Яркое и самобытное может цвести вдали от культурных магистралей. Таков случай сахалинского кинофестиваля "Край света" – цельного, смелого и зрительского. На пятый год он достиг расцвета: 35 тысяч бесплатных билетов было реализовано среди жителей Южно-Сахалинска. И смотрели они не “Поддубного”, а фильмы из Канн, которые у нас почему-то больше никто не показал, лучшее российское кино, надсадно хрипящего Егора Летова на площади перед Домом Правительства (фильм “Здорово и вечно”) и множество азиатских картин, которые не решился бы взять в свою программу ни один московский фестиваль.
Жюри под председательством Мохсена Махмальбафа, в которое входили актеры Даниил Козловский и Анна Чиповская, сценарист Александр Родионов и филиппинский режиссер Лав Диас, отдало гран-при турецкому "Мустангу". Это прекрасно снятая, но прямолинейная история столкновения подростковой сексуальности с угрюмым бесом патриархального уклада. Судьбы сестер, существовавших как единый организм, разбиваются о стену консервативной морали – семья и общество норовят обезвредить, изолировать и разделить девушек, поскорее выдав замуж и превратив в послушные инкубаторы. Режиссер Дениз Гамзе Эргювен говорит, что хотела показать своих витальных героинь как пятиголовую гидру, от которой отсекают части, но не могут задушить. Довольно жесткая история – с инцестуальным насилием, суицидом, отчаянием – сохранила воодушевляющий импульс. Подобному разрыву между стилем и содержанием Дениз Гамзе Эргювен училась у Пазолини: работая над сценарием, она постоянно крутила фоном "Сало, или 120 дней Содома", вдохновляясь тем, как он "с помощью омерзительных образов говорил об обществе, борющемся с фашизмом".
"Мустанг" – кино безусловно полезное, а главное – актуальное для сегодняшней России, примеряющей платки и рясы. Программный директор фестиваля Алексей Медведев весь конкурс подбирал исходя из конфликта традиционных ценностей с современными формами жизни. Другой пример – картина "Чайки" Эллы Манджиевой, премьера которой состоялась в Берлине. Это тоже дебют, довольно тонкий и эмоционально достоверный, – о женщине в патриархальном калмыцком обществе, потерявшей любовь к мужу и винящей себя в его смерти. Однако в этом фильме позиция режиссера не столь однозначна: героиня, через утрату, находит потерянную гармонию в отношениях с семьей погибшего супруга.
Большую часть оставшихся призов получила картина Михаила Местецкого "Тряпичный союз" – разбитной постмодернистский фарс о небольшой радикальной организации, на даче под Москвой готовящейся к полухудожественным, полутеррористическим акциям. Это бодрое и талантливое кино, вскормленное ностальгией по 90-м, революционной юностью и тусовками с арт-группой "Радек", однако уклоняющееся от внятного высказывания и распадающееся на отдельные яркие сцены и гэги, искусственно усаженные друг другу на шеи, – как герои этого фильма, выстроившиеся в живую башню и борющиеся с пустотой. Ирония защищает, но пустота пока уверенно дает сдачи. Поэтому любая, пусть даже и менее изобретательная попытка сформулировать что-то прямо, без экивоков, кажется более востребованной и продуктивной.
Вне конкурса был показан лучший российский фильм этого года – "Ангелы революции" Алексея Федорченко. 10 лет назад на фестивале "Дух огня" в Ханты-Мансийске Федорченко услышал о Кызымском восстании 30-х годов, когда ханты и ненцы дали вооруженный отпор культурной и экономической политике большевиков. Эта история вкупе с "Ангелами и революцией" прозаика Дениса Осокина, постоянного соавтора режиссера, и легла в основу сценария, в котором страсть Федорченко к фольклорной экзотике малых народностей сплелась с авангардистским пафосом обновления мира. В качестве вестников революции в Сибирь отправляется команда художников во главе с комиссаром Полиной. Композитор, кинорежиссер, фотограф, архитектор и театральный постановщик, в чьих образах угадываются самые яркие инженеры мечты 20-х годов – от Эйзенштейна до Авраамова, борются с отсталостью и невежеством с помощью супрематических вернисажей, "огненных похорон" и симфонии гудков. Чистая фантазия соседствует с революционной романтикой и трагизмом истории – воздушный шар из звериных шкур с транспарантом "Наркомнебо" так и не взлетит.
Еще один принцип фестиваля – не отпугнуть местных зрителей от конкурсной программы слишком радикальными экспериментами. Но на параллельные программы это правило не распространяется – в Южно-Сахалинске можно было посмотреть самые интересные каннские фильмы этого года. Например, "Убийцу" Хоу Сяосяня, укорененного в традиционном восточном жанре "уся". Картиной может насладиться и зритель, ничего не понимающий в кинематографе боевых искусств, – восхищает то, как тайваньский режиссер работает со светом, цветом, меняет степень условности и снимает боевые сцены, не используя короткого монтажа. А притча о птице, которая не могла петь в одиночестве, пока ей не поднесли зеркало, а после, глядя на свое отражение, пела до тех пор, пока не умерла от истощения, навсегда останется в памяти.
Еще один каннский фильм – "Сокровище" Корнелиу Порумбою. Румынский режиссер всегда был мастером диалогов. В его новой сардонической комедии действие сведено к бесконечному ожиданию и незначительным деталям и досужим разговорам. Главный герой – сотрудник строительной фирмы, счастливый отец семейства. Его размеренную жизнь нарушает сосед, предлагающий разделить клад, якобы зарытый во дворе его старого дома. Едкая ирония Порумбою заключается в том, что метафорой счастья, доступного каждому, являются акции компании "Мерседес", выпущенные в 1969 году – после социалистических волнений, прокатившихся по Европе. С помощью тонких нюансировок Порумбою высмеивает психологию обывателя, встраивая в контекст картины поворотные точки румынской истории. Хотя, в отличие от предыдущих его работ, этот фильм выглядит остроумным и изящным анекдотом, а не серьезным высказыванием.
Совсем другое впечатление производят "Горы могут уйти" Цзя Чжанке. В первой части картины героине предстоит выбрать между рабочим и представителем нарождающейся в 1999 году новой китайской буржуазии – любовный треугольник вписан в уходящий формат 4:3, практически квадрат. Вторая часть (действие происходит в 2014 году) снята нарочито сентиментально, с искусственным надрывом, крупными планами и восьмерками, характерными для современного мелодраматического кино, что подчеркивается стандартным форматом 16:9. В третьей части – ностальгической широкоэкранной фантастике, разворачивающейся в 2025 году в Австралии, речь идет о разрыве с традицией. Как и Порумбою, Цзя с горькой усмешкой заканчивает фильм поп-композицией: в "Сокровище" это кавер Rammstein на хит 80-х Life is life с текстом Every minute of an hour don't think about the rest, and you all get the power, you all get the best; в "Горах" — Go West Pet Shop Boys.
В документальном фильме "Цзя Чжанкэ, парень из Фэньяна" режиссер говорит: "Все меняется, и предотвратить изменения невозможно. Могу только фиксировать их в моих фильмах". Большого автора от хорошего режиссера отличает умение ловить ветер перемен. Этот риск требует смелости, которая и создает историю кино.
В дни, когда в Южно-Сахалинске проходил фестиваль, мы узнали о приговоре нашему коллеге Олегу Сенцову. Пробудиться от грез полезно – это то, что и заставляет делать хороший кинематограф. А хорошие фильмы рождаются из ограничений, не зря ведь слово "камера" в русском обозначает еще и тюрьму. Только вот увидим ли мы их?
