Радио Свобода продолжает серию очерков о россиянах, которые делают жизнь многих своих соотечественников хотя бы немного лучше. Петербурженка Александра Крыленкова, будучи советской школьницей, хотела вступить в пионеры, но была уверена, что крейсер "Аврора" –​ это имя какого-то мальчика. Свои первые деньги заработала, расшифровывая интервью политзэков. В 2011 году детские метания и юношеская аполитичность окончательно ушли в прошлое. Свой предпринимательский талант Александра Крыленкова употребила на создание сети независимых наблюдателей на выборах в Петербурге.

Александра Крыленкова – волонтер Международного общества "Мемориал", координатор общественной организации "Наблюдатели Петербурга". Путь Александры к общественной деятельности начался во время акций протеста за честные выборы 2011–2012 годов. Перед президентскими выборами Александра с соратниками подготовила несколько тысяч наблюдателей для работы на избирательных участках в Петербурге. В 2012 году ассоциация в защиту прав избирателей "Голос" наградила Крыленкову медалью "Защитнику свободных выборов". В настоящее время Александра не только руководит созданным ею движением наблюдателей, но и занимается правозащитной деятельностью, в частности, с 2014 года ежемесячно ездит в Крым фиксировать нарушения прав человека.

От пионерского галстука до поездок в автозаке

Александре 36 лет, у нее семья: муж и двое детей. Сама она выросла в семье, где было пятеро детей, потом родители разошлись, у них образовались новые семьи, и братьев и сестер стало восемь. Александра вспоминает, что в 1970–80-е годы ее родители не были людьми системы, сейчас их, наверное, назвали бы оппозиционными активистами. Но они не были и диссидентами, скорее, "левыми" поздних советских годов. Тем не менее Александра глотнула протеста с самого детства: "Вот сейчас по Фейсбуку гуляет – кто где первые деньги заработал? Так вот я в детстве первые деньги заработала на расшифровке интервью политзэков". В семье всегда присутствовала неподцензурная литература, даже "Маугли" запомнился не обычный, а в фотокопиях, то есть Киплинга читали без купюр, с которыми он выходил в советских издательствах.

А в остальном все было как у всех, правда, школа была знаменитая математическая "тридцатка". Но жить в такой семье было непросто. Александра подозревает, что сейчас так же непросто приходится и ее собственным детям. У дочки в школе, например, недавно был патриотический урок по Крыму, а мама ездит на полуостров каждый месяц фиксировать нарушения прав человека и относится к этому месту как к аннексированной территории. Саму Александру, между прочим, когда-то принимали в пионеры против воли родителей:

– У нас дома была трагедия: мне хотелось, как всем, повязать красную тряпку на шею и шагать строем, а родители пытались мне объяснить, как это противно. Но я все равно вступила в пионеры, ничего в этом не понимая. У нас даже ходит такая семейная байка – меня ведь принимали на крейсере "Аврора", и вот я пришла домой, и мама спрашивает: "Ну, что там было?" Я говорю: песенку пели "Что тебе снится, крейсер "Аврора"?". Мама меня прекрасно знала и спросила: а что такое крейсер "Аврора"? А я и говорю: "Ну, это, наверное, мальчик такой: Крейсер – имя, Аврора – фамилия".

Сейчас Александра понимает, что пропаганда в те годы явно выдыхалась. А потом наступило другое время, возникли новые веяния, идеи, учителя искали новые формы работы, – в общем, учеба в 30-й школе была счастьем. Возможно, образование было и не самым всесторонним, и дисциплина хромала, зато была свобода: "Мы ходили разрисованные, с колокольчиками во всех местах, а сейчас, когда снова вводят школьную форму, мне просто дурно. А еще мы не думали ни о карьере, ни о специальности, понимая, что работу по специальности наверняка не найти". В школе постоянно происходило что-то новое: интернета еще не было, но уже была система, соединяющая компьютеры, и можно было общаться друг с другом и с американскими школьниками, можно было съездить по обмену в Германию, мир открывался на глазах. Александра считает, что она – дитя 90-х.

