Украинский предприниматель Алексей Гиренко работал на Украине представителем российской фирмы, затем получил приглашение переехать в Москву, где и прожил последние полтора года. Сейчас его жизнь круто изменилась: Алексей проходит подготовку в одном из лагерей украинской армии и со дня на день ждет отправки в зону АТО. Гиренко называет себя крымским татарином, хотя по крови таковым не является: он говорит, что принял решение "стать частью этого народа" в знак солидарности с крымскими татарами после аннексии Крыма. В интервью Радио Свобода Алексей Гиренко рассказал, что заставило его покинуть Россию и взять в руки оружие, изменилась ли к лучшему ситуация в украинской армии при новом министре обороны и надеется ли он после того, что произошло, снова приехать в гости к московским друзьям.
– Как давно вы стали добровольцем? Чем занимались до этого?
– Добровольцем я стал 27 августа. До этого я где-то полтора года жил и работал в Москве, а еще раньше, конечно, в Украине. Мне 32 года. Значительную часть жизни я прожил в Запорожье. После прихода к власти Януковича я переехал в Киев, потому что начались проблемы с бизнесом. В Киеве я руководил представительством российской компании в Украине, а потом, чуть позже, в феврале прошлого года, меня пригласили в Москву. Там я руководил другой фирмой, но решил, что учитывая аннексию Крыма, работать на территории страны-агрессора и способствовать развитию ее экономики неэтично. По разным причинам я не могу себе этого позволить. Тогда я вернулся в Украину и пошел в армию добровольцем.
– Вы называете себя крымским татарином, но внешне вы на представителя этого народа совсем не похожи. В чем тут дело?
– На самом деле, эта история иронична, забавна и в то же время драматична. Крымским татарином я стал совершенно недавно, в мае этого года. Я человек с повышенным чувством справедливости, который не может безучастно относиться к тому, что сейчас происходит. Я сообщил всем своим друзьям, что в знак солидарности становлюсь крымским татарином и буду им, пока не закончится аннексия Крыма. Я решил, что буду всячески способствовать тому, чтобы теперь уже моему крымско-татарскому народу была возвращена его родина. Это огромное горе для целого народа, который 70 лет был в депортации, а потом получил возможность жить у себя дома. Я не могу сказать, что Украина сделала что-то особенно хорошее для крымско-татарского народа, но я не могу сказать, что она как-то угнетала или ущемляла его права или лишала его возможности развиваться. Я с друзьями общался, они говорят: "Ну, ничего страшного, что из того, что с крымскими татарами такое происходит – происходит со всеми". Тут я сказал: ребята, вообще-то я крымский татарин! Под утро некоторые, конечно, заметили, что у меня немного другой фенотип. Но, так или иначе, это мое сообщение стало частью в моей последующей деятельности, уже после того как я вернулся в Киев. Я крымский татарин в знак солидарности с этим народом. И пребуду в этом статусе, пока не будет создана Крымско-татарская автономия в составе Украины.
– То есть вы воспринимаете свою миссию еще и как месть за то, что происходило и происходит с крымскими татарами в Крыму после его аннексии Россией? Когда вы последний раз были в Крыму?
– В Крыму последний раз я был года два назад. Да, теперь на самом деле это не только боль крымско-татарского народа, это боль каждого думающего человека. Поэтому душой, убеждениями, а теперь и поступками я с крымско-татарским народом.
– Какое впечатление на вас произвел лагерь подготовки добровольцев украинской армии?
Это наша плата за то, что мы, украинский народ, татары, евреи, армяне, очень поздно осознали, что мы не быдло
– Я при Советском Союзе жил совсем недолго. Но, скорее всего, то, что называлось "совком" и то, что ассоциируется с этим, как раз и есть наша армия. Это безучастливое руководство, начиная со среднего офицерского состава и до самого высшего. Полное безразличие к судьбе тех людей, которые им вверены. С другой стороны, нынешняя армия – это люди, которые пришли, чтобы защищать свою родину. Здесь происходит разрыв, между этим и тем, для чего стояли люди на Майдане. Так или иначе, это такой наш путь. Я не жалею, что я раньше не служил в армии, потому что пошел учиться в институт. Если бы не эта ситуация, делать здесь нечего. Но я здесь, и это наш путь. Это наша плата за то, что мы, украинский народ, татары, евреи, армяне, очень поздно осознали, что мы не быдло. Сейчас мы за это начали платить.
