Президентом Белоруссии избран Александр Лукашенко. По данным ЦИК Белоруссии на воскресных выборах он набрал чуть меньше 84% голосов. На втором месте - представитель гражданской кампании "Говори правду" Татьяна Короткевич - 4,42%, на третьем - лидер либерально-демократической партии Сергей Гайдукевич, набравший около 3%. Против всех проголосовало 6,40% белорусских избирателей, причем в Минске этот показатель составил более 20%.
Многолетнее пребывание Лукашенко у власти можно объяснить особенностями его режима, подавлением оппозиции и независимой прессы, но можно увидеть в этом и особенности белорусского народа.
Белорусский писатель Валентин Акудович заметил: "Белорусы – как дерево... Их посадили, и они растут такими, какие они есть... Иногда мне кажется, что у белорусов главная задача – быть такими, какие они есть сейчас, и не искать вариантов, чтобы улучшить себе жизнь".
Белорусский культуролог Юлия Чернявская формулирует это по-другому:
– Белорусы хотели бы, конечно, жить лучше, вопрос в том, откуда они это "лучше" ожидают. Белорусы – люди, не любящие высовываться. Мы надеемся на некоего доброго царя, на то, что сверху придет порядочный хороший человек, который будет бороться за наши интересы. Я долго исследовала фольклор белорусский, там есть такой критерий "должное место", как я это называла. Ты на своем месте должен делать то, что ты должен, на совесть, хорошо, честно. Политика – это не твое место, туда должны прийти какие-то люди, которые должны начать что-то делать, ты должен их поддерживать или осуждать, в основном, в "Фейсбуке". Беларусь в свое время подхватила перестройку, она поверила, как и всё постсоветское пространство, что, наконец, пришел некий добрый человек, порядочный, который выведет всех разом в один миг из кризиса. Кроме того, у белорусов есть такая традиция, даже не традиция – это история жизни страны, которая переходила из-под одной власти под другую. Поэтому она ждет человека у власти, но на саму власть у нее надежд как таковых нет, а есть другое: я выживу, я сделаю все, чтобы выжить, я уйду в лес, я буду питаться кореньями, но выживу этот тяжелый период. Когда были кризисы, и несколько лет назад, и сейчас, у нас не было никаких протестов, люди начали самоорганизовываться в обменниках, организовываться с покупками. Люди тихо поддерживают людей, и так мы можем выжить при любой власти.
– Вы говорите, что Белоруссия всегда переходила из-под одной власти под другую. То есть невозможно себе взять и представить, подобно роману "Остров Крым" Василия Аксенова, – "Остров Беларусь"?
– Нет, невозможно. Единственное, что можно представить себе остров Беларусь в "Фейсбуке" белорусском, на виртуальном пространстве, там у них свой остров свободы. У меня иногда такое ощущение, что интернет – это замечательная штука для спускания пара, такой замечательный клапан: ты отметился, сказал, и все. А в реальности остров для нас совершенно невозможен, даже полуостров.
– Все последние годы обсуждаются то отношения Белоруссии с Европой, то отношения Белоруссии с Россией, то есть она все время прилагается то к одному, то к другому. Нельзя представить себе события в Белоруссии, если бы не было рядом ни мощной Европы, ни мощной России, а она сама по себе. Давайте себе представим карту, где Беларусь в центре. Если бы не было всех влияний, как само по себе белорусское общество организовывалось бы?
– У нас формируется гражданское общество, но оно формируется иначе, очень медленно и, к сожалению, в основном в Минске. Но вообще белорусы – это люди, как опять же для себя я когда-то решила, которые в каком-то плане похожи на японцев. Если читать Рут Бенедикт, она говорит о японском сознании, как о сознании малой группы. Для белорусов очень важно хорошо себя вести по правилам своего круга. Отсюда, кстати, очень много в нас хорошего, очень много плохого. Например, я знаю большое число людей, которые абсолютно хорошо относятся к творчеству Светланы Алексиевич, но поскольку их круг настаивает на том, что Светлана Алексиевич – российская писательница, или советская писательница, или вообще плохая по каким-то причинам, они либо молчат, либо как-то поддакивают, по той простой причине, что очень важная малая группа – родственники, свойственники, знакомые, виртуальные знакомые, коллеги. Притом что мы ощущаем себя нацией, отдельной от русских, и уже давно, но ощущение, что есть достаточно большая нация, сознание собственного большого мира, большого общества, пока не выработано. Говорят часто, мне не нравится эта фраза: в Белоруссии есть народ, а есть население. Это неправда. В Белоруссии есть народ, только, к сожалению, этот народ таков, что он не устраивает большое число интеллектуалов. Мы бы хотели какого-то более сознательного народа. Но народ такой, какой есть. И поэтому интеллигенция в него, к сожалению, не попадает со всеми своими прекрасными идеями, со всеми своими призывами. Она попадает лишь в себя, в тех, кто думает так же. Есть некие лидеры мнения в каждом дворе и в каждом профессиональном сообществе, так вот мы живем, вот этой малой группой.
