"Взгляд арендатора. Снос "самостроя".

Вчера лишили работы студентов. Вчера Москва недополучила денег в бюджет. Вчера Москва рушила малый бизнес.

Я арендовал торговую площадь на станции метро Кропоткинская. Что я могу сказать? Это было здорово! Собственники относились к зданиям хорошо, всегда было чисто, был свой чоп. Был свой маленький город.

У нас была конкуренция.

У нас было свой своего рода фудкорт, где 3 компании Mr. Pit, Puff Point и GlowSubs занимались тем, что показывали на примере, что такое рыночная экономика. Мы улучшали сервис, мы думали над акциями, мы работали над привлечением и удержанием гостей. У нас была конкуренция.

Отвергая – предлагай.

Сейчас всего этого нет. Есть такое выражение: "отвергая – предлагай". Но это сложно, и, Москва решила снести все здания и вбить ещё один гвоздь в крышку гроба малого и среднего бизнеса.

Успехов!"

Это запись в блоге молодого предпринимателя Александра Колосова, в "ночь длинных ковшей" лишившегося одной из своих "точек".

Снос десятков торговых павильонов у станций метро в Москве был совершен в ночь на 9 февраля.

Глава администрации президента России Сергей Иванов поддержал снос, назвав уничтоженные объекты "гадюшниками", которые "не имеют никакого отношения к так называемому малому бизнесу", а их владельцы, по его мнению, имели только временные разрешения на свою деятельность. Торговые павильоны у метро, "как правило, являются рассадниками криминала и антисанитарии", добавил глава администрации президента.

Ярко высказался в социальной сети "ВКонтакте" и мэр Москвы Сергей Собянин: "Нельзя прикрываться бумажками о собственности, приобретенными жульническим путем". По мнению градоначальника, "снос незаконных строений в Москве – наглядный пример того, что в России не продается правда, наследие, история нашей страны".

"Снесенному" Александру Колосову – 29 лет. Помимо того, что он создал фастфуд Mr.Pit, одна из точек которого попала под ковш, он – совладелец ночного клуба London.

Кажется, Колосов – прирожденный бизнесмен. Он говорит, что начал заниматься бизнесом в 19 лет, но тут же обрывает себя и замечает, что вообще-то – лет в восемь: "Я москвич, семья у меня небогатая, мне надо было как-то зарабатывать деньги, хотелось шоколадки. У нас есть такая замечательная яблоневая аллея, я собирал яблоки и потом шел их продавать. Покупали. После этого продавал "Желтые страницы" – если помните, были толстые, большие справочники. Покупали, наверное, больше из жалости. На метро "Кропоткинская" мы с бабушкой ходили, наверное, в 1993 году, продавали водку с рук, тогда это было не запрещено. Со мной очень хорошо покупали. Семья, кстати, не пьющая, не подумайте".

В 19 лет Колосов попал уже в настоящий бизнес. Началось с того, что он работал диджеем, с 2003-го играл по кафе, потом его с приятелем пригласили заниматься раскруткой ночного клуба: "Помогли владельцам раскрутить клуб. Потом нас пригласили во второе, третье заведение. В 2008 году открыли собственный ночной клуб, он до сих пор работает – клуб London".

Колосов рассказывает, что открыл с партнерами еще один бар, потом паб, в 2014-м решил заняться фастфудом, точнее, поправляет он, – "здоровым фастфудом", fast casual: "При вас обжаривают охлажденное мясо, добавляются свежие овощи, все это заворачивается в сирийскую питу низкоуглеводную на тонком тесте, много вегетарианских позиций, хумус. Работают у нас студенты. Все ребята молодые, стараемся придерживаться хорошей российско-европейской культуры в общении и в отношениях в команде".

Колосов перечисляет премии, полученные им самим или его бизнесом, в том числе премию Сколково "Предпринимательский прорыв года"; вузы, где учился, – где, среди прочего, РГГУ по специальности "Мировая экономика" и стартап-академия в Сколково: "Очень хорошее образование, кстати, рекомендую Сколково, – говорит он. – В Сколково я понял, что и у нас в России можно получить очень достойное образование. Я решил, что если накоплю денег и больше у нас ничего не снесут, то я с удовольствием поступлю в Сколково".