– Может быть, какие-то позитивные изменения произошли в армии со сменой министра обороны?
В день назначения Полторака министром обороны ребята, которые сидели за столом, сказали: до этого мы пили литр, теперь будет полтора
– Самое большое изменение, которое я увидел после того, как Полторак стал министром обороны, это то, что вечером в день его назначения ребята, которые сидели за столом, сказали: "До этого мы пили литр, теперь будем полтора". На этом все началось, на этом все и закончилось. Во всяком случае, на том уровне, на котором я могу наблюдать в качестве солдата, я этих изменений не вижу. Я вижу, конечно, колоссальные и приятные изменения со стороны земляков, волонтеров, людей, которые приезжают, поддерживают, пишут письма. Вот это есть. Такой участливости в нашей стране не было, наверное, после "оранжевой революции". По большому счету, все мы здесь предоставлены себе. Опекаем себя мы сами, наши волонтеры и наши близкие. А задача нынешнего нашего командования – во всяком случае, такое складывается впечатление, – это строить нас по утрам, отправлять на дежурство и давать какие-то экстренные указания в виде уборки территории или чего-то подобного. Техника ремонтируется на наши собственные деньги и при помощи волонтеров. Сегодня у меня, у моей команды произошло приятное событие: приехали волонтеры. Они за день сделали то, что мы не могли сделать за две недели, а армия даже и не пыталась: они починили нашу технику. Она снова ездит, и надеюсь, что она еще хорошо себя покажет.
– Вы пишете у себя в фейсбуке, что 11 ноября вас отправляют в зону АТО. Вы уже представляете, куда вы поедете и какая там будет обстановка?
Это полноценная война. Каждый из нас может умереть, вернуться калекой или ненужным своим родственникам. Значит, таков наш путь
– На самом деле, до этого нам говорили, что 11 числа, но есть версия, что это может произойти буквально завтра. Большинство ребят, которые со мной служат, а у нас в среднем около 40% – добровольцы, очень ждут, чтобы нас туда скорее отправили. Потому что условия, в которых мы здесь... Это у меня уже третье расположение, третья часть, которую я меняю одну за другой. Нас постоянно пересылают, переучивают на разные другие орудия. И каждый раз все хуже. Сейчас, по-моему, апогей безразличия. Но это война, и только дурак может думать, что на войне есть романтика или какой-то героизм. Любая война, как писал Анри Барбюс, и я с ним полностью согласен, – это коллективное самоубийство. Но в данной ситуации мы защищаем свою родину. Мы все понимаем, знаем и общаемся с людьми, которые возвращались с АТО. Это полноценная война. Каждый из нас может умереть, вернуться калекой или ненужным своим родственникам. Значит, таков наш путь.
– Вы уже знаете, в какое конкретно место вы отправитесь – в Донецкую или Луганскую область? Идут ли там, куда вы поедете, активные боевые действия сейчас?
– Нам ориентировочно говорят, что это может быть Донецкая область. Но опять-таки, по предыдущему опыту, иногда ребятам говорили, что их отправляют в Мелитополь, а их отправляли в Мариуполь. На одну букву начинается и заканчивается, вот такая путаница и происходит. Но нас так подготовили, что, можно не сомневаться, это будет зона АТО.
– Вы сказали, что работали представителем российской компании в Киеве, потом 1,5 года жили в России. У вас наверняка в Москве осталось много друзей. Не боитесь, что теперь, когда вам путь в Россию наверняка закрыт, вы еще не скоро сможете их увидеть?
– Я знаю, что не скоро смогу приехать и увидеть их. Тут нечего бояться. Это факт. Я отдавал себе отчет в этом. Действительно, у меня есть прекрасные и добрейшие друзья, которые живут в России, с которыми я познакомился благодаря различным проектам и работе, которые меня поддерживают. На удивление много людей интенсивно меня поддерживают, часто пишут письма. Некоторые даже говорят, их позиция мне особенно импонирует, что свобода России начинается в Украине, говорят "мы с тобой". В общем, я понимаю, что я в Россию больше не приеду, во всяком случае, пока там будет кремлевское иго, нынешний режим Владимира Путина. Сожалеть об этом нечего, потому что моя родина не в России, а здесь.