– Есть белорусская повесть "Дикая охота короля Стаха", где главный герой – молодой ученый-фольклорист, который оказывается в глуши, в болотах, все это напоминает "Собаку Баскервилей". По сути это интересное исследование того, как молодой ученый, выучившийся, насколько я помню, в одной из имперских столиц, приезжает в глубинку и там оказывается в тисках между традицией, как, выясняется, преступной, и, с другой стороны, русской имперской властью, к которой он тоже является антагонистом. Можно ли себе представить подобного лидера нового Белоруссии, той, что в центре карты: молодого, образованного человека с широкими горизонтами, при этом национально настроенного?
– Я боюсь, что это не очень возможно. Потому что у нас все время стоит вопрос – Россия или Европа. То есть когда-то очень хороший, очень рано умерший Игнат Абдиралович написал в 1927 году книжку "Адвечным шляхам", вот там он писал: надо создавать свои личные, как ни у кого, формы жизни. На данный момент я не могу сказать, что такие формы жизни кто-то пытается создать. А как себе они представляют Европу? Европу они представляют в основном как нечто гипсокартонное, где все сидят в бистро, пьют мохито, все дела у них улажены, они несколько лет тяжело поработали, и вот они теперь могут путешествовать, ездить отдыхать, ходить по клубам, радоваться жизни, одним словом, по-европейски. Каково представление о России? У вас рейтинг Путина подскочил во время украинских событий, и у нас он тоже подскочил, пусть не до такой степени. То есть силушки хотят, им нравится такая Россия. А хуже всего, знаете, кому? Хуже всего тем, кто говорит: а давайте мы начнем сейчас, сегодня, здесь что-то делать свое, белорусское. Вот так у нас это все строится – со знаком плюс или минус от Европы или от России. Я не говорю о населении райцентров, где люди как жили в Советском Союзе, так и продолжают жить в Советском Союзе.
– Я недавно беседовал с Игорем Олиневичем, анархистом, политзаключенным, который был освобожден после почти пятилетнего заключения, он говорил о том, что в его представлении Беларусь должна быть горизонтальной структурой. Эта точка зрения непопулярна?
– Да, эта точка зрения непопулярна. Но вот эти горизонтальные связи – я уже говорила про то, как люди самоорганизовывались. Я приведу в пример выборы 2006 года по разным причинам. Последствия 2010 года были гораздо более страшными (после выборов 2010 года в Белоруссии началась волна жестких политических репрессий. – РС), но 2006 год для меня по многим параметрам более показательный. Часть людей вышла на площадь, студенты раскинули палатки. И вот когда дети раскинули палатки, тогда те, кто против Лукашенко, те, кто за Лукашенко – это уже не имело никакого значения, – пошли этих детей подкармливать, лечить, кто-то мог с ними ссориться, противиться, кто-то пытался драку спровоцировать, но бабушки, которые были всецело за Лукашенко, все равно думали о том, что там сидят голодные, холодные и больные, и приносили то яблоко, то несколько бутербродов, то лекарство. Вот есть эта "толока" – это белорусское слово, означающее помощь соседей при каком-то крупном мероприятии. Если человек строит дом, соседи приходят ему помогать. Вот это сознание "толоки" и горизонтальная связь, она на самом деле есть. И тут Олиневич прав. Другое дело, что на ней нельзя выстроить современную нацию.
– На самом деле, на таких горизонтальных связях выстроены самые крепкие общества. Давайте мы вернемся к Алексиевич, которая сейчас у всех на устах в связи с тем, что она получила Нобелевскую премию по литературе. Она в интервью Радио Свобода говорила, что Россия и Белоруссия – это старый мир, в котором появились новые машины, новые здания, новые костюмы, но это мир старых понятий, и сейчас этот мир идет в последний советский бой. Мы говорим о Белоруссии как о заповеднике советского мира, и Россия, как сейчас многие считают, новое явление советского мира. Если представить, что Алексиевич права и идет такой бой, который дают Россия и Белоруссия, кто последний продержится?
