Ростовский активист партии "5 декабря" и движения "Солидарность" Борис Батый из-за преследований спецслужб покинул Россию и попросил политического убежища в Германии.
Борис Батый постоянно преследовался правоохранительными органами в Ростове за свою политическую деятельность. Его не раз задерживала полиция на оппозиционных митингах и пикетах, организатором которых он выступал. Перед одним из таких мероприятий власти возбудили против активиста уголовное дело, впоследствии закрытое.
В ноябре 2014 года Борис Батый был задержан на улице сотрудниками ростовского Центра по противодействию экстремизму (ЦПЭ), вслед за этим в его квартире прошел обыск с изъятием компьютерной техники. На последующих допросах полицейские пытались предъявить активисту обвинение в том, что якобы он, возмущенный приговором по делу известного ростовского журналиста Сергея Резника, написал в своем блоге "экстремистский" комментарий. Вызовы в правоохранительные органы продолжались до поздней весны 2015 года, после чего Борис Батый, поняв, по его словам, что дело "идет к аресту", решил бежать за границу. Об обстоятельствах вынужденной политэмиграции он рассказал в интервью корреспонденту Радио Свобода.
– Борис, когда вы решили бежать из России и просить политического убежища за рубежом?
– Целая серия преследований ростовских активистов, в том числе и меня, за последние годы ясно дала понять, что правоохранительные органы решили нейтрализовать демократическую оппозицию на Дону. Были посажены по сфальсифицированным делам журналисты Александр Толмачев и Сергей Резник, политические и гражданские активисты без конца вызываются на допросы в ЦПЭ, прокуратуру, Следственный комитет.
Окончательное решение ко мне пришло 8 мая (2015 года. – РС). Перед праздником Победы мне позвонил следователь Следственного комитета Советского района Ростова-на-Дону Шанхоев и сообщил об открытии уголовного дела по факту [моих] комментариев и постов в интернете. Он потребовал, чтобы я немедленно явился к нему на допрос. Мой адвокат, которого мне ранее любезно предоставила правозащитная организация "Агора", договорился о переносе допроса на 12 мая. Я прекрасно понимал, что раз уже есть уголовное дело, ситуация будет только ухудшаться и в ходе первого же допроса я, скорее всего, окажусь, как минимум, подозреваемым – c мерой пресечения в виде подписки о невыезде либо под домашним арестом или даже в СИЗО. Поэтому я решил бежать из России немедленно и улетел в Турцию – но из другого города, не из Ростова.
– Почему пришлось бежать не из Ростова? Вы уже были объявлены в розыск?
Арсенал приемов у российских спецслужб богатый. Поэтому я решил подстраховаться и улетел из аэропорта другого города
– Нет, в розыск я не был объявлен, я даже точно не знаю, объявлен ли я в розыск сейчас. Насколько я знаю, это достаточно длительная процедура. Формально задерживать меня в ростовском аэропорту было в тот момент не за что, но я не исключал применения к себе неформальных методов. Я опасался, что у меня могли, например, вырезать страницу из загранпаспорта – как это уже было с представителем казачества Владимиром Мелеховым – или же заявить, что я нецензурно выражался и задержать под этим предлогом. Арсенал приемов у российских спецслужб богатый. Поэтому я решил подстраховаться и улетел из аэропорта другого города.
– Как получилось, что вы оказались в Германии?
– Вначале у меня была мысль отсидеться в Стамбуле, осмотреться, как будут развиваться события, решить, что делать. Дальше из сообщений родных я увидел, что события пошли по плохому сценарию – 28 мая ко мне домой опять пришли с обыском, перевернули всю квартиру – мне жена прислала фотографию разгрома, изъяли компьютеры, роутеры, модем, записные книжки, документы. Я, убедился, что правильно сделал, уехав из России. Надо было решать, куда ехать дальше. Как вариант, была Украина, но у нее самой сейчас масса проблем – война, беженцы… В страны Евросоюза же сейчас без визы можно попасть лишь в Германию Визы у меня, поскольку я бежал в срочном порядке, не было. Поэтому остался единственный путь – транзит через Германию, через Франкфурт-на Майне и сдача властям в аэропорту с просьбой о политическом убежище.
– Как вы провели первые дни в Германии?
– После сдачи властям я был помещен в транзитную тюрьму в аэропорту, во время пребывания в которой пограничная служба решает, впустить тебя в Германию или нет. Там я пробыл пять дней. Тюрьма, можно сказать, "пятизвездочная" – условия хорошие, все удобства. Можешь во внутреннем дворе заниматься спортом хоть до ночи. Конечно, нельзя было никуда выходить. В транзитной тюрьме содержатся те, кто сдались в аэропорту, или те нелегалы, которых поймали. И власти решают, что с ними делать. Могут и сразу депортировать. Но если тебя пустили дальше, то у тебя уже как бы есть основания быть соискателем убежища. Сейчас я уже живу в небольшом городе в земле Гессен. Жду интервью с немецкой иммиграционной службой.
– Как проходили ваши последние месяцы в Ростове перед отъездом? Как бы вы охарактеризовали общественно-политическую атмосферу в городе?
Общество поляризовано, у большинства людей в голове – телевизор. Думать они не хотят
– Тяжелая атмосфера. Общество поляризовано, у большинства людей в голове – телевизор. Думать они не хотят. Сплошной, глупый, я бы сказал, ура-патриотизм, ни на чем не основанный. Мы периодически проводили в городе антивоенные пикеты в поддержку Украины – так, на нас постоянно нападали провокаторы, причем в присутствии полиции. Вот и на днях опять напали на пикет, который проводили мои ростовские товарищи в День независимости Украины.
– Как вы оцениваете свои шансы по получение статуса политического беженца в Германии? Вы считаете свое дело политически мотивированным?
– Без сомнения, состряпанное против меня Центром "Э" дело – политически мотивировано, реально его создали не по конкретному факту, а так сказать "по совокупности заслуг" – поскольку я активно участвую в политической деятельности около девяти лет. А решать, достоин ли я убежища, не мне – чиновникам немецкой иммиграционной службы. С моей точки зрения, у меня все достаточно прозрачно и соответствует статусу политического беженца.
– Какое время может занять процедура получения убежища в вашем случае?
– Сейчас в Германии очень много беженцев, поэтому процесс может затянуться и на год, и на два. Это, конечно, меня очень печалит, поскольку может быть долгим тогда и процесс воссоединения с семьей. Ключевое здесь – это интервью в иммиграционной службе. Я знаю человека, который уже 15 месяцев в Германии, и до сих пор интервью у него не было. Правда, с 1 августа поменялся местный закон, и я надеюсь на некоторое сокращение сроков рассмотрения моей просьбы об убежище.
– На какие средства вы существуете? В каких условиях сейчас проживаете?
– Сначала я жил в лагере для беженцев – это охраняемая территория, с которой ты можешь выходить свободно. Там общежития, 4–6 человек в комнате. Контингент специфический иногда, но мне повезло, я жил с нормальными людьми, даже с ними подружился – с ребятами с Афганистана, из Эритреи… Это были в основном гуманитарные беженцы. За полтора месяца я сменил три лагеря.
Сейчас я живу в одной из комнат 3-комнатной квартиры в небольшом курортном городе недалеко от Франкфурта-на-Майне. Средства на существование мне на карточку перечисляет "Социал Сервис" – государственная служба по приему беженцев. Деньги небольшие, но на проживание вполне хватает. Для меня сейчас главное – это изучить немецкий язык. Изучаю я его с помощью видеоуроков и начал ходить также на курсы. Через три месяца пребывания в Германии можно уже искать какую-то работу, если есть желание. Пока у меня такого права нет, оно будет во второй половине сентября.
– Разрешены ли вам сейчас поездки в другие города Германии?
– Насколько я знаю, по земле Гессен, в которой я нахожусь, я могу свободно перемещаться. У меня пока еще нет нормального временного документа, думаю, он будет к концу сентября, тогда я уточню. Но транспорт в Германии довольно дорог. Да и, знаете, нет пока желания… Не отошел еще от стресса. Когда я был в Турции и жил в центральной части Стамбула – все архитектурные и культурные памятники были рядом, но вот ничего не хотелось смотреть, никуда не хотелось ходить, поскольку ситуация была очень нервная. Да и процесс сдачи в германском аэропорту, даже сам перелет туда – это тоже стресс, ведь не знаешь, как к тебе отнесутся. В целом – ты резко меняешь свою жизнь. Хотя я и был в какой-то мере готов к тому, что придется бежать, предполагал, что это будет непросто, но что вот так непросто – не ожидал. Психологически очень тяжело… (Вздыхает.) За эти месяцы я похудел и у меня подскочило давление.