О том, как сносили Mr.Pit на "Кропоткинской", Колосов рассказывает так:

– Где-то в декабре сказали, что, возможно, будет снос. Потом этот снос перенесли на неизвестное время. Именно эта площадка на "Кропоткинской" была признана капитальным строением, есть два решения Верховного суда. Это единственная площадка, у которой есть все решения судов, от Арбитражного до Верховного. 32 судебных дела собственники выиграли у правительства Москвы. И даже решение Верховного суда не повлияло на то, что произошло. В этот день нам позвонили из управы где-то в час дня и сказали: "Вас сегодня будут сносить, так что, пожалуйста, закрывайтесь и все вещи надо выносить". Позвонили второй раз и спросили: "А вы закрылись?" Мы говорим: "Нет, мы работаем". Нам перезванивали, наверное, каждые три часа и спрашивали, закрылись ли мы.

– Там же оборудование у вас.

– Это в принципе никого не волновало. Нам сказали: "Если вы не хотите, чтобы с вашим оборудованием что-то случилось и потом его искать на складе управы совместно со всем оборудованием, которое мы сюда свезем, то вывозите его сами".

​– Вы вывезли?

– Мы стояли до последнего, мы не уезжали оттуда до 12 ночи. Снесли уже одну площадку, снесли общественный туалет, не понимаю, зачем его снесли, люди туда ходили, был очень качественный хороший туалет. Потом оцепили наше здание, сказали, что сейчас будут сносить. Тогда мы уже начали собираться. Я позвал друзей, мы как-то своими силами умудрились все вытащить, вызвали "Газель" и погрузились. Конфликтовать не очень хотелось. Потому что мужчина один конфликтовал, он не хотел уходить со своей площадки, это была площадка "Евросети", ее – он был внутри, с ним была его семья – начали сносить прямо ковшом, с людьми начали сносить площадку. Люди начали протестовать, кричали: "Что вы делаете, человек может погибнуть!" Все это происходило под оцеплением милиции. Когда его вытащили оттуда, его хорошенько дубинками побили, потом отпустили.

– Я как раз хотел сказать про это видео, это должно было прямо рядом с вами происходить.

– Соседнее здание.

​– Много у вас людей работало? Вы прибыль, наверное, упустили? Вам кто-нибудь что-нибудь компенсирует?

– Конечно, никто ничего не компенсирует. Я слабо верю, что такое произойдет, но это было бы очень хорошо. Никто ничего не компенсировал. У нас три площадки, это была площадка основная, на ней был построен бизнес, она работала на узнаваемость бренда, там работали уже два года – это была первая площадка, где мы открылись. Это, конечно, подкосило и морально, и системно. Сейчас мы в срочном порядке ищем другие площади. Все торговые павильоны снесли абсолютно, а другие площади все заняты либо магазинами, либо салонами связи, либо чем-то еще, свободных помещений достаточно мало в Москве хороших. Пойти, конечно, в департамент предпринимателей и промышленности, сказать бы им: посмотрите, сколько мест для аренды, но там нет трафика людского. Качественного торгового пространства в Москве очень мало. Когда эти павильоны снесли, его стало еще меньше. То, как они сделали, пришли ночью и снесли – это не очень правильно. Конечно, были какие-то некрасивые павильоны, но они все были поставлены, они были согласованы, значит, – выкупите эти здания, снесите и постройте новые. Так, наверное, было бы правильно. Постройте новые, а потом уберите эти, дайте собственникам долевую часть в новых. А так, конечно, мы пострадали очень сильно. Работало у меня на этой площадке 14 человек, студенты. 14 студентов сейчас будут без работы. Но они могут пойти в какие-то международные сети, "Макдоналдс", еще куда-то, – хорошо, пусть они работают там, а не в российских компаниях, которые хотят развиваться.

– Вернемся к юридической части. Вы легально работали в месте, которое выиграло все необходимые суды. Вы понимаете, на каком правовом основании это было снесено?

– Мне очень понравился комментарий бывшего мэра Москвы Лужкова: не просто так это ночью делали, в 12 часов ночи приехали, снесли, и было задействовано порядка 70% всего состава милиции в этой операции. На каком основании? По-моему, статья о том, что если площади представляют опасность для граждан, то тогда это здание могут снести без судебного предписания.

– Но должны быть доказательства того, что эти здания угрожают.