Впрочем, в течение десяти лет после школы Александра занималась всем, чем угодно, только не общественной деятельностью: много училась, уехала в Москву, окончила факультет архивного дела Российского государственного гуманитарного университета по специализации "Отечественная история новейшего времени". А потом занялась бизнесом. Ее конек – микробизнес, он же семейный. Сначала она наладила производство подарков ручной работы, потом организовала компанию по профориентации и построению карьеры для старшеклассников, потом – консалтинговую фирму по построению собственного бизнеса, затем занялась антикризисным менеджментом. Так продолжалось до конца 2011 года, то есть до тех самых памятных выборов в Госдуму, на которых множество людей своими глазами увидели колоссальные нарушения и фальсификации. Сама Александра до этих событий относилась к проблеме фальсификации выборов не так горячо, как теперь:

– Понимаете, на фоне того, что есть политзаключенные, что людей пытают в тюрьмах, фальсификации на выборах не казались мне достаточным поводом для возмущения. Понятно, что все это связано, но я слишком много знала другого, гораздо более страшного.

Так что 4 декабря 2011 года Александра не пошла на выборы, но на следующий день проснулась с чувством странной неудовлетворенности, как будто пропустила что-то важное: ведь у Гостиного двора уже начались ежедневные стояния "разгневанных горожан". И Александра поехала туда. А оттуда – уже в автозаке – в отдел полиции, в компании других задержанных. Только остальные врали полицейским, что они просто так мимо Гостиного двора проходили, а Александра прямо сказала, что пришла на митинг, чем очень раздосадовала полицейского полковника.

– Ощущение самой себя в этом процессе было странным: одно дело, когда тебе 18, и ты бегаешь по митингам, тебя задерживают, а тут ты уже тетенька в шубе, приезжаешь на машине, припарковалась, а потом отправляешься в ментовку. Я написала где-то в социальных сетях, что меня задержали, и все стали писать: держись! А я думаю: какое "держись"? Подумаешь, ночь в полиции. Но среди задержанных было много молодых, им было страшно, и их хотелось поддержать. К тому же полицейские их прессовали – выстроили всех и стали выяснять, кто есть кто. Ты студент? Что ж, жаль, хороший был бы студент… И все в таком духе. На следующий день всех повезли в суды, мы подолгу сидели в автобусах, и нам туда принесли чай ребята из групп "Помощь задержанным". Мы сидели и обсуждали, какая это классная группа. Я и сейчас думаю, что это лучшее, что тогда было создано: группа с ясными задачами, с четкой самоорганизаций. Она выделялась на фоне общей растерянности, ведь никто не знал, что теперь делать. Это чувство растерянности артикулировал один парень в автобусе, он сказал: "Вот бы найти свое разумное место в этой движухе!" И его слова стали для меня ориентиром.

Александра Крыленкова признается, что такие перемены сказались на укладе жизни ее семьи, но близкие ее поняли и приняли:

– Все решения о том, что я уйду из бизнеса и буду заниматься волонтерской и общественной деятельностью, мы принимали вместе с мужем. Что-то было накоплено, где-то я и сейчас подрабатываю, но в целом содержать нас приходится ему. Это решение повлекло большие изменения структуры нашей жизни – пришлось забрать детей из частных школ и садов.

Александра думает, что ее детям сейчас трудно, как было трудно когда-то ей самой, но она не готова отгородить их от действительности в инкубаторе домашнего обучения. На ее страничке в фейсбуке не только фотографии митингов, одиночных пикетов и заседаний в "Открытом пространстве", но и разных смешных существ – игрушек, сделанных в технике валяния. Это еще одно увлечение Александры. Кто знает, возможно, эти забавные и трогательные существа помогают ей тоже.