– Безусловно, спасутся белорусы. Я, кстати, не совсем согласна с посылом Светланы, которую я глубоко уважаю и чту, насчет последнего боя – это не последний бой. Это будет вспыхивать и угасать еще долго, на мою жизнь, во всяком случае, этих вспыхиваний и угасаний еще хватит. Выдержат, безусловно, белорусы. Потому что белорусы фантастически, невероятно адаптивная нация. Этому нас научила история. Можно говорить о гибели белорусов, о том, что нас подчинят, о том, что мы станем частью "Русского мира", все равно мы будем чувствовать себя белорусами. Уже выросло целое поколение людей, которое знает, что они живут в независимой Белоруссии. Они еще не знают, что это накладывает на них какие-то обязательства. Они могут стоять под красно-белыми флагами, они могут стоять под красно-зелеными флагами, интеллигенция спорит, что одни неправильные, другие правильные, тем не менее, факт налицо. Продержатся ли белорусы? Во-первых, в силу их невероятного терпения, во-вторых, в силу возможности партизанщины. Вы знаете, очень часто люди обижаются, интеллектуалы, когда говоришь, что Беларусь – партизанка, это такой мем советской эпохи, но Беларусь действительно партизанка в том плане, что россиянин пойдет защищать страну огромную, а белорус пойдет защищать свою деревню, свою хату, свою корову, своих друзей, свою жену. У белорусов гораздо больше шансов сейчас, чем у России.
– Я имел в виду, если исходить из того, что это наследие советского мира – то, что сейчас в России, то, что сейчас в Белоруссии, – то где это будет дольше?
– У меня была статья о том, почему советская идеология была воспринята белорусами так спокойно и радостно. Потому что часть ценностей, которые пропагандировал Советский Союз, – он же пропагандировал отчасти прекрасные ценности, во всяком случае, на словах, – они очень легли на душу народа. В принципе белорус, условно говоря, был человеком идеи равенства, идеи братства, идеи большего или меньшего интернационализма, в силу того, что мы жили, у нас и черта оседлости, и поляки, и литовцы, и русские. Белорус это воспринял как свое, вот в чем дело. Это не советский отпечаток, это отпечаток традиционного общества. И я думаю, что дольше он сохранится у белорусов по той простой причине, что Россия во многом нарушила эти заповеди и эти правила. Она нарушила эти идеалы многократно, вплоть до последних событий в Украине.
– Это значит, что Лукашенко, который ассоциируется у большинства белорусов с традиционными ценностями или, по крайней мере, так получилось, что он в связке идет, что это вечно? Потому что белорусы – традиционалистское общество, которое пытается сохранить себя в этом меняющемся мире?
– В белорусском фольклоре есть такой образ "москаля". Это не русский, русский называется "россиец", он тоже есть, но редко – в белорусских социальных бытовых сказках, которыми я занималась. В них мужик, так себя называет белорус, всегда всех обманет, причем не злобой, не убийством, но перехитрит и попа, и ксендза, и пана. Пан – самый ненавистный персонаж. Царь крайне редко, буквально пара упоминаний, "белый русский царь" – есть такой персонаж, но он не играет никакой роли, просто там где-то есть правда, а до нее не добраться, потому что есть "енералы и акамоны", то есть генералы и экономы, они стоят между белорусом и этим "белым русским царем". А "москаль" проходит из деревни в деревню. Это солдат русской армии, он может быть белорусом, украинцем, русским, кем угодно. Он рассказывает белорусам о том, какой мир, он рассказывает про чудеса мира. Конечно, он страшно врет, врет он бесконечно, но белорус, крайне оседлый, позволяет москалю себя дурить. Он даже идет на этот подвох с радостью. Даже когда он выясняет, что у него украли пару сапог из ларя последнюю, он все равно не сердится, потому что ему показали, что есть большой мир. По модели поведения наш ныне действующий гарант очень во многом пересекается с этим образом, поэтому у народа вера в него есть, народ позволяет. Из своего общества белорусы не любят выскочек, белорусы любят, когда все ровно. Поэтому очень трудна судьба человека творческого в Белоруссии. Но при этом если ты уже выскочил и мы тебя признали, то это надолго. Пусть мы видим, что реальность, которую ты нам описываешь, не совсем соответствует той реальности, в которой мы живем, это надолго.