– Конечно, они должны экспертизу провести, по-хорошему. Вообще можно было, как мне сказал юрист, сделать судебный запрет на какие-либо действия. Но опять же здесь двоякая ситуация: они имеют право снести без судебного решения, значит, судебный запрет для них не запрет. Просто решили приехать, снесли. Никто ничего никому не показывал. Там был собственник на территории, мужчина взрослый, он плакал стоял. Он там 27 лет. Чтобы вы представляли, это не такие были палатки, где бомжи лежат и грязь везде, – у него была своя компания по уборке территории, у него был ЧОП, который охранял круглосуточно, там никогда не было драк, все было под охраной, была идеальная чистота. Город так за этим не следит. За это денег он никогда не брал. Ему никто ничего не объяснил, просто подъехали бульдозеры, подъехали четыре автобуса полиции, хорошо, не "космонавтов", и все.

​– Сейчас говорят о том, что малый бизнес пострадал, но с другой стороны, эта сотня павильонов – ​не колоссальный удар в масштабах всей Москвы. У вас какое ощущение, как с бизнесом в городе?

– Не колоссальный удар, вы говорите? Давайте посчитаем: 97 площадок снесли, на каждой из этих площадок было в среднем по 10 арендаторов – 970. Теперь умножим на 10 человек, на каждой площадке работало 10 человек – это примерно 10 тысяч человек. 10 тысяч человек остались без работы – это колоссальный удар или не колоссальный? Эти 10 тысяч человек, давайте возьмем среднюю зарплату 40 тысяч рублей, получается 400 миллионов. Они не купят хлеб, а если у меня булочная, люди меньше покупают, я получаю меньше выручки, я сам меньше трачу, я иду говорить с собственником, он мне снижает аренду, денег нет у него. Это цепочка: будет падать покупательская способность населения. Когда ты живешь в стране с рыночной экономикой, ты должен работать по законам рынка, конкуренции, права. А когда этого нет, предпринимательство будет сильно хромать.

Два года назад меня пригласили в департамент промышленности и предпринимательства, мы все как финалисты премии могли задать вопросы директору департамента. Я задал вопрос: а может ли Москва помочь мне с площадками, потому что с площадками очень тяжело, аренда везде завышена. Кризиса тогда еще как такового не было, до 16 декабря (2014 года. – Прим.) было, когда курс выскочил. Мне сказали: "А какую вы аренду платите?" Я называю сумму. "Вы же работаете с этой арендой?" – "В принципе, работаю, да". – "Ну вот и работайте, значит, аренда нормальная". Я сказал: "Хорошо". После этого директор сказал: "Ребята, какие у вас планы на этот год?" Я говорю: "У меня план открыть три площадки..." Там был Иван, он выиграл премию, занимается моделированием вирусов, он был отмечен в научных журналах, очень талантливый парень. Он сказал: "Я хочу развивать музеи, стараться среди молодежи пропагандировать науку, делать кружки какие-то". Нам говорят: "Отлично, у вас планы очень хорошие, давайте мы с вами через полгода встретимся, вы отчитаетесь о том, что сделали, письменно, присылайте, а я пойду отчитаюсь перед другими людьми" – видимо, перед министром.

Понимаете, для чего это? Он потом пойдет, скажет: я помог, посмотрите, в каком состоянии бизнес был до этого, в каком состоянии сейчас. Примерно так бизнесу помогают. Проверок, единственное, нет, с этим не кошмарят, но чтобы помогали – нет, не помогают, бизнес все делает сам. Я считаю, что бизнес и должен развиваться сам, он везде развивается сам. Я согласен, никаких дотаций и субсидий бизнесу не надо давать. Но, извините, процентная ставка 16% и тебе еще не дадут кредит. С такими кредитами нереально развиваться, значит, ты должен искать инвесторов. Инвестор взвешивает риски, ему нужно, чтобы доходность была как процентная ставка, которую он может положить на депозит банка, минимум 20%. Тяжело привлечь инвестора, тяжело взять кредит. Я с партнером открывал дело на собственные деньги. Я продал машину, езжу на метро второй год, все деньги я вложил в бизнес, вообще все, которые у меня были. Я дал людям рабочие места, но что-то все это еще пока мне не вернулось ничем хорошим.

​– Мне кажется, что властям все равно, как там мелкий бизнес, у властей доходы из других мест, власти не замечают его и тратят на снос, может быть, больше, чем вы платите.

