После внеплановой проверки управления Министерства юстиции по Пермскому краю, прошедшей в июле 2015 года, руководство Пермского регионального правозащитного обвинили в "опосредованной политической деятельности", по сути, из-за того, что активисты сходили на круглый стол о санаториях. В 2013 году прокуратура Пермского края пыталась в судебном порядке обязать эту некоммерческую организацию зарегистрироваться в качестве "иностранного агента". Тогда правозащитникам удалось доказать необоснованность этих требований и избежать внесения в реестр "иноагентов", теперь приходится делать это вновь.
Настойчивость Минюста объясняется тем, что объединение гражданских активистов получает гранты из-за рубежа, а в качестве примера политической деятельности чиновники приводят участие сотрудников Центра в круглых столах, тренинги для полицейских и бесплатные юридические консультации жителей Пермского края. Правозащитники пытались объяснить, что гранты, которые они получают не только от ООН и зарубежных фондов, но и от президента России, идут на "защиту прав и интересов российского гражданина", и подчеркивали, что не занимаются политической работой.
Выступил на круглом столе о санаторно-курортном лечении – занялся политикой. Такой вывод можно сделать из предупреждения, которое управление Минюста по Пермскому краю прислало в Пермский региональный правозащитный центр. Сотрудники ведомства сообщили, что некоммерческая организации якобы ведет политическую деятельность – проводит и участвует в круглых столах (о санаториях и не только).
После очередной попытки Минюста сделать Центр "иностранным агентом" директор ПРПЦ Сергей Исаев собирается в суд, чтобы оспорить выводы чиновников. После включения в реестр НКО "с функциями иностранных агентов" последуют штрафы в сотни тысяч рублей только за то, что активисты сами не попросились в этот список.
Сергей Исаев обескураженно зачитывал корреспонденту Радио Свобода примеры "политдеятельности" возглавляемого им центра из заключения Минюста:
Я не думаю, что на большую часть нашей работы можно было бы получить национальные средства. То, что мы делаем, всегда выглядит достаточно критично по отношению к органам власти
– Тренинг "Право на информацию" для сотрудников исправительных учреждений края, круглый стол "Проблемы реализации права на санаторно-курортное лечение", расширенное заседание "Оценка соблюдения прав ребенка в местах принудительного содержания". Никаких доказательств того, что это все именно политическая деятельность, нам не привели. А постановления Конституционного суда говорят, что эти вещи надо доказывать. Такая невнятность будоражит воображение! Не нужно быть юристом, чтобы сочинять подобные акты. Они просто взяли и переписали наши же отчеты о работе, которые мы им предоставили.
– Что представляла собой проверка Минюста?
– К нам пришла комиссия, ее члены запросили документы. Некоторые – в бумажном варианте, что-то мы прислали по почте. Особенных разговоров с ними не вели. В итоге они ничего, кроме вывода о "политической деятельности", сами не написали. Просто взяли, что уже напечатано было у нас. Кроме того, упомянули в предупреждении один бельгийский фонд, с которым мы вообще никогда не сотрудничали. Это тоже повод для оспаривания итогов проверки в суде.
– О каких "политических" мероприятиях идет речь?
– Их довольно много. Исследования, например. Нам вменили в вину даже правовые консультации для жителей, которые мы оказываем на благотворительных началах.
– И вашу работу в региональной ОНК – Общественной наблюдательной комиссии за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания?
– Здесь об этом не говорится. Но среди прочих указаны и мероприятия этой комиссии. Что делать, если меня как члена ОНК приглашают на учебно-методические сборы?
– Служба исполнения наказаний (ГУФСИН) приглашает?
Что это такое – "опосредованная политическая деятельность"? Это сумасшествие какое-то. Если мне не объяснили, что такое политдеятельность, как я могу ее предупредить?
– Не только, ГУ МВД – тоже. В этом году я провел несколько обучающих мероприятий для их сотрудников – тренингов, на знание законов. Похожей работой занимаются многие общественные организации. И они, и мы регистрировались для социально значимой деятельности. Об этом написано в наших уставах. Выходит, даже если ты не получаешь иностранного финансирования, то не можешь вести тренинги, семинары и так далее, потому что это, получается, деятельность политическая, а значит, выход за границы устава – это по логике Минюста. Такую деятельность ведут и власть, и суды. Адвокатская палата этим занимается: как и мы, консультирует жителей. Видите, что пишут: "Посредством проведения правовых консультаций гражданскими активистами организации, в том числе для представителей НКО, ведущих активное взаимодействие с органами государственной власти, организация осуществляет опосредованную политическую деятельность". Такого термина-то вообще нет в законодательстве. Что они пишут?! Что это такое – "опосредованная политическая деятельность"? Чем они руководствуются, когда делают такие заявления? Это сумасшествие какое-то. Как к этому относиться, я до сих пор не знаю. Если мне не объяснили, что такое политическая деятельность, как я могу ее предупредить? Еще одна цитата: "Организация оказывает влияние на правовое регулирование общественных отношений в целях лоббирования интересов иностранных инвесторов". Что это за бред?! Мы разъясняем людям российское законодательство. Причем здесь иностранные инвесторы и инвестиции вообще? Большого ума люди, ничего не скажешь.
– Предупреждение из Минюста предписывает до 7 сентября устранить нарушения.
Наша деятельность естественным образом связана с публичным давлением на чиновников. Это неприятно, по-видимому
– А как это можно сделать? Регистрироваться в качестве "иноагента" мы не намерены, потому что политическую деятельность не осуществляем. Прямого запрета получать деньги из-за рубежа нет. Но организации подталкивают отказаться от зарубежного финансирования. По моим, и не только моим наблюдениям, объединениям, которые получают иностранное финансирование, не достались средства государственной поддержки в этом году. Многие организации прекращают свое существование. Я допускаю, что и Пермского регионального правозащитного центра не будет через некоторое время. После двадцатилетней истории его не станет.
– Есть ли альтернатива иностранному финансированию?
– Я не думаю, что на большую часть нашей работы можно было бы получить национальные средства. То, что мы делаем, всегда выглядит достаточно критично по отношению к органам власти. Как вы понимаете, прежде чем защищать право, нужно установить факт его нарушения. Наша деятельность естественным образом связана с публичным давлением на чиновников. Это неприятно, по-видимому. И, кажется, с этим неприятным решено расстаться. Впрочем, наша страна уже через это проходила.
