В Томске в течение последних нескольких недель проходят суды над гражданскими активистами по делам об административных правонарушениях – за участие в одиночных пикетах в поддержку фигурантов "Болотного дела". Пикеты, которые вызвали претензии следователей, проходили еще прошлым летом, и тогда, во время их проведения, у полиции не было вопросов к активистам. Вопросы появились спустя девять месяцев. Пикетчикам предъявили обвинения за организацию несогласованной публичной акции. Четверо активистов уже оштрафованы.

Речь идет об одиночных пикетах, которые гражданские активисты проводили в три летних месяца прошлого года – 6 июня, 6 июля и 6 августа. Акция проходила в защиту фигурантов "Болотного дела". Такие мероприятия проходят в России регулярно – с лета 2012 года: по 6-м числам каждого месяца неравнодушные активисты выходят на улицы, чтобы поддержать "узников Болотной".

Летом прошлого года к томским участникам подобной акции никаких вопросов со стороны правоохранительных органов не было, однако спустя 9 месяцев, в марте 2015 года их стали вызывать в полицию на беседы. Потом составлялись протоколы об административных правонарушениях, которые отправлялись в суд. В суде уже оказались дела четырех активистов, еще четверо были допрошены, но пока нет информации о том, когда их ожидает судебное разбирательство.

Первой в середине апреля была осуждена 70-летняя пенсионерка, радиофизик по специальности, Наталья Лебедева. В ее отношении состоялось три суда – по одному за каждый пикет. И за каждый она была оштрафована на 10 тысяч рублей. Все три решения уже оспорены в областном суде. Вышестоящий суд исключил из обвинения то, что Наталья Лебедева являлась организатором несогласованной акции, но оставил в силе все штрафы, назначенные пенсионерке. В итоге Наталья Лебедева должна выплатить государству 30 тысяч рублей. Эта сумма почти эквивалентна размеру трехмесячной пенсии женщины.

Такой же штраф по итогам трех судов получил еще один пенсионер – 70-летний Анатолий Вторушин, бывший учитель. 14 апреля его задержала полиция и принудительно доставила в суд. Во время заседания Вторушину стало плохо, и он был госпитализирован с микроинсультом.

Еще два активиста, чьи дела уже начала рассматривать суд, – это 46-летний член движения "Солидарность" Леонид Рыбаков и 58-летний экономист Михаил Мордовин. Рыбаков был оштрафован на 25 тысяч рублей за один из пикетов. Решение по остальным двум акциям суд еще не принял, однако активист не сомневается, что итог будет аналогичным. Михаил Мордовин был оштрафован на 20 тысяч рублей – по одному пикету. Два других суда Мордовина перенесены из Томска по месту его жительства.

Все привлеченные к ответственности участники тех пикетов отрицают предъявленные обвинения и считают, что дела против них сфабрикованы. Радио Свобода побеседовало с Анатолием Вторушиным, Леонидом Рыбаковым и Михаилом Мордовиным об этих делах.

Вот рассказ Анатолия Вторушина о задержании, суде и о состоянии здоровья после микроинсульта:

– Накануне 14 апреля мне позвонил следователь Зубков, чтобы я пришел к нему для ознакомления с протоколом. Но так как он не сказал, что 14-го числа будет судебное заседание, то я попросил его перенести мое прибытие на 15-е число. И вот 14-го числа я услышал стук в дверь. Оказывается, меня объявили в розыск и начали разыскивать. Полицейские приехали и начали стучать в дверь. Поскольку в дом, где я живу, ходит много асоциального народа (цыгане, всякие попрошайки), я дверь не стал открывать. И стук в дверь мною был воспринят так, как кто-то опять пришел за какой-то милостыней. И вдруг звонок: "Анатолий Сергеевич, вы дома?" Я говорю: "А в чем дело?" "Мы стоим под вашей дверью и слышим, как вы нам отвечаете на телефонный звонок. Мы приехали вас арестовывать". Я говорю: "С какой стати вы собираетесь меня арестовывать?" – "Вас приглашал следователь Зубков, а вы не явились". Я говорю: "Я договорился, что я завтра приду к следователю Зубкову". – "Не откроете дверь, мы сейчас будем дверь вскрывать болгаркой". Я позвонил на ТВ-2, пригласил журналистов. Они услышали мой звонок и сбежали куда-то. Журналисты приехали – никого не увидели и уехали. Я посчитал, что инцидент исчерпан, и пошел по своим делам. Около мусорного бака на меня налетели полицейские в гражданской одежде, заломили руки стали сажать в машину. У меня перед Новым годом был двойной перелом правой ключицы. Во время заломления руки ключицу они мне надломили. С болевым синдромом я был доставлен в кабинет Зубкова.

– После этого вас доставили в суд. Что там происходило?