Две недели на выборы, две недели на защиту прав

Александра решила помочь людям, ищущим свое место в "движухе". Выйдя из полиции, она поехала в Москву, где уже работала организация "Гражданин наблюдатель". Там Александра получила все необходимые материалы, методику наблюдений и стала координатором "Гражданина наблюдателя" по Петербургу. Вместе с другими активистами она начала создавать районные отделения организации: "У нас за две недели возникло 18 рабочих групп, по числу районов. В Красносельском районе Катя Рыжкова, которая сейчас работает в Фонде борьбы с коррупцией, успела даже газету местную выпустить. Но мы очень быстро поняли, что заниматься первым делом надо именно выборами", – вспоминает Александра Крыленкова.

До мартовских выборов 2012 года тогда оставалось меньше трех месяцев, но Александра поставила задачу: подготовить столько наблюдателей, чтобы хватило на все участки, то есть шесть тысяч. В те времена на обучение к "Наблюдателям" приходило человек по пять-шесть, так что поставленная задача звучала не очень реалистично. Но Александра твердо решила, что в итоге все соберутся на большом стадионе. И оказалась права: перед выборами в зале гостиницы "Прибалтийская" собралось пусть не шесть, но две с лишним тысячи подготовленных наблюдателей: "Честно говоря, я боялась, что никто не придет, и когда люди потоком шли в эту гостиницу, это было зрелище!"

После президентских выборов возникла организация "Наблюдатели Петербурга", куда, естественно, вошли не тысячи обученных волонтеров, а полторы сотни активистов, готовых работать постоянно. Поначалу хотели, чтобы эта организация объединяла множество разных направлений, но потом оказалось, что в выборах столько разнообразия: и работа в комиссиях, и контроль между выборами, и досрочное голосование. Было решено заниматься непосредственно избирательным процессом: "А все остальные проекты, которые изначально были внутри "Наблюдателей", постепенно стали самостоятельными. Кто теперь помнит, что "Красивый Петербург" тоже был когда-то в "Наблюдателях"?" – замечает Александра Крыленкова.

Интересно, что "Наблюдателям Петербурга" удалось избежать печальной участи многих организаций, объявленных иностранными агентами. Они просто отказались от идеи зарегистрировать юридическое лицо: "У нас есть руководящие органы, а юрлица нет. Сначала мы хотели регистрироваться, а потом посмотрели на обстановку и решили, что раз мы все равно работаем без финансирования, то зачем нам лишние риски? В какой-то момент пришли нас проверять на иностранного агента, но это невозможно без юрлица и без финансирования". Таким образом, "Наблюдатели Петербурга" оказались практически неуязвимыми. Собираются они в "Открытом пространстве", на аренду помещения Александра выделяет собственные деньги, на какие-то проекты наблюдатели скидываются, на другие – собирают средства путем краудфандинга.

Сегодня Александра продолжает обучать наблюдателей, но чем дальше, тем важнее становится для нее правозащитная деятельность.

– Сообщество наблюдателей – это родные и любимые люди. Но вот смотрите. На днях мои друзья занимались наблюдением на выборах в Ленинградской области, и случилось ЧП: украли бюллетени, порвали на мелкие кусочки, хотели сжечь, ребята геройски все это отследили и засняли. А параллельно на нашего друга Данилу Александрова напали, избили, и он со сломанным носом попал в больницу. Он человек активный, участвует еще и в движении "Ингерманландия", постоянно стоит в пикетах против войны и в защиту политзаключенных, такой вот настоящий питерский гражданский активист. В прошлом он был у нас членом совета, сейчас рядовой участник организации. За что именно его избили, сказать трудно, но ведь не было ни ссоры, ни попыток ограбления, а вот угрозы в соцсетях были, и слежка была – неизвестные опубликовали его фотографии около дома. Очевидно, что нападение на него связано с гражданской активностью. И вот как здесь расставишь приоритеты? Конечно, если выборы будут честными, если будут системные изменения, то и нападений на активистов будет меньше. Но ведь проблема не только в самих выборах, проблема в информировании, в том, насколько люди осведомлены о подобных вещах, и насколько они готовы о них узнавать.