– Сколько в Германии в структуре ВВП составляет малый и средний бизнес? По-моему, около 50%. Сколько у нас составляет? 2%. Конечно, когда приходят к президенту, – я к нему с уважением отношусь, – и говорят: "Владимир Владимирович, смотрите, есть госкомпании, есть доход от нефти, еще что-то". Потом показывают малый и средний бизнес. Диаграмму нарисуют, сколько это – конечно, копейки. Отношение такое же. Просто не верят, что малый и средний бизнес может дать какую-то серьезную выгоду. Хотя у них стратегия была, они хотели довести долю малого и среднего бизнеса в ВВП до 20%. Не доведут такими темпами. Они не могут себе представить, что он может давать действительно какие-то хорошие доходы в бюджет, что на малом и среднем бизнесе можно построить рыночную экономику, хотя рыночная экономика – это и есть малый и средний бизнес. Вот на чем должна строиться страна – на предпринимательстве, на созидании.

– Скажите, а в ваш клуб с кризисом меньше стали ходить?

– Меньше, конечно. Намного меньше людей.

​– Вы говорите, что вы уважительно относитесь к президенту. Я хотел спросить у вас о ваших политических убеждениях.

– Какие у меня политические убеждения? Я хожу на выборы всегда. Я голосовал в 2008 году за Медведева, в 2012 году за Путина. Медведев мне, в принципе, понравился как президент, когда он был, мне показалось, что страна задышала и начала разворачиваться в сторону Европы, какие-то перемены хотелось видеть. В 2014 году у меня был подъем ура-патриотизма. Сейчас я смотрю на ситуацию в стране примерно так: я положительно оцениваю нашу внешнюю политику, но внутренней политики не вижу как таковой. Я вижу, что идет массированная агитация за какие-то ценности, но экономикой никто не занимается, в экономике полный провал. Я не знаю, почему так, я не могу на этот вопрос ответить. Можно гадать, можно читать различные издания. Например, на выборах мэра я голосовал за Собянина, сейчас бы я за него не проголосовал. Мне очень не нравился Навальный, но вчера я прочитал у него очень хороший пост, наверное, человек развивается, растет, меняется. Он очень правильно ситуацию описал про снос. Поэтому к нему уважение у меня тоже растет. Я вижу молодых политиков, таких как Никита Исаев (председатель президиума политсовета партии "Родина". – Прим.), у них здравые мысли по поводу выхода из кризиса, по поводу того, как развивать предпринимательство, как должна развиваться страна. Поэтому мое отношение: внешняя политика – да, а внутренняя политика сейчас неудовлетворительна.

​– Вы не видите связи между внешней политикой и внутренней? Вы одобряете внешнюю политику, но часто говорят, что за такую внешнюю политику нужно платить, вот вы и платите.

– Если мы говорим об эмбарго, то эмбарго я категорически не поддерживаю. То, что мы ввели контрсанкции, – это, конечно, было очень глупо, делать это не надо было, это взвинтило цены. Не хочу судить никого, не хочу обсуждать, потому что геополитика – это такая штука, мы же не знаем, о чем они говорят в переговорах, мы не знаем, что они говорят, каким тоном, какие действительно у всех интересы. Не просто так Соединенные Штаты Америки резко взяли и отменили санкции против Ирана, им надо было вывалить на рынок нефть, чтобы обвалить цены, чтобы повлиять на нас, чтобы мы стали более уступчивыми в переговорах. Не готов я про геополитику говорить. Конечно, она влияет на то, что происходит внутри страны, но это могло бы намного меньше влиять, если бы правительство хоть что-то делало для развития экономики. Сейчас ничего не происходит. Кризис полтора года уже, а где антикризисный план, покажите мне, что они обсуждают сидят. Полтора года потребовалось для того, чтобы принять план на 600 миллиардов, сократить его до 200. И что дальше? Какие-то три пункта на поддержку бизнеса всего. Остальное рассчитано на нефтяные компании, на что-то еще.

Когда интервью уже закончилось, Колосов добавляет: "Лучше уж правительству для малого и среднего бизнеса ничего не делать. Как они начинают анонсировать различные программы и стимулы, тогда все еще хуже становится. Просто пусть нас не трогают. А мы уж как-то сами справимся".