нужно, чтобы граждане голосовали за казнь врага, и без того приговоренного? Но все население должно испытать катарсис убийства. Каждый станет соучастником великой мистерии. Зачем надо рассказывать населению о готовности к ядерной войне за клочок чужой земли? В чем смысл? Ну, захватили Крым, и ладно. Зачем рассказывать, что был план – в случае неудачи идти вплоть до ядерных ударов, не надо про это! Однако это знание дает искомый эффект ломки сознания. Люди обязаны согласиться с идеей истребления самих себя по воле вождя.

Жестоко? Возможно; но, если не превратить нацию в военный лагерь, проиграем войну. И он создал военный лагерь.

С некоторых пор он полюбил пророчества и предсказания: ему доложили, что в катренах Нострадамуса говорится о "белом царе", который спасет весь мир, в то время как Запад будет полыхать. Это о нем говорил Нострадамус, о русском белом царе Путине.

Он посещал "места силы", такие точки планеты, где астральные силы питают человека, превращают его изначальную бренность в могущество. Он бывал на Валааме и на Афоне, беседовал со святыми старцами и, привлеченный всем мистическим, приказывал приводить к себе астрологов и прорицателей. Так, ему доложили, что вопреки мафусаиловой старости, еще жив личный секретарь Гитлера, и содержится где-то на секретных английских базах. Он поручил найти этого старца – тот мог знать какие-то вечные секреты.

– Привезите его! Такие люди – живая история.

Он полюбил философа Ильина – за рассказы о мистическом "белом царе", надежде христианского мира; идеолог Сурков познакомил президента с основными тезисами Ильина о грядущей России. Империя прирастает новыми землями – и чем обширнее Россия, тем необходимее стране сильная воля. Как иначе удержать длинное тело империи от распада? Собирали земли веками, надо удержать и утерянное восстановить. Следовало также упростить социальный состав евразийской державы; по мысли Ильина, чем первобытнее и натуральнее культура, тем отзывчивее она к управлению сильной рукой. Следовало ввести новый принцип аристократии, выделять лучших из русских за харизматичность – и ставить их в управление массами. Надо возрождать генофонд народа. "Мы – нация победителей", – любил повторять президент. Следует особое внимание уделить развитию национального характера, не будем стесняться того, что мы – русские. Надо добиться однородности в племенном составе пестрой империи.

Никто не знает его планов, никто! И сознание того, что все засекречено, радовало президента. О нем не знали ничего: не знали ничего о его детстве; не знали, женат он или нет – ходили слухи о тайной жене, но никто доказать ничего не мог; не знали о его страстях. Ходили слухи о его привязанности к детям, носящей отнюдь не отеческий характер; но и здесь доказательств не было. Сколько слухов, сколько догадок! Связь с наркокартелем, спрятанные миллиарды, политические убийства – но никто не знает и никогда не докажет, было что-то на самом деле или нет. Президент полюбил носить темные очки и часто фотографировался в них, придав своему лицу каменно-пламенное выражение. Непредсказуем! И все думают: а что же он сделает в следующий момент?! И теряются враги. Он с усмешкой думал о западных президентах и премьер-министрах: вы решили меня усадить за шахматную доску, господа? Меня, разведчика?

Когда американский политик Бжезинский внедрил термин "шахматная доска" как обозначение мировой политики, будущий российский лидер еще был рядовым сотрудником органов безопасности, но почувствовал, что политика ему по плечу. Так, значит, это всего лишь шахматная игра? В любую игру он мог переиграть соперника – его учили играть. Есть ли российские войска в Крыму? Будет ли вторжение в Украину? Кто начал войну в Грузии? Сколько у него на счету миллиардов? Вопросы он выслушивал с усмешкой: хотите узнать? А вы можете предъявить доказательства? Улик нету? И с кривой усмешкой блатного, который знает свои права, он тянул через губу ленивое: докажи, начальник...

С фраерами можно только так: докажи, фраерок, что я у тебя бумажник взял! Не можешь доказать? Тогда отвали, фраерок, не залупайся, что за предъява?

Он опять всех переиграл! И он чувствовал, что народу – его народу! – нравится непредсказуемость вождя. Патриоты переняли манеру лидера и спрашивали задорно обличителей: а чем докажешь, что у него есть дворцы? А как докажешь, что в Донецке есть десантники? Не можешь доказать? А чем докажешь, что оппозицию убивают? Нет документов? Ну и сиди тихо! Путин опять всех переиграл! Писатель Пискунов воскликнул восхищенно: "Хотел бы я хоть на день поносить голову Путина, узнать, что он думает!" Художник Шаркунов изваял его бронзовую статую в виде императора Августа.

О, непредсказуемый и внезапный. О, таинственный спаситель Отечества.

Впрочем, появилась и тревога, связанная с его уникальными свойствами: все держится на нем одном. Устранят его – и пропала Россия. История державы изобиловала переворотами, надо обезопасить себя от покушений. Он велел вырубить лес на три километра вокруг подмосковной резиденции в Ново-Огарево, поварам было велено для каждой встречи и в каждой поездке готовить для него отдельно; приставленные специально для этой цели офицеры госбезопасности пробовали его еду первыми; генерал личной охраны Золотов не отходил от него никогда. С некоторых пор походка лидера нации изменилась, спину президент держал неестественно прямо – западная пресса возликовала: рак позвоночника! Глупцы, походку президента изменил бронежилет, который отныне был всегда под рубахой.