Поэтому сегодня Александра Крыленкова делит свое время ровно пополам: две недели в месяц занимается защитой прав граждан, две недели – выборами. Ведет школу наблюдателей, координирует процесс, но лишь когда случается откровенное насилие, тогда она подключается уже как правозащитник. Это ее личные приоритеты, личное место в "движухе".

Как правозащитник Александра помогает мигрантам, выступает общественным защитником в полиции и в судах:

– У нас время от времени проводятся кампании "Антимигрант", людей сотнями задерживают, ничего им не объясняют, не дают съездить за документами, везут в суды, которые часто проходят без адвокатов и переводчиков. Их присуждают к депортации и к штрафам. Вот мы и помогаем им объясниться в отделах полиции, где с ними никто не разговаривает, пытаемся предотвратить насилие, задержания сверх положенного срока. Мы приходим в полицию просто как активисты или как члены общественной наблюдательной комиссии. Иногда идем в суды. Например, были случаи, когда у людей отбирали все документы и заявляли, что они фальшивые. Тогда мы добивались возврата этих документов и экспертизы, и дело в суде разваливалось. Или женщине с детьми не давали выехать на родину, пока ее муж не придет в отдел полиции и не предоставит свои документы на право проживания, такой вот шантаж. Эту женщину мы тоже защищали.

Каждый месяц Александра Крыленкова ездит в Крым фиксировать нарушения гражданских прав, продолжать диалог с украинскими крымскими правозащитниками. По ее словам, в Крыму растет количество политзаключенных, количество похищений людей. При этом правозащитникам работать на спорной территории очень сложно, поэтому чрезвычайно важно информировать о происходящем прессу, международное сообщество и коалицию российских и украинских правозащитников.

– В Крыму сейчас проходит довольно много акций устрашения. Например, повальные обыски без достаточных оснований: к людям приходят в дом и переворачивают все вверх дном под надуманным предлогом, скажем, ищут украденный мотоцикл, перетряхивая книги и отрывая плинтусы. Мы приходим к людям, расспрашиваем, фотографируем, документируем нарушения. Девять человек похищены – о них мы тоже собираем информацию. На днях были у девушки, открывшей развивающий центр дневного пребывания для мусульманских детей: там у нее немного татарского языка, немного английского, немного культуры, немного рисования. Сначала к ней вообще пришли с толпой ОМОНа, дети видели во дворе все это оружие. Допросили воспитателей – это у них была такая совместная проверка прокуратуры, МЧС, СЭС – всех, кого только можно. Мы приехали к ней через неделю, смотрим – а там опять прокуратура, опять проверка, якобы по новому обращению граждан. Есть тут еще одно громкое "Дело 26 февраля": перед началом событий 2014 года крымские татары и другие местные жители пришли к зданию парламента, чтобы не позволить принять решение о назначении референдума. Туда же пришли казаки и другие сторонники референдума, случились некоторые столкновения. И хотя это происходило еще на территории Украины, но сейчас в Крыму судят людей за организацию этого митинга, на суд никого не пускают, люди стоят вокруг суда. Совсем недавно, в конце декабря, приехал журналист все это снимать, его скрутили и увезли просто за то, что он был с камерой. Вот на такие суды мы тоже ходим.

Под словом "мы" Александра подразумевает группу активистов из разных городов и разных стран: Белоруссии, Украины и России. Это международная миссия правозащитников. Александра Крыленкова осознает, что эти поездки небезопасны. Но, по ее словам, риск есть в любой активной гражданской деятельности.

