Выборы в Государственную думу России предстоящей осенью станут для меня первыми, на которых я смогу проголосовать. Единственным голосованием, в котором я пока принимал участвовал, были выборы школьного президента, ставшие модными в России несколько лет назад. Ходят, кстати, легенды, что в некоторых регионах такие президенты даже играют какую-то роль в школьной жизни своих юных избирателей. Тогда, выбив себе освобождение от занятий и организовав на главной лестнице гимназии самопальное радио, я крутил нравившийся всем хип-хоп, разбавляя его Джеком Уайтом, Джимом Моррисоном, "ливерпульской четверкой" и Кенни Барреллом, и под песни Виктора Цоя агитировал за кандидата от нашего класса, моего хорошего друга.

В Москве, приблизительно в то же время, под песни Цоя проходили протесты против фальсификации выборов в Госдуму, сообщения о которых доходили до нас в Ставрополе, как космический радиосигнал до инопланетных цивилизаций, то есть никак. К тому же наши выборы, в отличие от тех "московских", были честными и прозрачными. Не благодаря наблюдателям, а из-за реальной конкуренции кандидатов, хоть и на ничего не значащий пост. Наш избирательный штаб организовывал концерты, делал фотосессии и агитационные видеоролики, работал над программой реформ школьного устройства и заручался поддержкой учителей. Слухи о том, что у нашего главного соперника есть "административный ресурс" в лице завуча школы, только подогревали желание победить.

Мы победили с разрывом в два или три голоса. Никаких реальных полномочий школьный президент, разумеется, не получил: выборы в провинциальной гимназии были нужны директору только для формального отчета перед Москвой, где на эти выборы смотрели как на еще большую формальность и бюрократическую нелепицу. Однако сейчас, перед выборами в Госдуму, даже эти школьные игры в демократию кажутся мне в разы более настоящими и значимыми, чем все то, что в последние недели происходит на съездах "Единой России", ЛДПР, КПРФ и "Справедливой России".

"Яблоко" и ПАРНАС в этом смысле тоже недалеко ушли: выступления представителей оппозиционных партий с каждым разом все больше напоминают мне протокольную речь какого-нибудь госслужащего. Вероятно, это происходит из-за того, что и те, и другие, хотят они того или нет, находятся в одном политическом пространстве. Однако факт остается фактом: в то время, когда хочется увидеть в кандидате человека, тебе показывают робота с набором отштампованных речевок. Ни о какой причастности избирателя к политической жизни страны, его реальном влиянии на деятельность депутата после избрания речи тоже не идет.

За кого голосовать – непонятно, за что – непонятно. И даже если представить, что грядущие выборы пройдут абсолютно открыто и прозрачно, они так и останутся никому не нужным, формальным ритуалом, карго-культом. Смысл в них тот же, что и в выборах школьного президента – поиграть в демократию. Различие только в том, что школьный президент не может ввести уголовную ответственность за "недоносительство", "вовлеченность" в массовые беспорядки и приказать записывать и хранить телефонные разговоры и переписку своих же избирателей.

Иван Мартыненко – журналист Радио Свобода