– Мы сплотимся вокруг лидера, – говорил вице-премьер Шувалов, остроносый мужчина с полными щеками и дорогими костюмами, – мы не дадим в обиду вождя.

– Кто там тявкает на нашего вождя?! – кричали патриоты на площадях.

Так возникли отряды самообороны русских людей, команды патриотов, которые назвали "Антимайдан", поскольку словом "майдан" назывался городской бунт в Киеве. "Антимайдан" должен был оградить московский престол от волнений инакомыслящих. Ведь совсем недавно – год назад всего! – шли через город распоясавшиеся либералы, помните? Они называли себя "рукопожатные", а знаете почему? Грозились, что не подадут руки никакому патриоту. Кому их рука сегодня нужна...

Перепуганные либералы сравнивали новые отряды патриотов с союзом Михаила Архангела, с черносотенцами.

А кто сказал, что черносотенцы плохие? Всю историю России вообще исказили; надо заново писать летописи, восстанавливать справедливость. Вы уже, господа, и победу во Второй мировой приписали американцам.

И черносотенцев оболгали тоже. Да и с крепостным правом не все так просто: это ведь, как теперь доказано, был закон, принятый для общего блага, – и крестьянину при крепостном праве жилось куда лучше, чем при либеральном капитализме...

Эх, сколько всего надо выправить, сколько всего надо починить.

В отвоеванном у украинцев Крыму поставили памятник Сталину – сделали это тактично: увековечили ялтинскую конференцию 1944 года. Изобразили генералиссимуса Сталина задумчивого, с трубкой – Сталин что-то говорит, мерно, хладнокровно, не глядя на собеседников. А те, Черчилль с Рузвельтом, привстали в креслах, тянут шеи, боятся хоть слово пропустить из сказанного мировым вождем. Хороший памятник, нужный. И на верном месте поставлен. Крым – русский, и мы не остановимся ни перед чем, если кто-то покусится на нашу священную территорию. Хрущев отдал Украине? Один хохол отдал другим хохлам? Это историческая беда и позор. Мы исправили, мы взяли свое назад.

К празднику победы над Германией – вот, уже семьдесят лет Великой Победы отметили – поставят еще несколько памятников Сталину. Генералиссимус вернулся. Разумно и вовремя.

Уроки Сталина следовало учесть, и вот первый из них: не верить никому. Ты – и Россия. Между вами никто не должен встать. Не верить окружению – свои же продадут.

Президенту предстояло идти на заседание правительства, и он представил себе свой ближний круг и покривился. Он знал про них все, все их секреты, все тайники, офшорные счета и спрятанные доходы. Вот они расселись за столом заседаний – блатари, хапуги, дельцы; на каждого у него было досье. Вот Лавров, министр иностранных дел, про него говорят, что он лучший министр всей истории державы, верен, как цепной пес. Высоко метит, и с кем он этот Лавров, не на Шойгу ли играет? Вот руководитель администрации – Иванов, генерал-лейтенант госбезопасности, миллионер. Вот Шойгу, министр обороны, он – шаман из Сибири, поклоняющийся белогвардейскому барону фон Унгерну, учредившему азиатскую империю. Он человек скрытный, создавший личную армию; крайне богатый человек, с амбицией. А вот Сечин, мультимиллиардер – из-за его аппетитов страна сегодня скатилась в долговую яму. Его зарплата в день равна нескольким миллионам. Человек жестокий, из генералов ГБ. Впрочем, все нынешние олигархи-министры-командующие связаны с госбезопасностью. А как иначе было уцелеть в борьбе?

Из олигархов он сохранил лучших. Он помог естественному отбору среди хищников, он уничтожил первые эшелоны олигархов, убрал неверных, оставил тех, что преданы идее Евразии, – но и они, верные-проверенные, и они с гнильцой. Кто пойдет до конца?

Он присматривался к ним – взвешивал биографии. Ну, кто из вас готов рискнуть всем в бою с Атлантикой? В последнее время их стали покусывать журналисты: даже в ручной стране (в стране с ручным управлением, как он любил говорить) находились проныры, которые доискивались до спрятанных усадеб. Вот и дворец министра Якунина отсняли, и дворец вице-премьера Шувалова сфотографировали. Якунин, так тот просто разъярился, сказал, что если его доходами и личной жизнью станут заниматься, если его частную жизнь не оградят, так он вообще из правительства уйдет! Достали человека!

Кто из них готов воевать? Их накопления припрятаны на вражеской территории, ведь именно на Западе им виделась роскошная жизнь. Им страшно отказаться от поездок на Ривьеру, от попоек в Куршевеле, от особняков в Белгравии. Но придется. Мы входим в историю, а история не терпит балласта. Мы строим русский мир – для него пожертвуем всем.

Он усмехнулся, вспомнив фразу своего министра Якунина, пользовавшегося репутацией умственного человека. На вопрос журналиста, какой именно строй сейчас в России – социализм, капитализм или еще что-то, Якунин искренне ответил, что в словаре нет подходящего слова, чтобы определить построенное. Глупый Якунин. Евразийская империя, вот что я возвел.

Как бы то ни было, но бригада верных имелась – с ними президенту предстояло менять мировой порядок. Президент встал (последнее время вставал тяжело, болела спина) и прошел в соседний зал. Его уже ждали.