Губернатор голодает. Следователи к нему не ходят и не допрашивают. Он до сих пор не отстранен от должности. Иными словами, новостей в деле арестованного Никиты Белых нет никаких, и это странная новость.

Разумеется, происходящему можно найти простые объяснения. У следователей нет вопросов к голодающему, оттого они и не навещают его в СИЗО. Суда еще не было, Белых не приговорен, поэтому Путин и не спешит отправить его в отставку.

Однако простые объяснения только усложняют сюжет. Известно же, что следователям всегда есть о чем побеседовать с заключенным, а если с ним играют в молчанку, то это тоже форма диалога. Это способ давления, давно уже обкатанный на живых людях, можно вспомнить хоть сталинские времена.

С отставкой тоже много неясностей. Губернатора Хорошавина президент уволил, утратив к нему доверие, через три недели после ареста, губернатора Гейзера – через 11 дней. Белых сидит с 24 июня, то есть освященные кадровой традицией сроки его еще не вышли, но приближаются к точке невозврата. Владимир Владимирович, изредка отрываясь от проблем международной политики, размышляет о его дальнейшей судьбе. Надо что-то решать.

Ситуация вообще складывается нестандартная. Особенно если оценивать обвинения, предъявленные Никите Белых, на фоне других коррупционных скандалов. На фоне Хорошавина и Гейзера. На фоне шубохранилищ. На фоне вилл, дворцов и, не побоюсь этого слова, латифундий, а также приватизированных высотных зданий. К тому же более или менее очевидно, что губернатор Кировской области стал жертвой грубовато сляпанной провокации, собственной доверчивости и безрассудства. За неделю до ареста Белых президент отметил Кировскую область в числе некоторых других, где достигнут "значительный прогресс" в деле улучшения инвестиционного климата, и губернатор расценил эти слова как сигнал к действию и поиску свежих инвестиций. Хоть даже и кэшем, в столичном ресторане, под камерами местных секьюрити и федеральных спецслужб...

Он как-то, что ли, расслабился, обласканный высшей властью. Позволил себе на минуту забыть, где живет, и это был серьезный промах, притом что все как бы делал по правилам: брал бабки на святое, на церковь. Однако силовикам тоже хочется, чтобы их нахваливал президент, о чем Белых не подумал, и это единственное, в чем его можно обвинить. По-настоящему.

Теперь он голодает, жалуется на дефицит общения со следователями, пишет письма Венедиктову, и мы едва ли ошибемся, если предположим, что среди тех, к кому обращается Никита Юрьевич, только приятели и близкие друзья. Наверняка он пишет и тому, кто его подбадривал, вдохновлял и звал к новым свершениям. Кто в ответе за него, которого приручил. Президенту Путину.

Вероятно, туда, на самый верх он сообщает примерно то же самое, что и в других посланиях. Что он не взяточник и не коррупционер. Что "обвинен облыжно". Это, полагаю, правда, репутация СК и глумливые твиты знаменитого Маркина служат тому важным косвенным доказательством, но что делать Владимиру Владимировичу с этой правдой – не вполне понятно. Отрешать? Освобождать? Вообще не вмешиваться? В обычной авторитарной (не говоря – тоталитарной) стране такие вопросы решаются одним телефонным звонком. В государстве полицейском, прихотливо соединяющем абсолютную власть первого лица с гибридным правосудием, сам президент, вероятно, не всегда знает, как ему следует поступить.

С одной стороны, не факт, что надо сажать Белых. И даже не факт, что надо увольнять. Ну да, он вроде нарушил писаные законы, но по понятиям действовал довольно корректно. Более того: деньги брал или собирался брать, но не для личного обогащения. Кроме того, лично Путину арестованный лоялен, а если его освободить, в рамках очередного обжалования в очередной инстанции и возвращения к ленинским нормам, то благодарности не будет границ.

В конце концов, Кремлю нужны не только управляемые дураки и воры, изнывающие от преданности. Умные, слегка оппозиционные, но верные, как ни парадоксальна эта конструкция, в кризисную эпоху нужны никак не меньше. И в Москве, и в регионах.

С другой стороны, как его из тюрьмы освободить и притом еще не уволить? В полицейском государстве органы практически не ошибаются. А оправдание Белых почти невозможно без указания на провокацию, подготовленную спецслужбами, и без соответствующих оргвыводов по отношению к ФСБ, Бастрыкину и прочим. Это вообще немыслимо в полицейском государстве, если только жертвами "провокации" не становятся сами чекисты, как в деле генерала Колесникова. Правда, Сергей Сторчак, арестованный сотрудниками ФСБ и СК, просидел в тюрьме 11 месяцев, потом был реабилитирован за отсутствием состава преступления и сейчас снова успешно трудится на посту замминистра финансов. Но это было скорее исключение, подтверждающее правило. Да и вступался за репрессированного не кто-нибудь, а личный друг Путина Алексей Кудрин.

В сравнении со Сторчаком Никита Белых представляется человеком совершенно беззащитным. Принципиально беспартийный, для столпов режима он не стал и не мог стать своим, да это и не имеет значения: оступившихся губернаторов единороссы сдают без колебаний. Системные либералы после ареста Белых либо молчат, либо выступают с такими комментариями, что лучше бы молчали. Впрочем, условного и безусловного Чубайса тоже можно понять: он в эти дни и недели куда больше, наверное, думает о своей грядущей судьбе, нежели о том, чтобы защитить бывшего соратника по Союзу правых сил. Короче, вступиться за губернатора может только Путин, и это пока все, что можно с точностью сказать о политической карьере Никиты Белых и о его человеческой трагедии.

Больше некому вступаться, кроме эффективного менеджера, как за тех генералов, которых прямо с Лубянки отправляли в действующие войска. Эпоха другая, война другая, вождь другой, зэки другие, все другое, однако баланс в отношениях между властью, карательной машиной и узниками примерно тот же самый, оттого и прогнозы такие. С оглядкой на полнейший произвол, с поправкой на чудо. В пространстве между глухой надеждой и беспросветной тоской.

Илья Мильштейн – журналист и публицист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции