"Теперь нами командуют комсомольцы", – с ужасом рассказывали сотрудники Государственного центра современного искусства, когда в мае было объявлено о его слиянии с музейно-выставочным центром "РОСИЗО". Министр культуры Владимир Мединский, обосновывая свое решение, говорил, что у двух центров сходные задачи. Но это утверждение далеко от правды. Основанный искусствоведом Леонидом Бажановым в 1992 году ГЦСИ занимается новейшими тенденциями в искусстве, а родившийся в 1959 году РОСИЗО во главе с выпускником Алма-Атинского военного училища и функционером "Единой России"​ Сергеем Перовым относится к новейшему искусству с недоверием, граничащим с отвращением.

"Все решения теперь принимает один человек – Сергей Перов, перед которым сотрудники должны оправдываться и доказывать, что произведения, которые предлагается показать зрителю, являются объектами культурного значения, а не провокацией. Ситуация, в которой мы оказались как люди, занимающиеся искусством, кажется унизительной", – рассказала The Art Newspaper начальник отдела художественных программ​ Ирина Горлова.

В ноябре закрывается выставочный зал ГЦСИ на Зоологической улице. Отменена запланированная на ноябрь выставка "Измеряемое время: польский перформанс 1967–1989", которую ГЦСИ анонсировал еще год назад. Основатель и художественный руководитель ГЦСИ Леонид Бажанов в интервью The Art Newspaper сказал: "Я не вижу для себя возможности работать в таком климате… Я думаю, что разрушать такой опыт – преступление: мы знали современное искусство и изучали его на практике начиная с московского и питерского андерграунда конца 1960-х и до середины 1980-х и официального существования – сначала негосударственных объединений и центров, а потом и в структуре государственных институций".

Решила покинуть Центр и искусствовед Карина Караева. Она работала в ГЦСИ с 2004 года, сперва как ассистент куратора, а в 2007 году возглавила отдел экспериментального кинематографа, видеоарта и медиаискусства.

Карина Караева рассказала Радио Свобода о том, что происходит в ГЦСИ:

– Вас заставили уйти или это ваше решение?

– Скорее вынужденная мера, обусловленная ситуацией в ГЦСИ. В конце весны произошло так называемое объединение с организацией пропагандистского толка под названием РОСИЗО. Вначале ситуация как будто бы складывалась положительно, потому что это объединение сулило (по крайней мере, для меня) новый этап исследовательской карьеры. Однако те меры, которые применяет РОСИЗО в отношении деятельности моих коллег и в отношении выставочной практики, неприемлемы для меня. Более того, нам было объявлено, что выставочный зал не будет функционировать, то есть там невозможны будут экспозиции.

– А что же там будет?

– Как нам было сказано, там будут расположены детские студии. Это предполагает полное переоборудование выставочного зала. Как это будет сделано, учитывая медлительность РОСИЗО? Скорее всего, зал будет закрыт. Самое печальное – что и послужило одним из мотивов моего ухода – это то, что ГЦСИ именно как исследовательская площадка, как площадка, которая одна из первых стала работать с феноменом современного искусства, закрывается.

– Карина, вы сказали о неприемлемых методах РОСИЗО. Речь идет о цензуре?

– Да, безусловно, о цензуре. Последняя выставка, которую я делала в ГЦСИ – "Возможность быть другим", была посвящена необходимости предлагать иные методы взаимодействия, иные методы борьбы и вообще иные методы искусства. На этой выставке была работа испанского художника Фернандо Санчеса Кастильо, там две машины по разгону митингующих людей исполняли танец под Штрауса.

В авторской экспликации была такая фраза: "Власть боится бессилия". Эту фразу было предложено каким-то образом "смягчить". Так вот я сделала ее еще жестче, и таким образом она вошла в каталог.

– И как же она звучит теперь?

– "Власть хочет насилия". Благодаря этому достаточно грубому изменению, которое я была вынуждена применить, работа художника была оставлена, экспозиция не претерпела изменений. Следующая выставка должна была быть посвящена польскому перформансу. Польский перформанс, как всякое альтернативное действие, очень политизирован. Эту выставку сняли из выставочного плана, мотивируя тем, что там есть обнаженное тело, элементы педофилии, которые на самом деле не присутствовали. В этом году выставка не состоится. Возможно, она будет проведена в каких-то других пространствах, однако я полагаю, что в условиях цензурной политики куратору не представится такая возможность.

