Как можно узнать что-то про незнакомый город, играя с пинг-понговым шариком? Примерно так же, как с помощью акробатики можно изменить подростковую иерархию в закрытом учебном заведении. После того, как тело начинает свободно двигаться и взаимодействовать, за ним устремляется и душа, даже самая суровая и обиженная.

Трудные подростки – забота всего общества, но занимаются ими или те, кого наняло государство, или те, кто имеет достаточно сил и честности, чтобы посмотреть малолетним преступникам в глаза и предложить свою помощь. В последнем случае возникает социальный проект. Как правило, старания и тех, и других направлены в разные стороны. Государство пытается ребят изолировать, спрятать за высоким забором, добровольные помощники прилагают массу усилий, чтобы вернуть их в большой социум.

Шесть лет сотрудники "Упсала-Цирка" приходили в питерскую спецшколу № 1, полное название которой пишется следующим образом – "Санкт-Петербургское казенное государственное специальное учебно-воспитательное учреждение для детей и подростков с девиантным поведением (закрытого типа)". За шестнадцать лет существования "цирка для хулиганов" был накоплен достаточный опыт, однако этот проект, по словам директора Ларисы Афанасьевой оказался самым сложным. И вот теперь, 8 октября, поставленный ребятами документальный спектакль "Точка" будет показан на внешней площадке в Музее Стрит-Арта.

Понятно, что нельзя вернуть подростка на прежнее место и ожидать, что он не подвергнется прежнему искушению или сумеет его преодолеть. Но если нельзя изменить большой мир, то можно попробовать что-то перестроить во внутреннем. Инструменты для этого применяются самые разные: книги, музыка, театр и – как оказалось – самый действенный – цирк. Теперь, когда цирковая педагогика заработала, стало очевидно, что подростковая агрессия хорошо снимается активными тренировками, неуверенность в себе – выступлениями перед публикой, стремление к доминированию – необходимостью работать в команде.

Тем не менее, "Упсала-Цирк" - это не просто место для тренировок, не цирк в привычном понимании слова, здесь нет крикливых клоунов и послушных собак, привычной блестящей атрибутики. Почему – рассказала художественный руководитель и директор "Упсала-Цирка" Лариса Афанасьева.

- Вообще, первый социальный цирк создали в 1945 году в Голландии, и это была гражданская инициатива. Я не помню имя того прекрасного человека, который собрал во дворе детей из бедных семей и применил цирковую педагогику, но этот проект до сих пор существует в Европе. Поэтому, когда шестнадцать лет назад в Санкт-Петербург приехала Астрид Шорн, она про эту практику уже кое-что знала и кое-какими инструментами умела пользоваться.

Приехав в России, она увидела, что на улице очень много детей, причем, детей в буквальном смысле - от 7 лет. И они жили на улице! Астрид попыталась с ними сделать театр, однако театр как инструмент не пошел, не заинтересовал ребят. Тогда она достала мячики для жонглирования и увидела правильный блеск у детей в глазах - научи! Потом появился одноколесный велосипед. С Астрид было сложно ходить по Невскому проспекту, потому что вся маргинальная толпа (карманники, проститутки, наркоманы, уличные дети) встречали ее аплодисментами. И она со всеми ними находилась в правильном диалоге, без заискивания, уважительно. Настоящий социальный работник с инструментом в руках.

Понятие "социальный проект", когда мы начали создавать собственный цирк, нам показалось не просто скучным, оно нас еще и задевало – самооценку такое название не поднимает. Единственный в мире "Цирк для хулиганов" - совсем другое дело, здесь чувствуется энергия. Здесь статус, который выдала тебе жизнь, ставится под сомнение. А все ли так плохо? Быть хулиганом или человеком, который все время меняет направления, сценарии, переставляет жизненные чемоданы?

В начале 2000-х годов у нас были очень сложные отношения с одним детским домом, где мы проводили занятия. В какой-то момент меня вызывает завуч, возмущенная поведением ребят. Я спрашиваю: "А что они делают, что вас возмущает?" И она говорит: "Они смотрят мне в глаза и улыбаются". Потому что до этого они смотрели в пол. А теперь у них появились крылья, появилась уверенность. Они стали красивыми, к ним на выступления начали приходить зрители. И они подняли глаза. Это большой вызов - поднять глаза и улыбаться.

- Это реальный вызов! Вызов некоторым учебным заведениям и работающим там педагогам. Тем не менее, у таких ребят складывается своя, иногда довольно страшная картина мира. Помимо того, что вообще жить трудно в этом возрасте…

- У нас есть отдельный проект, который называется "Цирк за забором", в спецшколе № 1. Там мы с ребятами поставили документально-цирковой спектакль "Точка", который 8 октября покажем в питерском Музее Стрит-арта. Отношения с этой школой выстраивались в течение 6 лет - долго, пошагово. Потому что наша задача - не причинить добро, не прийти с хоругвями и сказать, что, ребята, мы все знаем про добро, мы вам расскажем, а вы сделаете именно так, как мы думаем. Нет, наша цель - построить работу, и на это нужно время. Но в конце концов мы поставили внутри закрытой школы спектакль, и в премьерный день распахнулись ворота, на входе продавались билеты на спектакль. И было 500 зрителей, включая театральных критиков Санкт-Петербурга.

Но мы подходили к этому спектаклю очень долго. Мы готовили себя, готовили детей. В спектакле звучит документальная история – ребята рассказывают, о том, что с ними происходит, о том, как они относятся к обществу. Это бывает больно слышать зрителям, родителям, больно слышать учителям, больно произносить самим детям. Но в то же время это какая-то очень важная вещь, которая всем нужна. Поэтому мы не торопились. К тому же любая история про вранье здесь быстро считывается. Нельзя с ними играть во взрослые игры и называть вещи другими именами. Они взрослее своего возраста из-за того, что много видели.