– В суде, когда начался закрытый процесс, в зал судья Окунев никого не допустил. Начал судебный процесс он тихим голосом. Я, недослышал, о чем он говорил, попросил его говорить громче. У меня уже 20 лет инвалидность и травма позвоночника. При волнении у меня начинается шум в ушах. Слух теряется, и потеря слуха заставляет меня громко говорить. Вот эта громко высказанная мною просьба в отношении судьи Окунева с просьбой говорить громче побудила его принудить приставов составить на меня протокол о нарушении судебного режима. Затем, когда был составлен протокол, он заставил меня расписываться. Я говорю: "Шрифт мелкий, не могу его читать. Я напишу, что шрифт мелкий мной не прочитан". Он новый протокол заставил написать уже секретаря. После того, как эти протоколы были составлены, суд был прерван, и меня выпустили в коридор. За рамкой стояли Леонид Рыбаков и еще несколько человек, знакомых мне по всевозможным акциям. Они меня спрашивают: "А почему нас не пускают в зал?" Я говорю: "Я сам не знаю. Суд закрытый. Не разрешили иметь адвоката и защитника".

– Потом к вам все-таки допустили защитников. Но на этом суде вам стало плохо, вас госпитализировали, и вы некоторое время провели в больнице. Как ваше здоровье сейчас?

– Речь у меня замедленная и заикаюсь, провалы памяти у меня есть – я перескакиваю с одной ситуации на другую. В больнице ко мне приставили охранников – двое полицейских ночевали около моей кушетки. На второй день они целый день просидели. И только к концу второго дня их освободили. Врачам запретили, чтобы они мне оказывали другую, не связанную с инсультом врачебную помощь. Когда они мне закрутили руку, заросшая часть ключицы, видимо, сместилась, и были болевые синдромы. Врач отказала мне в посещении травмпункта для описания полученных травм. На левой руке у меня была большая гематома, на правом колене – больной синяк. Когда сажали в машину, я ударился о дверку. Когда я лежал в стационаре, судья Окунев назначал суды. Я на суды не являлся. Мне выносили какие-то порицания, вносили их в протоколы суда. В стационар направлялись судебные запросы – в какой день я должен быть выписан из стационара. Суд назначили на 28 апреля и на 29 апреля. 29 апреля я был выписан из стационара. Я не помню, был я в суде 29 апреля или не был. А потом суды начались с интенсивностью после праздников – каждый день с 9 часов.

​– Но, несмотря на все это, вы продолжаете участвовать в акциях и выходить на пикеты?

– Когда меня полицейский спрашивает: "Вы не боитесь?", я на пикеты почти каждую неделю выхожу, я говорю: "Я уже старый человек. Чего мне бояться? Я забочусь о внуках, о правнуках, чтобы вы не творили такое, какое вы творили с моими дедами, отцами, родителями и мной. Поэтому я сюда и выхожу, чтобы они жили спокойно и могли ездить туда, куда они хотели, а не туда, куда вы захотите их направить", – рассказывал Анатолий Вторушин.

Леонид Рыбаков в рамках этого дела был задержан 18 апреля, и двое суток провел в изоляторе временного содержания. В интервью Радио Свобода он рассказал подробнее об этом и о том, с чего начались претензии к активистам:

– Это началось с ТВ-2. Когда ТВ-2 стали закрывать и, по-моему, 1 марта они, в конце концов, его закрыли, начались томские протесты. Было несколько митингов, несколько одиночных пикетов и т. д. Стали судить участников – двух девчушек засудили. Видимо, какое-то начальство увидело эти "пыльные" дела по 6-м числам и дали команду. Это однозначно дали команду эфэсбэшники из Москвы. У меня доказательств, конечно, нет, но это понятно. Никто и ничего целый год не делал, а через год они побежали на рысях. Чисто политическое дело, оснований никаких не имеет, полное беззаконие.

– Прошлым летом на тех акциях к вам были какие-то претензии?

– Абсолютно никаких претензий. Мы соблюдали полностью закон. У нас тут в Томске расстояние 30 метров между одиночными пикетами. Был один пикет и просто люди стояли, общались, просто разговаривали, не держа никаких плакатов, ничего, надували шарики. Шарики теперь тоже, оказывается, нельзя надувать.

– Как вы думаете, дело как-то будет развиваться в отношении вас, в отношении других участников тех пикетов?

– Их задача – подавить всякий протест, чтобы никто не выходил, чтобы все молчали, чтобы никто не знал. Еще один протокол на меня составляют.

– По какому поводу?

– Было судебное заседание по моему "коллеге" Вторушину. На одном из судебных заседаний около здания суда я развернул плакатик: "Свободу Вторушину". Они, видимо, где-то в интернете увидели эту фотографию, и теперь опять тянут на разбирательство.

​– Получается, что вся эта доказательная база у них основана на каких-то фотографиях из интернета?

