Кандидат в президенты США от Демократической партии Хиллари Клинтон недавно включила в свою предвыборную платформу предложение ограничить свободу фармацевтических компаний резко повышать цены на производимые ими лекарства. Клинтон обвинила изготовителей препаратов в том, что они бессовестно наживаются на страданиях больных.

Вот фрагмент одного из недавних выступлений Хиллари Клинтон:

– Дело дошло до того, что мы порой вынуждены платить за одну таблетку даже не сотни, а тысячи долларов. Тут что-то явно не так, свободный рынок подобным образом не работает. Просто ловкачи, сдается мне, безжалостно эксплуатируют несчастных.

Кандидат в президенты предлагает установить лимит на расходы на рецептурные лекарства – 250 долларов в месяц. Расходы сверх лимита в случае хронических заболеваний страховые компании должны будут покрывать из собственного кармана или за счет увеличения платежей с остальных категорий страхователей. Клинтон обещает, что ее инициатива подстегнет конкуренцию среди изготовителей дешевых аналогов дорогих брендовых лекарств, так называемых "дженериков". И, наконец, лидер демократов высказывается за то, чтобы государство использовало свое положение крупнейшего на рынке покупателя лекарств с целью принудить производителей медпрепаратов существенно понизить цены на ту часть их продукции, которую приобретают примерно 40 миллионов пенсионеров.

С тем, что "свободный рынок подобным образом не работает", согласны даже критики инициативы Клинтон, как республиканцы, так и демократы. Говорит аналитик Манхэттенского института Авик Рой:

– Есть две причины, почему лекарства в Америке сегодня такие дорогие. Первая: федеральный здравнадзор настолько осложнил порядок утверждения новых препаратов, что производители на продвижение своей продукции через бюрократические рогатки тратят суммы абсолютно астрономические – в среднем два миллиарда восемьсот миллионов долларов. При этом Клинтон и словом не обмолвилась о реформе механизма утверждения лекарственных новинок. Вторая причина дороговизны: квазимонопольное положение государства в сегодняшней Америке на рынке медицинских услуг. Государство обязывает всех американцев приобретать медстраховку и одновременно требует от страховых компаний покрывать бездонные расходы граждан на лекарства. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в этой ситуации фармацевтические фирмы задирают цены. Самое время сейчас внедрять подлинно рыночные стимулы, а не идеи Хиллари Клинтон, чтобы побудить фирмы-изготовители к разработке более дешевых лекарств.

Американцы трепетно относятся к собственному здоровью и неплохо разбираются в тонкостях медстраховок, в противном случае Клинтон вряд ли бы выступила с такой, казалось бы, экзотичной инициативой уже на начальном этапе предвыборной гонки. Тем не менее ее предложение никогда бы получило бы столь громкой огласки, если бы не совпало с событием, имеющим, навскидку, все признаки скандала: бывший менеджер хедж-фонда Мартин Шкрели, основатель стартапа Turing Pharmaceuticals, приобрел в прошлом месяце права на препарат дараприм за 55 миллионов долларов и тут же поднял цену с 13,5 до 750 долларов за одну пилюлю. Для тех, кто принимает это средство постоянно, дополнительные расходы грозят обернуться сотнями тысяч долларов. Дараприм прописывают при токсоплазмозе, паразитарном заболевании, угрожающим жизни младенцев, родившихся у матерей, которые заразились во время беременности, или при повреждении иммунной системы, возникающим у больных СПИДом и некоторыми видами рака. Инфекционисты забили тревогу в связи с тем, что больницам придется заменить дараприм на другой, менее эффективный препарат. Сигнал опасности подхватили и усилили больные СПИДом и клиники, где они лечатся, образующие мощное общественное лобби в США.

Американцы привыкли к дороговизне новых, брендовых лекарств, защищенных патентами, будь от гепатита С, повышенного холестерина или от онкологических болезней. В последнее время, однако, стали ощутимо расти цены и на "дженерики" (это, повторим, дешевые аналоги старых средств, которые дозволено производить по истечении срока действия патента на исходное лекарство). К ним относится и дараприм, появившийся на свет 62 года назад. Циклосерин, так называемое "резервное" противотуберкулезное средство. Еще недавно оно стоило 500 долларов за тридцать таблеток, сегодня цена взлетела до 10 тысяч 800 долларов. Полусинтетический антибиотик доксициклин вырос в цене с 20 долларов за бутылочку с 30 капсулами до 1849 долларов. В Конгрессе поинтересовались у изготовителей причинами и узнали, что дело в дефиците подорожавшего препарата и в необходимости окупить вложения в создание дополнительных мощностей по его бесперебойному производству. Вдобавок, малоимущие больные якобы получают названные препараты бесплатно. Или за номинальную цену в один доллар.