Сначала ребята занимались паркуром. Параллельно выстраивали отношения с тренером. Потом мы начали брать у них интервью. Чуть позже стали вывозить к нам в цирк, вместе что-то готовить. Но до этого было еще 3 года подготовки! Мы объясняли администрации, что пришли не с войной. Говорили, что они замечательно работают, но давайте соединяться, давайте вместе выходить на результат.

Это был самый трудный проект еще и потому, что нам нельзя подставить ребят. Им очень нужен успех, но он не должен быть фальсифицированным. Там процесс выстраивается сложно, потому что у ребят внутри группы существует иерархия, и она логична. Есть люди, которые являются высшей кастой, средней и низшей кастой. И их соприкосновение иногда невозможно. А наша задача была - создать из этого творческий процесс. Притом, что эти ребята ненавидят всякую театральщину, их нельзя затолкать в костюмы зайчиков и грибочков. Просто невозможно на их брутальность надеть театральную туфту. Это опять вопрос вкусовщины, когда творческие процессы начинают разрушать детство, естество.

Меняется ли что-то после ваших занятий внутри социума? Иерархия как-то расползается? Или все остается как прежде?

- Расползается. Вот на этот момент расползается. Со спектаклем "Точка" у нас был конкретный пример. Одного мальчика именно из-за его статуса не пускали в группу. И мне пришлось с ребятами пообщаться и сказать, что нам в спектакле важна его история. Тогда они его взяли, но воспринимали как предмет. Но цирк - это телесная вещь. Когда они начинают делать какие-то поддержки, начинается взаимодействие... Если человек мне встанет 10 раз на плечи, мои отношения с ним, так или иначе, поменяются в разные стороны. Иногда я буду его за это любить, иногда ненавидеть, но контакт точно какой-то будет.

И в какой-то момент они начинают понимать, что если я этого человечка не удержу, он разобьет себе голову. Поэтому в конце проекта стало понятно, что взаимоотношения строятся не на том, что ты "шестерка" или не "шестерка", а можешь ты что-то сделать или не можешь. Хотя, конечно, кто-то примет это как ценность, а кто-то - нет. Тут не надо ждать от всех одинакового результата.

- Вы про них что-то поняли? Как устроена их жизнь? Это такая околотюремная история?

- Да. Но логика, которая в ней есть, создана не из-за жестокости и не из-за дурости. Она абсолютно оправдана. Эта логика и агрессия - защита, иначе они погибнут. Такое сложно понимать, но нужно. Нельзя разрушать, нельзя выставлять оценку с точки зрения хорошо или плохо. Ты чужой человек в этой системе. Ты не прошел те круги ада, которые прошли эти пацаны, оказавшись там.

- "Цирк за забором" - там социум практически готовый. Но к вам приходят разные дети, из разных систем.Они как-то по-новому группируются, меняются?

- У нас ключевое слово - команда. На этом многое построено, вся систем взаимоотношений. Когда ребята 3-4 года вместе находятся, становятся командой, так или иначе, они начинают дружить. Для наших детей это необходимо, потому что они с улиц, из телевизоров, из семей приносят иногда ценность, которая входит в резонанс. Например, каких-то врагов внешних себе выделили. Но мы внимательно относимся к их словам, особенно по поводу людей с ограниченными возможностями. Начинаем смотреть документальное кино, вместе ставить спектакли. Сейчас вопрос о людях с ограниченными возможностями снят, но появился проект "Особый ребенок", куда пришли ребята с синдромом Дауна.

У нас нет ожиданий от детей. Мы не относимся к ним, как к породистым лошадям, которые должны принести призы и результаты. Мы настроены на процесс. И в какой-то момент происходят чудеса. Нам часто говорят: "Какие у вас красивые дети. Они проходят кастинг?" Нет! Они становятся красивыми! Когда взрослый мир выдвигает ожидания от ребенка, это большая нагрузка, с которой сложно справиться. Она тебя не окрыляет. Она тебя закапывает. Но мы от них ничего не требуем. Мы даем им время. Здесь важно думать не про ограничения, а про какую-то органику процесса, про его выстраивание..

- Что помогает - магия цирка?

- Магия "Упсала-Цирка" - магия маленького пространства, королевства, где я ставлю башенки. Мы создаем свой мир, и там есть определенные важные вещи. Когда к нам приходит ребенок, мы понимаем, что на нас лежит огромная ответственность за его вкусовые качества в будущем. Поэтому в нашем понимании цирк - это не клоуны в дурацких носах, не пудели, которых дрессируют, а философия, эстетика. Мы говорим о русском авангарде, слушаем красивую музыку. Собираем самое лучшее в современном цирке, исследуем. Дети переживают невероятные эмоции! Мы даем им возможность быть творческими, красивыми, глубокими, грустными, веселыми и т. д.

Кроме того, неотъемлемая часть нашего творчества - это путешествия. В этом смысле мы не просто социальный проект, который приезжает в какую-то другую страну и что-то непонятное делает. Мы приезжаем с очень четкой задачей - показываем свои спектакли, меняем стереотипы. А еще узнаем новое пространство. В каждом городе у нас есть друзья, к которым мы приходим в гости. И обязательно есть история, которую мы готовим с ними вместе. Естественно, что мы многое узнаем об этом городе.

Однажды ездили в Бельгию на цирковой фестиваль. И участников фестиваля спросили, куда кто хочет пойти в свободное время. И все дружно сказали почему-то - в "Макдональдс". А "Упсала-Цирк" сказал - а мы пойдем в Национальную галерею смотреть картины Брейгеля. Конечно, у нас были высоко подняты носы – мы, социальный проект, так неожиданно выступили.