– Доказательной базы нет никакой на самом деле. Первое, что у них есть, – это видео. Они снимали это все на видео – просто группа граждан стоит, разговаривает, ничего не делает. Подходят полицейские. Никаких вопросов к нам не возникает. Второе – это свидетельские показания двух полицейских. Они дали на нас показания, что мы организовали это мероприятие. Больше вообще близко даже ничего нет.

– Была какая-то странная история с вашим задержанием, что вас на 40 часов задержали?

– Без всяких уведомлений меня держали 40 часов якобы для своевременной доставки в суд. Во-первых, в суд я никакой повестки не получал. Я всегда являлся по повесткам к ним на собеседования. Они меня схватили вечером в субботу. Затолкнули в обезьянник – это просто лавочки без постельного белья, без туалетных принадлежностей, без мест общего пользования, без освещения. Я в этом раю провел субботу и воскресенье – около 40 часов. Потом они меня сразу повезли в суд, и целый день я провел еще в суде. В результате мне назначили 25 тысяч рублей штрафа. Это все было 20 апреля.

Леонид Рыбаков добавил, что в связи с этим задержанием он обратился с жалобой в прокуратуру и к уполномоченному по правам человека в Томской области. На первое июня в Областном суде назначена апелляция по первому суду в отношении Леонида Рыбакова – за пикет 6 августа 2014 года. Дела по пикетам 6 июня и 6 июля еще рассматриваются судами первой инстанции.

Еще один участник тех одиночных пикетов, Михаил Мордовин, в середине мая был оштрафован на 20 тысяч рублей. Еще два суда ему предстоят. В случае, если решения будут не в его пользу, Михаил Мордовин намерен обратиться в Европейский суд по правам человека, возможно, даже с коллективной жалобой. Вот что рассказал Михаил Мордовин:

– Самое интересное в этом деле – вот какая вещь. В протоколе административного задержания почему-то написано, что я организовал совместно с другими указанными лицами несанкционированное мероприятие. Но так как я, будем говорить, "не первый пошел", а уже четвертый по счету, я видел административные протоколы на остальных. Там написано слово в слово, единственное, что меняется – фамилия, время, но содержание одно и тоже – все мы организовали по предварительной договоренности и провели несанкционированную акцию. В деле приложены были фотографии. Ни на одной фотографии меня нет, потому что я отдельно стоял. Я так понял, что весь комплект документов у нас одинаковый, то есть три видеофайла за 6 июня, за 6 июля и за 6 августа лицо, составившее протоколы, прикладывало ко всем судам. Судья был вынужден посмотреть все видео и за 6 июня, и за 6 июля, и за 6 августа. Ему ничего не осталось как признать, что я все-таки в одиночном пикете стоял. На всех трех видео я никогда не стоял ни с кем рядом. Я верю, что в людях есть хорошее. Я думаю, что как хороший человек судья, он дал мне соломинку – на каком основании мне в областном суде защищаться. После того, как этот суд состоялся (суд состоялся 15 мая, а 18 мая я получил постановление), на 20-е число я получил две повестки. Но поскольку я живу в другом городе (в городе Северске Томской области – это час езды от Томска), я заявил ходатайство о том, чтобы дела разбирали по месту жительства. Эти ходатайства были удовлетворены судьей.

Я к этому всему был морально готов. Меня чем-то удивить трудно, напугать тоже трудно, потому что в свое время я был членом КПСС. Но после того, как начали все печатать, как говорят, взгляды у меня не изменились, у меня изменилось отношение к различным событиям, к различным персонам, к различным людям. Я всю жизнь был убежденным в том, что говорю или делаю, без оглядки ни окружающих и их мнение. Поэтому напугать или удивить меня чем-то невозможно.

– Как вы считаете, почему спустя столько времени, вы говорите – в марте вы получили первые повестки, следователи взялись за эти дела?

– В феврале пришла бумага, 21 февраля, по-моему, о том, что имеется состав правонарушения. Я думаю, они боялись какой-то акции, которая могла бы состояться именно 6 мая 2015 года в городе Томске. И для того чтобы дезактивировать наиболее активных людей, которые считают, что 6 мая 2012 года на Болотной площади произошли события, в которых не виновны манифестанты, наверное, для того чтобы в Томске не произошло ничего 6 мая 2015 года, они заранее начали эту кампанию.

– А что побудило вас выйти в первый раз на подобного рода акцию?

– Я на акции хожу с 1990 года. Просто у меня перерыв был до 2011 года до декабря. А на акции ходить я начинал с 1990 года. Там немножко легче было: я был командиром дружины завода, на котором работало 1,5 тыс. В основном я там выполнял функции охраны порядка. Для меня какой-то поступок, если я считаю, что необходимо его совершить, и это не правонарушение, я его совершаю.

Несмотря на административные дела, Михаил Мордовин не намерен прекращать посещать акции в поддержку фигурантов "Болотного дела". Он собирается принять участие в одиночном пикете 6 июня.