– У людей, которые осуществляют цензурную политику, есть имена, фамилии, отчества?

– Это директор организации РОСИЗО Сергей Евгеньевич Перов. Он непосредственно высказывает свои сомнения в отношении выставок и некоторых работ. Это происходит с агрессией. В отношении меня все это было так или иначе сглажено благодаря нашим неоднократным встречам с Сергеем Евгеньевичем.

– Но ведь у ГЦСИ есть свое руководство?

– РОСИЗО пришло в ГЦСИ после того, как был уволен директор ГЦСИ Михаил Борисович Миндлин. Художественному руководителю ГЦСИ Леониду Александровичу Бажанову было предложено вступить в совет РОСИЗО, однако это совершенно иные функции. До сих пор художественный руководитель определял выставочную идеологическую политику этой институции, сейчас это не предоставляется возможным. Более того, РОСИЗО распространяется на наши филиалы. Уже после того, как ГЦСИ был ликвидирован, РОСИЗО открыло его филиал в Саратове. Очевидно, Москва уже не будет влиять на то, что будет происходить в филиалах ГЦСИ. Есть мнение у некоторых моих коллег, в том числе у Леонида Александровича Бажанова, что приход РОСИЗО на территорию ГЦСИ обусловлен в меньшей степени выставочной деятельностью, а в большей степени тем, что ГЦСИ должен был открыть на Ходынском поле новое большое пространство. Там должна была быть размещена коллекция ГЦСИ. Однако коллекция РОСИЗО больше, и она в большей степени посвящена социалистическому реализму. Очевидно, приход РОСИЗО в ГЦСИ обусловлен как раз желанием захвата территорий.

– Сейчас идет вызванная выступлением Константина Райкина и статьей Андрея Звягинцева дискуссия о недопустимости вмешательства государства в сферу искусства. Можно ли вписать эту историю с ГЦСИ в контекст наступления консервативного государства на культуру, возвращения к соцреализму, который хранится в РОСИЗО?

– Есть институции, которые занимаются пропагандой искусства, другой вопрос, пропагандой какого искусства они занимаются. ГЦСИ занимался пропагандой современного искусства. Безусловно, и в современном искусстве есть художники, приближенные к власти, властью обласканные, так или иначе власть представляющие и восхваляющие. То, что происходит в театре и в кинематографе, теперь коснулось искусства. Но с тем же социалистическим реализмом, по крайней мере, на моей территории можно было бы благополучно работать и представлять его именно как сторону коллаборации искусства и власти, но представлять в том свете, который для зрителя будет не нести пропагандистские идеи, а их смещать, переворачивать. Боюсь, что после моего ухода из этой организации это будет невозможно.

– Вы сказали, что "наконец дошли до современного искусства", но ведь отношения власти с современным искусством были самыми напряженными с самого начала путинской эпохи. Вспомним выставки в Сахаровском центре, все же начиналось с этого. Власть и современное искусство – главные враги.

– ГЦСИ всегда был под непосредственным влиянием Министерства культуры. И тем не менее, именно в пространстве ГЦСИ возникали самые радикальные высказывания в отношении власти. ГЦСИ нельзя было обвинить в тесном взаимодействии с властью. Площадка нашего центра являлась всегда альтернативой для художников, кураторов, площадкой для высказывания против пропаганды и цензуры. И в данном случае мне интересна реакция арт-сообщества. Оно ведет себя в некотором смысле неадекватно.

– Протестов нет?

– Нет никаких протестов. В тот момент, когда РОСИЗО пришел на территорию ГЦСИ, ко мне подходили журналисты и обвиняли нас, сотрудников: "Почему вы молчите?" Леонид Александрович Бажанов сделал заявление в газете, рассказал, что происходит и как дальше это все будет развиваться, что он, очевидно, покинет свой кабинет в ГЦСИ. Но реакция наших коллег все равно остается для меня непонятной.

– Пока только вы двое уходите?

– Ухожу я, уходит моя коллега Ирина Горлова, которая возглавляла отдел художественных программ, а увольнение Леонида Александровича Бажанова, очевидно, последует в ближайшее время.

– Вам тяжело далось решение об уходе?

– Очень сложные чувства. Потому что 12 лет в ГЦСИ были очень важной эпохой в моей творческой карьере. Но меня больше всего печалит то, что это новое брожение будет плачевным для той части современного искусства, которая занималась экспериментами, не всегда приятными высказываниями в отношении власти. Мне кажется, что дальше будет хуже.