Как заявил главный фигурант скандала Мартин Шкрели, дараприм используется настолько редко, что влияние выросшей цены на систему здравоохранения в целом будет микроскопическим. И что он, Шкрели, пустит прибыль на то, чтобы разработать более совершенные средства лечения токсоплазмоза, с меньшим числом побочных действий. По словам Шкрели, большая часть больных употребляет дараприм меньше года, таким образом, нынешняя цена на него сопоставима с ценами препаратов от других редких заболеваний.

Бизнесмен принял приглашение выступить на телеканале CNBC и подвергся очень жесткому допросу двух задиристых ведущих. "Вы утверждаете, что взвинтили цены на дараприм, чтобы профинансировать разработку новой, более щадящей версии препарата, но мы только что разговаривали со специалистом по СПИДу и он заверил нас, что никакой нужды в усовершенствованном варианте дараприма нет". Вот что ответил Шкрели:

– Это не соответствует действительности. Только что медики сообщили о еще двух смертях от аутоиммунного энцефалита. Имеющиеся сегодня лекарства весьма далеки от совершенства, они убивают микробы, связывая их фолат-рецепторы, ничего иного более продвинутого у нас в арсенале нет. Лечение токсоплазмоза требует новых средств, над созданием которых мы и работаем.

– Эти два летальных исхода, о которых вы говорите, если верить нашим источникам, были следствием запоздалого диагноза, нежели несовершенства препарата. Как бы то ни было, стандартная бизнес-практика в такого рода ситуациях – это найти инвесторов, которые профинансируют создание нового лекарства, нежеле в две с половиной тысячи раз повышать цену на существующее лекарство, которому нет замены, и разорять больных, вынужденных его принимать.

– Мы так и сделали, собрав инвестиции на сумму около 90 миллионов долларов; это своего рода рекорд для стартапа в области биотехнологий. Хочу, чтобы вы знали, что даже после повышения цены на дараприм он стоит примерно столько же, сколько и иные так называемые "сиротские" лекарства, спрос на которые очень мал из-за редкости заболеваний, при которых их назначают. И мы однюдь не первая фармацевтическая фирма, повысившая цену на "сиротское" лекарство.

– Вы действительно предполагали, что с вами ничего не случится, после того, как на вас налетела Хиллари Клинтон? Она встряхнула всю биотехнологическую индустрию, индекс акций, оборачивающихся в этом сегменте рынка, понизился на пять процентов.

– Слова, которые произнесла Клинтон, имели большой общественный резонанс. Разумеется. Но она с куда большим основанием могла бы наброситься на очень прибыльные, многомиллиардные фирмы, которые сделали то же самое, что и мы. Хотя они, строго говоря, не нуждались в более высокой цене, в отличие от нашей Turing Pharmaceuticals, которая до сих пор является убыточной.

– Ну, смотрите: масса биотехнологических компаний научились выживать в нерентабельном формате в течение очень долгого времени, прежде чем выйти на рынок с новым лекарством и начать зарабатывать. Их пример вам не указ?

– Turing Pharmaceuticals – компания фармакологическая, а не биотехнологическая. Это отнюдь не одно и то же. И вам будет совсем не просто убедить меня, что стремление к скорейшей прибыльности является ошибочной бизнес-моделью.

"Доступ к дараприму резко облегчился, – заявлял Шкрели. – И добрая половина того, что мы производим, передается больным безвозмездно". Тем не менее врачи подняли крик, что вынуждены строго экономить препарат, потому что денег на него у их пациентов нет. Крик врачей и окрик Клинтон заставили Шкрели пойти на попятный: он объявил, что снизит цену на дараприм, но не уточнил насколько. Капитулировал и производитель циклосерина, который вернул цену к исходным 500 долларам за тридцать таблеток с высоты в 10 тысяч 800 долларов.

Если посмотреть на динамику доходов от продажи дараприма в США за последние лет пять, то видно, что поступления быстро росли одновременно с тем, что количество рецептов, выписанных на данный препарат, сокращалось или оставалось без изменений. Разгадка частично кроется в увеличении потребления препарата в больницах, где он выдается без рецепта.