Отрывки из передачи.
Рассказывает киевская писательница Инна Лесовая: «Ребёнок понимает, что он еврей, наверное, с тех пор, когда он начинает понимать, что он живёт и ходит. Я и так знаю, что я плохая девочка, это мне родители всё время рассказывали, я непослушная, я всё время падаю, плохо ем и ко всему еврейка. Ты выходишь во двор, где все другие, чем ты, улица Коминтерна, дом 12. Меня дразнили страшно всё время. Была ещё одна девочка, она была рыжая, вот мы обе были плохие: я была еврейка, а она была рыжая. Это послевоенные годы. Украину я любила всегда: как землю, как конкретных людей. Произошло другое: я не стала ценить или любить больше Украину, а стала любить меньше Россию.
Я помню, когда я приезжала в Москву, этот Кремль, я просто стою и с трудом сдерживаю слёзы: все родные, замечательные, всех люблю: азербайджанцев, узбеков. А тут что-то произошло. У меня было имперское прошлое: я училась в большом институте, где были ребята из всех республик, и все мы обожали русскую культуру. Ясно, есть что любить. Привязанность к чужой земле, такой привязанности родной ребёнок этой земли не может иметь. Мне кажется, украинский ребёнок не может так любить Украину, как любит её еврейский. Это больная любовь, в ней много трагизма, ты не рассчитываешь на взаимность. С детства я считала, что да, безответная любовь. Теперь я живу в своём пространстве, пространстве детства, а детство было здесь.
Еврейский мир украинской художницы
Медсёстры из Вятлага
Воспоминают Галина и Светлана
«Заметки из Зазеркалья». Радиоочерк литературоведа Романа Тименчика: «В библиотеке Гилдхолла, где хранится всё, что написано о Лондоне, среди гравюрок на стене одна, самая неяркая, почему-то ещё издали манит приблизиться. Подходишь. Балаклава. 1855. Картинка британской гарнизонной жизни. И впрямь Зазеркалье: взгляд на отечественную историю с противоположной стороны окопов и валов».
Русские сюжеты в зарубежной опере. «Федора» Умберто Джордано