– Как восприняла ваше решение бежать семья? Вы общаетесь с ней сейчас?
Семья понимала, что оказаться в тюрьме все же хуже, чем в свободном мире
– С семьей я общаюсь регулярно – через интернет, по телефону. А мое решение уехать родные восприняли, конечно, непросто, хотя с пониманием. Они были к этому готовы, поскольку мы не раз обсуждали возможное развитие событий. Они понимали, что оказаться в тюрьме все же хуже, чем в свободном мире. Грустно, что придется, видимо, долго ждать воссоединения.
– Какой есть способ воссоединиться с семьей? Ей будет разрешено приехать?
– Приехать ко мне в гости никто не запрещает, надо лишь получить визу какой-либо европейской страны. А вот воссоединиться, чтобы семья переехала ко мне, – боюсь, это будет нескоро, и это очень меня удручает. Думаю обратиться к правозащитникам на эту тему, чтобы помочь и немножко ускорить. Я могу претендовать на это лишь тогда, когда получу полноценный статус политического беженца. А после нужно будет мне найти такую работу, чтобы я смог снимать жилье и содержать семью. Я надеюсь подтвердить свой диплом инженера, выучить язык. Но рано или поздно я этот вопрос решу.
– В общем, получается, что вы уехали из России надолго?..
– Да, к сожалению. Может быть, даже навсегда. Во всяком случае, при этом режиме возвращаться туда – это все равно что возвращаться в тюрьму. Что такое российская тюрьма, я знаю прекрасно – не раз был под административным арестом, никакого желания попадать туда на более длительный срок у меня нет. Если бы мне было лет 25, может, я по-другому бы относился, а когда тебе за 50 уже, немножко по-другому смотришь на это, и нет ни малейшего желания оставлять в тюрьме пару лет жизни.
– Общаетесь ли вы с местными жителями? Насколько они интересуются вашей судьбой, тем, что происходит в России?
– Здесь довольно много российских, советских немцев – с Поволжья, Казахстана, из-под Одессы. Я с ними общаюсь, некоторые даже мне в чем-то помогали, за что им очень благодарен. С коренными немцами общение более затруднено из-за языкового барьера. Конечно, эмигранты из бывшего Союза интересуются тем, что сейчас происходит на их старой родине. Многие осуждают политику Кремля по отношению к Украине, но есть и такие, которые ее поддерживают.
– Будете ли вы продолжать оппозиционную деятельность в рамках российского демократического движения, так сказать, дистанционно?
– Не могу сейчас ответить однозначно. Естественно, я буду сначала искать работу, пытаться как-то устроиться в обществе. Конечно, я регулярно слежу по интернету за происходящим в России, интерес я к этому не утратил и не думаю, что совсем оставлю оппозиционную деятельность.
Знаю, что на днях в моем родном городе, Ростове произошла чудовищная несправедливость, вернее, судебное преступление. Тройкой упитанных судей был вынесен жесточайший приговор – 20 лет лишения свободы в колонии строго режима Олегу Сенцову и 10 лет Александру Кольченко. Суд вынес этот приговор фактически за "мыслепреступление". Цель этого приговора – запугать несогласных с режимом людей.
– Вы читали недавнее интервью основателя "Коммерсанта" Владимира Яковлева, его мрачные прогнозы о возможности развития событий в России? Согласны ли вы с такими прогнозами?
– Думаю, все же это немножко алармистский прогноз. Понятно, что ситуация развивается по плохому сценарию – и в российской экономике, и уровень жизни населения падает, и агрессия в обществе нарастает. Но я надеюсь, что не будет происходить никаких страшных событий, связанных с насилием над личностью. Мне кажется, будет происходить медленное, постепенное ухудшение жизни населения. Возможно, через год-полтора появится какая-то политическая активность, возможно, связанная с выборами в Госдуму, хотя, может быть, и раньше. Во всяком случае, не думаю, что ситуация так сразу перевернется и люди пойдут устраивать революцию и погромы. Надеюсь, что такого не произойдет.
