В Сахаровском центре состоялась презентация вышедшей в издательстве Corpus книги Полины Жеребцовой "Муравей в стеклянной банке". Это подлинные дневниковые записи, сделанные автором в детском, отроческом и юношеском возрасте, с 1994 по 2004 годы. На этот период пришлись две чеченские войны, тяготы которых сполна испытала на себе жившая в Грозном Полина Жеребцова.
Помимо переведенных на многие языки мира дневников, у нее есть повести и рассказы. Писательница хотела бы, чтобы "Муравей в стеклянной банке" был поставлен на сцене. В Сахаровском книгу представили в жанре актерской читки. Участвовали взрослые волонтеры и дети из театрального объединения АРТЦЕХ под руководством режиссера Оксаны Цехович. Юные чтецы отрывков из дневника – ровесники той девочки, что делала записи.
Полина Жеребцова родилась в Грозном, и ее ранние детские годы были вполне благополучными и счастливыми. Название книги "Муравей в стеклянной банке" – это отсылка к самым первым записям, сделанным в девятилетнем возрасте:
– Первоначально я планировала назвать книгу "Дом муравья в стеклянной банке". Но редактор сказал, что это слишком длинно. Пожалуй, название – единственное, что было серьезно отредактировано. Никаких других изменений в тексте нет. Разве что исправлены грамматические ошибки. Я ведь училась в пяти школах, и все пять были разбомблены.
А история такая: ребенком я прочитала, что муравьи строят дома и дворцы. Решила проверить. Взяла банку, насыпала туда землю, посадила муравья и стала ждать, когда он построит там дворец. Муравей, естественно, ничего не построил, и я его отпустила. Все это описано в книге.
Дневник я начала вести, совершенно не зная, что будет война. Дело в том, что у меня бабушка, прабабушка и прапрабабушка вели дневники. У нас дома была большая библиотека, собранная дедом. Это 10 тысяч томов. Куда ни посмотришь – лес из антикварных книг. Мама вытаскивала какой-нибудь ящик, а там – тетради, уже практически мхом покрытые. Она говорила: "Посмотри. Вот, прабабушка вела в Первую мировую". Мне, ребенку, становилось завидно. Ага, думаю, я не хуже напишу! Я взялась за это в надежде, что у меня будут приключения. Война, конечно, не входила в мои планы.
Сейчас я живу в Финляндии. А мама – в России, в маленьком селе на юге страны. Условия жизни у нее очень сложные. После того как мы выехали из Чечни, у нас не было ничего. Мы скитались. Ей даже пенсию не платили. После такого ада, который мы пережили, родное государство нас сделало бомжами. Мы старались выжить, я продолжала учиться, но никакой помощи ни от кого не было. Я даже не говорю о психологической реабилитации, в которой нуждаются люди, приехавшие из-под бомб и вынужденные спать на улице.
Сейчас, по крайней мере, у нее есть крыша над головой и крошечная пенсия, которую мы добились с большим трудом, потому что все документы сгорели. После публикации моих дневников ей угрожали. Мы с мужем уговаривали ее приехать к нам в Финляндию, но мама категорически отказывается. Она говорит: "Когда умру, положите мне на могилу родную землю". Она до сих пор очень любит эту землю. А я любила ее в детстве. Я восхищалась! За угол дома зайдешь – а там наши синие горы! Но потом наступили очень страшные времена. В войну для нас, русских в Чечне, был проявлен геноцид с двух сторон. Тогда ощущение родины пропало. Оно стерлось. И когда мы приехали в другой регион России, там тоже оказались чужими, ведь мы приехали из Чечни. Мы рассказываем что-то такое, чего люди или боятся, или не хотят понимать. У них своя жизнь, свои сложности.
В дневнике упоминается много людей. С одними связи не потеряны. Про других мне ничего не известно. Аладдина, в которого я была влюблена, когда была маленькой, однажды видела мельком. Это он спас меня под обстрелом. С памятью обо всем этом приходится жить. Я занимаюсь йогой, медитациями. Если сам не возьмешь себя в руки, после таких ужасов невозможно быть нормальным человеком. Я разработала несколько практик для людей, страдающих посттравматическим синдромом и паническими атаками. Поскольку я все это пережила, то смогла помочь другим людям, которые прошли войну. Что касается физического здоровья, оно подорвано, ведь я много мерзла и голодала в детстве. В 14 лет я ходила держась за стеночку, иначе сразу падала в обморок. Конечно, это все не осталось без последствий.
На войне было очень страшно, но мы старались шутить. Во время обстрелов наша бабка-соседка начинала петь. Это были или матерные частушки, или детские песенки. Нас бомбит вертолет, а она громко поет "прилетит к нам волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино". Дом качается, а я думаю – действительно, кино показывают. В книгу "Муравей в стеклянной банке" попали все такие главные истории.
В России мои дневники впервые были опубликованы в 2011 году издательством "Детектив-Пресс". Это книга только о второй чеченской войне, она охватывает всего три года. Думаю, что в продаже ее уже нет. То, что осуществлено издательством Corpus, – наиболее полный вариант. Если же дневники публиковать полностью, то это будет три толстых тома. Быть может, в России когда-нибудь наступит такое время, что все они будут напечатаны.
Мне 30 лет. Я вела дневники 21 год и сейчас перестала. Мне хочется писать художественную прозу, а дневники этому мешают, – говорит Полина Жеребцова.
