Урбанистика примирения

Боевые действия в странах Азии и Африки, на Ближнем Востоке в последние годы все чаще происходят в городах. Как восстанавливаются города, разрушенные во время гражданской войны или длительной кампании террора? По плану или стихийно? Привлекают ли политики архитекторов и градостроителей к своим мероприятиям, в том числе для примирения национальных и религиозных групп, населяющих город, переживший затяжной конфликт, – будь то Бейрут, Багдад или Иерусалим?

Бюро Радио Свобода в Нью-Йорке расположено в нескольких кварталах от площадки Всемирного торгового центра, где до 11 сентября 2001 года возвышались два красивейших небоскреба. Идея оставить пустырь незастроенным после гибели башен, просто вывезти оттуда мусор – не обсуждалась вообще; пустовать такое место не могло ни политически, ни коммерчески. Ни один из иных сценариев не предусматривал и того, чтобы восстановить ВТЦ именно в том виде, в котором он существовал до терактов, пусть даже с небольшими дополнительными вкраплениями в виде мемориальных досок или памятников. Неизвестно, почему Нью-Йорк не захотел в точности копировать прошлое. У Израиля, например, философия иная – здесь следы терактов стираются полностью, и застройка, пострадавшая от взрыва, реконструируется так, чтобы максимально походить на первоначальную.

Плановый подход к восстановлению городов, пострадавших от конфликтов, и сознательные усилия через архитектуру способствовать примирению враждующих групп, их населяющих, – модное явление в градостроительстве. Однако попытки прямолинейно примирить сосуществующие бок о бок враждующие этносы или конфессии, замуровать страшное прошлое, пройтись асфальтовым катком по еще кровоточащим психологическим ранам редко дают желаемые результаты. Свидетельство тому – опыт Нью-Йорка: мусульманская община, заручившись поддержкой городских властей, объявила о намерении воздвигнуть рядом с площадкой ВТЦ мечеть – как символ отрицания исламом насилия и его готовности жить в мире со всеми другими местными конфессиями. Но реакция ньюйоркцев была такой яростной, что мусульманская община сочла за благо, хотя закон был полностью на ее стороне, отказаться от своей инициативы. И это в Нью-Йорке, городе, чьи межэтнические и межконфессиональные противоречия никак не назовешь антагонистическими. Что уж тут говорить о Бейруте или Иерусалиме, Белфасте или боснийском Мостаре?

"Задача, стоящая перед "урбанистским миротворчеством", и впрямь трудновыполнима", – признает лос-анджелесский архитектор Натан Берг:

– Города мира за период с 1968 по 2008 год пережили 12 тысяч, или 75 процентов, всех терактов, совершенных в мире. Восемьдесят процентов всех пострадавших в терактах – городские жители. Боевые действия в странах Азии и Африки, на Ближнем Востоке все чаще происходят в городах. В этом смысле этот мир точно догнал страны Запада. В современных войнах, в отличие от войн античности, местом боев являются преимущественно жилые кварталы: их взрывают, их бомбят с воздуха, по ним стреляет артиллерия. Даже в развивающихся странах современная жизнь – это жизнь урбанистическая: враждующие стороны чаще уничтожают культовые памятники, промышленные предприятия, жилую застройку и инженерные коммуникации в районах концентрации вражеских сил, нежели деревни, где живут сторонники противника, хотя те заняты, казалось бы, самым важным делом – сельскохозяйственным производством.

Глобализация, которая еще лет 15-20 назад считалась бесспорным благом, сегодня не кажется таковой, и оборотная сторона этой тенденции рельефно проступает в современных урбанистических центрах, продолжает Натан Берг:

– Под влиянием глобализации города, с одной стороны, стали более открытыми: они притягивают к себе новых людей, городское население сегодня не столь однородно, как раньше. Новые пришельцы, однако, не всегда оказываются по душе старожилам – и наоборот. Возникает желание размежеваться. Сделать это легче, чем взаимно изыскивать способы мирного сосуществования. Но автоматическое размежевание внутри компактных городов не ограждает обособляющиеся группы от конфликтов. Особенно в случае сильного материального неравенства между ними. Частой причиной конфликтов является также неравномерное увеличение численности традиционно враждующих групп населения.