Активисты вне политики

Одним из наиболее важных проектов "Наблюдателей Петербурга" Александра считает "Открытое пространство" – это площадка в центре города, где проходят общественно значимые выступления, ярмарки, выставки, кинопоказы. Она называет это место домом для гражданских активистов, которые, по их собственному определению, "не хотят идти в политику":

– К этому можно по-разному относиться, но сейчас лозунг российского гражданского движения: "Мы вне политики". Эту тенденцию изучают и отечественные, и иностранные социологи. Мне кажется, это явление не естественное, а насажденное властью. Ведь, допустим, для любого западного эколога дико утверждать, что он не занимается политикой, а для большинства наших экологов дикой кажется даже идея пойти в наблюдатели, не то что выдвинуть свою кандидатуру на выборах. И это беда нашего времени, это проблема. Вы не поверите, насколько глубоко вошло в голову наших активистов представление о том, что встреча с консулом какой-нибудь западной державы очень повредит репутации. Никто не скажет тебе, что ты продаешься, но ощущение порчи репутации точно есть. При всем нашем умении сопротивляться, пропаганда работает. А она насаждает и мнение, что политика – это плохо. Ведь если люди не будут ею заниматься, то не составят конкуренцию власти. Я и сама не могу представить, что пойду куда-то баллотироваться. Вот такое отторжение от борьбы за власть, притом что я могу пару статей научных об этом написать.

– Но это значит, что самые активные и ответственные люди уходят от реальных дел?

– Они не уходят от дел, но свои реальные дела не связывают с делами глобальными. К счастью, они умеют общаться с политиками, даже давить на них, но в целом настроения таковы, что если даже ты умеешь о чем-то договориться с политиком, это немножечко стыдно. Да, это трагедия. И она также в том, что нет попыток осмысления, обобщения. Вот, скажем, люди собрались и говорят: мы вне политики, мы защищаем сквер. А зачем его защищать: чтобы бюст Сталина там поставить, чтобы машины парковать или чтобы дети там гуляли? Идея "вне политики" не дает тебе думать, зачем ты его защищаешь, не дает выстраивать концепции. Отсюда естественные и постоянные расколы во всех сообществах, которые не хотят думать и обобщать. Вот, например, для меня абсолютны ценности человеческой жизни и свободы слова, и если я объединяюсь с теми, кто хочет частично ограничить свободу слова, значит, мы будем искать какие-то другие основы для объединения. Честно высказывая свою позицию, мы можем понять, какие совместные действия допустимы, какие нет. А если мы уходим от разговора, то мы не можем выделить общее поле. И мы не можем сказать: я сейчас не хочу думать, я подумаю завтра. Мозг – он как мускул, если его не тренировать, он не будет работать.

С одной стороны, Александра радуется, что в Петербурге есть организация наблюдателей без всяких расколов. С другой – она признается, что немного завидует москвичам, поскольку у них три организации наблюдателей, и им легче создавать площадку для дискуссий политических партий:

– Тотальный контроль выборов заводит в тупик. В Москве мы видим абсолютно зачищенное политическое поле, невозможность зарегистрироваться, приписывание новых территорий – у власти много инструментов. Да, с точки зрения правозащитной теории это классно: давайте сначала научимся процедуры соблюдать, а там посмотрим. Но неслучайно, когда наши наблюдатели приезжают на выборы в Европу, у них волосы шевелятся, насколько там дырявый процесс. Зато насколько велико доверие в обществе! Это не значит, что нам не нужна процедура. Но ведь у нас меняются законы под каждые выборы: целая Москва изменилась, чтобы выборы мэра провести, огромную территорию приписали. И одно дело – показать два протокола, настоящий и переписанный, а другое дело – попытаться доказать, что с выборов человека сняли незаконно, что оппозиция на самом деле достойна участия в выборах. Это уже совсем другой вид деятельности. Выборы состоят из большого числа элементов, но на нашем участке подвижки есть.