В Петербурге на 84-м году жизни умер художник-нонконформист Глеб Богомолов. Без фигуры Глеба Богомолова трудно представить пейзаж ленинградского художественного андеграунда 60–80-х годов.
Он родился в 1933 году в семье моряка, образование получил весьма пестрое: успел побывать геологом, инженером, поучиться в двух технических вузах и в театральном институте на курсе Акимова, наконец окончил Ленинградский институт пищевой промышленности, но, вместо того чтобы работать по профессии, занялся живописью. Глеб Богомолов – самоучка, он не учился грунтовать холсты и рисовать гипсовые головы ни в Академии художеств, ни в одном из художественных училищ Ленинграда. Возможно, поэтому его искусство с самого начала приобрело неофициальный характер. Известность Богомолова зародилась в 70-х годах: он стал одной из центральных фигур на первых выставках ленинградских художников-нонконформистов в ДК имени Газа в 1974 году и в ДК "Невский" в 1975-м, вступил в ТЭИИ – Товарищество экспериментального изобразительного искусства, где к его голосу тоже прислушивались.
"Газоневские" выставки принесли своим участникам известность, после них Глеб Богомолов начал восприниматься как один из самых заметных неофициальных художников Ленинграда. Он участвовал в нескольких квартирных выставках, а потом его картины вместе с работами Эрнста Неизвестного, Михаила Шемякина, Евгения Михнова-Войтенко, Олега Целкова и других художников поехали по городам Европы, это была выставка "Музей русского искусства в изгнании", организованная Александром Глезером. Она осложнила жизнь многим из участников, но звезда Богомолова была настолько счастливой, что советские функционеры не только не припомнили ему его "грехов", но, наоборот, даже включили его работы в "Олимпийскую" выставку молодых художников, специально организованную летом 1980-го для зарубежных гостей Олимпиады в качестве витрины "свободного" советского искусства.
И все же известности Глеба Богомолова предшествовали довольно долгие поиски собственной манеры. По его собственному признанию, на него, в числе прочих, оказал влияние московский художник Олег Целков. О следах этого влияния в творчестве художника пишет искусствовед, автор биографического словаря "Художники ленинградского андеграунда" Любовь Гуревич: "Это можно почувствовать в его "Головах" конца 1970-х гг., в серии "Римские типы". Ее продолжение под названием "Рабы и герои Древнего Рима" выставлялось в первой половине 1980-х гг. В их величаво-тупом предстоянии усматривали пародию на доски почета. В огромных головах выражена мощь, душевная грубость, лощеное хамство, жесткая и победоносная воля. Эти же качества подспудно присутствуют и в броских абстрактных картинах Богомолова".
Любовь Гуревич подробно описывает манеру Богомолова, который работал не только с красками, но много экспериментировал, включая в поверхность своих картин "рваную, пожелтевшую, с обгорелыми краями бумагу, продырявленную ткань", при этом искусствовед замечает, что благодаря таким включениям произведения художника приобретали "помпезный и лощеный вид. Эффект достигается соединением утонченной, неброской красоты истлевшего, изношенного, потертого, выветрившегося с обильным применением золотой фольги, чистого белого, алого, синего цветов. Да и сам "мусор" тщательно отобран, элитарен".
Любовь Гуревич знала Глеба Богомолова лично, хотя общалась с ним нечасто. У нее создалось впечатление, что как устроитель выставок, как член выставкома ТЭИИ Богомолов был весьма авторитарен:
"Он отбирал работы и говорил таким безапелляционным тоном, что никто уже не решался возразить. Бывало, что он брал работу и произносил: "Это место пахнет ЛОСХом" (Ленинградским отделением Союза художников) – это было все равно что послать художника на три буквы. Он считал, что живопись должна быть яркая, агрессивная, и он сам был как танк, и в нем самом, и в его работах сквозила грубая мощь".
Кстати, стоит заметить, что пренебрежительное отношение к Союзу художников как к символу официозного искусства не помешало Глебу Богомолову позже стать членом Союза художников Петербурга. Любовь Гуревич вспоминает, что ленинградские подпольные художники, в отличие от московских, были бедны, но Богомолов ухитрялся вести себя как эстет – он один из всех ходил в джинсах, хоть и потертых, что тогда было чрезвычайно престижным. Тягу к моде Любовь Гуревич усматривает и в творчестве Богомолова.
"Многие его работы напоминают иконы, там много красного цвета, белого цвета, много золота. Это яркие, эффектные работы, которые прекрасно вписываются в богатый интерьер".
В связи с пристрастием к эстетике икон интересно вспомнить о давно циркулирующих слухах: якобы Глеб Богомолов – это отец известного своим воинствующим атеизмом журналиста Александра Невзорова. По словам Любови Гуревич, существует легенда, будто Невзоров как-то раз подошел к Богомолову, но не нашел у него отеческих чувств и с тех пор возненавидел авангардную живопись. Легенда элегантная, хотя, возможно, не совсем достоверная – например, художник Анатолий Заславский слышал совсем другое: что и "отец", и "сын" своего родства никогда не отрицали. Впрочем, к искусству это не имеет непосредственного отношения, если не считать само произрастание легенд вокруг головы творца признаком его причастности к высшим мирам.
Очень большим художником считает Глеба Богомолова искусствовед Эраст Кузнецов.
"У него была своя тема, он к ней обращался очень последовательно, не повторяясь, а шаг за шагом ее развивая. В свое время он очень медленно развивался, многие его обгоняли смелостью или даже наглостью своих поисков и достижений. А он спокойно шел вперед, работал, набирал силы и в результате стал крупным художником, очень сильно воздействующим на зрителя, спокойным и умным, таким, каким и должен быть художник. И, несомненно, он таким и останется навсегда. Когда-то он долго и разнообразно себя искал – и он себя нашел. У него сложился определенный образ нашего прошлого, и он этот образ воплощал. Это то прошлое, которое всегда остается с нами, духовное прошлое, его многие пытаются воплотить, но получаются только некие умствования, головные конструкции, а у Богомолова это выходило очень органично. Он шел по пути, проложенному русской иконой, но без подражания и стилизации. Он использовал отдельные нюансы, тонкости, создавая свой собственный мир, по которому его всегда можно узнать. Я считаю лучшими те его работы, где присутствует вот это светлое духовное начало. Я его неплохо знал, он был очень живой, интересный человек, вовсе не идеальный, иногда весьма упрямый, как, впрочем, большинство художников, но всегда яркий".
Действительно, картины Глеба Богомолова с пастозной, прихотливой поверхностью, созданной путем наложения многих слоев, помнящей о картинах античности и Возрождения, всегда пользовались успехом. При жизни Богомолов стал участником около 250 выставок, его картины находятся во многих музеях мира, включая Русский музей и Третьяковскую галерею, Музей современного русского искусства в Нью-Йорке, Музей современного искусства в Москве, собрание Дягилевского центра.