Города, с одной стороны, объекты уязвимые, а, с другой – обладают необыкновенным запасом прочности, которые позволяют им выживать даже в очень тяжелых конфликтах, что заметно, в частности, на примере Газы, замечает Натан Берг. И восстанавливаются города, в целом, не медленнее, а быстрее сельских районов, прошедших сквозь сходные испытания. Отчасти, наверное, по причине того, что коллективные усилия имеют большую отдачу в урбанистской среде, чем в сельской:

– Вот только бы знать, как следует восстанавливать города, чтобы свести к минимуму риски новых конфликтов. А до этого, пожалуй, имеет смысл разработать хотя бы одну международную конвенцию, специфически регулирующую вооруженные конфликты в черте городской застройки. Растет число отдельных специалистов и архитектурных организаций, которые совмещают, если можно так выразиться, градостроительство с политикой, с конфликтологией. Они вникают в разнообразные причины конфликтов в городах, в которые их приглашают работать, и в то, как эти конфликты были разрешены. И планируют свои мероприятия не абстрактно, а сообразно конкретной ситуации. Например, строить школы в Афганистане в надежде, что этого будет достаточно для ликвидации безграмотности, – затея, обреченная на провал. А вот идея строительства комплексных учебно-технических центров в Буркина-Фасо оказалась очень плодотворной.

Я написал несколько статей об организации "Архитекторы без границ", Architects Without Frontiers, которая занимается послевоенной реконструкцией городов. В ее активе – сложный проект восстановления центра растерзанного междоусобицей Бейрута, создавший пространство, где все люди могут мирно проводить вместе время. Торговые центры и скверы совсем было стерли следы гражданской войны, что отдельными бейрутцами было расценено как опасное забвение прошлого. Это справедливая критика. Но взоры организации не обращены вспять, она не думает о том, как строить более взрывоустойчивые здания. Смысл ее деятельности в том, чтобы сближать людей, а не разобщать их посредством расселения по своим гетто. Схожий проект в столице Руанды Кигали был рассчитан и на взрослых, и на детей из враждовавших племен хуту и тутси. Причем детям отводилась важная роль в содействии примирению их родителей, а у родителей, в свою очередь, появлялась возможность привить детям с раннего возраста привычку к толерантности. Руандийский проект включал также строительство медицинских учреждений для детей обоих народов. В настоящее время меня очень занимает один проект "урбанистского миротворчества" в Израиле.

Натан Берг поясняет, что речь идет о молодой паре архитекторов, основавших фирму SAYA. Стена безопасности, размежевавшая Израиль и Западный берег, это сооружение, символизирующее печальное настоящее. А что насчет будущего? Проект, представленный тель-авивскими зодчими, имеет реалистичную и утопическую версии, по терминологии скептиков. Или текущую и перспективную, на языке оптимистов. Итак, проходящую вдоль стены на израильской стороне ветку легкого наземного метро в Иерусалиме предлагается продублировать полномасштабной линией на палестинской стороне. И замкнуть обе нитки на одну узловую станцию, где будет оборудован еще и пункт пограничного перехода. Одинаково благоустроить территории, примыкающие к станции с одной и с другой стороны. Пока израильтяне и палестинцы враждуют, параллельные пассажиропотоки будут разделены стеклянной перегородкой, хотя, что психологически очень важно, физическое расстояние между ними сузится. В случае же наступления мира перегородку снимут и прежде сегрегированное торгово-рекреационное пространство по обе стороны станции, равно как и трамвайные платформы, будут быстро соединены.