Прежде чем поделиться своими впечатлениями о так называемом суде, я хотел бы поблагодарить всех, кто все это время оказывал и продолжает оказывать нам поддержку: "Зона права", "Комитет 6 мая", ОНК, правозащитные организации, "Росузник", "Русь сидящая", Совет по правам человека. Все, кто пишет нам письма, выходят на акции против репрессий, помогают с адвокатами и передачами, ходят на суды, распространяют информацию о нашем деле, – без всех вас нам было бы гораздо тяжелее, а наши сроки были бы гораздо больше.

Очень важно, что для многих солидарность оказалась выше различных негативных обстоятельств, а тяга к свободе никуда не исчезла. Конъюнктура может и измениться – главное, чтобы огонь не погас.

Попытка завершить репрессиями совершенно адекватный и легитимный протест привела к стагнации в экономике и мракобесию в политике. Накачанные пропагандой политические рейтинги так же легко сдуваются, как и надуваются, и еще неочевидно, кто в сложившейся ситуации проиграл – мы в реальных тюрьмах или они в своих золотых клетках. Я убежден, что рано или поздно Россия станет свободной и процветающей страной, и надеюсь, что мы не успеем за это время превратиться в лагерную пыль.

Ну и о приговоре. Я, конечно, воспринимаю его как стопроцентный отказ от правосудия. Предвидя такое развитие, специально взял с собой решение того же Замоскворецкого суда по первой группе. Отличия заключаются лишь в наших показаниях и эпизодах, а также в списке свидетелей. Все ключевые моменты остались без изменений. Индивидуальные обстоятельства наших действий никак не проанализированы.

Зачем тогда все это было нужно? Было бы честнее, если бы сроки раздавал сам Бастрыкин или Центр "Э". Понятно, что все было ожидаемо, но меня буквально вымораживает, что они даже не придумали никаких аргументов, чтобы нам возразить. Имея на руках приговор, вынесенный судьей Никишиной, мы специально работали по заранее предложенной ею схеме: подробно расписали все моменты, которые суду показались "безосновательными" или "надуманными". В результате никакой реакции ­– одно только примитивное копирование.

Например, обвинение и судья Никишина постоянно отказывались фиксировать точное время и место событий, несмотря на то, что в деле есть как минимум 8 видеозаписей с таймингом и часами в кадре. В итоге, по версии нашего правосудия, беспорядки происходили с 17.00 до 20.00 одновременно на всей территории Болотной площади, и все люди, которые там были, получается, могут быть привлечены к ответственности вне зависимости от их фактического участия и возможности в принципе наблюдать хоть какие-то столкновения демонстрантов с полицией. А самое главное, что при такой пространственно-временной локализации невозможно установить последовательность и логику событий.

По видеозаписи четко видно, что полицейские задолго до так называемого прорыва перекрыли проход к сцене в районе Лужкова моста, а в районе "Ударника" призывали горожан не скапливаться и проследовать к месту митинга. То есть действия одних подразделений противоречили действиям других, а виноваты в итоге демонстранты, которые не подчинились законным требованиям.

Несмотря на то, что все, кто пришел на шествие, были досмотрены на Калужской площади, на Болотной стояли новые рамки металлоискателей, которые, согласно подготовленному правоохранителями плану обеспечения безопасности необходимо было убрать при подходе колонны. Этого сделано не было. В приговоре же опять обсуждается, достаточно ли места оставили полицейские, выставив цепь у "Ударника", хотя мы вообще не делали на этом акцента.

Или вот какие-то совсем мелочи: следователи после событий 6 мая обследовали дно Обводного канала в поисках вещественных доказательств и нашли там какой-то габаритный металлический мусор. Потом заявили, что его якобы использовали демонстранты. На видео ничего подобного нет, в протоколах осмотра места происшествия этих предметов тоже нет. Как можно было пронести их через металлоискатели – непонятно. В этой, казалось бы, очевидной ситуации ответ был таким: при составлении протоколов осмотра и приобщении вещественных доказательств нарушений УПК не установлено.

Вообще, аргументация нашего приговора подтверждает факт отсутствия в судебной системе важнейших ее институциональных элементов. О каком равноправии сторон можно говорить, если показаниям полицейских верят априори, несмотря на то, что на видео четко видно, что именно они начали первыми всех избивать, а действия демонстрантов носили ответный характер? Все наши свидетели, конечно, оказались заинтересованными в том, чтобы нас выгораживать. Мы даже, предвидя такую логику, для двух свидетелей специально сделали полиграфические исследования. Их приняли. А в приговоре было сказано, что результаты детектора лжи не могут рассматриваться в качестве доказательств, потому что сторона защиты не уполномочена предупреждать эксперта по 307-й статье УК РФ ("Заведомо ложное заключение эксперта"). Получается, что любые экспертизы могут быть проведены, только если этого захочет сторона обвинения или суд. Какой-то очевидный бред. Уверен, что если бы мы обращали внимание на все эти нелепые процессуальные моменты, нам бы ответили что-то про злоупотребление правом.

Отсутствие правозаконности, то есть возможности напрямую апеллировать к закону, подтверждается тем, что нам так и не ответили, почему суд считает события 6 мая массовыми беспорядками в уголовном понимании статьи 212, если присутствует только 2 из 6 необходимых признаков состава преступления. (Согласно статье 212 УК РФ, массовые беспорядки должны сопровождаться "насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением оружия, взрывных устройств, взрывчатых, отравляющих либо иных веществ и предметов, представляющих опасность для окружающих, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти". Фигурантам дела восьми вменяется только насилие и уничтожение имущества. – РС).

Любые, самые очевидные положения закона подвергаются сомнению и трактуются так, как выгодно обвинению. Можно принять, что статья 212 сформулирована неудачно, но она такая, какая есть, и сформулирована на основе конкретных исторических прецедентов. Главное – система даже не стремится исправляться. Пока мы сидели, так называемые народные избранники внесли в статью 212 изменения. Вместо того, чтобы все-таки четко обозначить, сколько необходимо признаков для квалификации массовых беспорядков, они добавили очередной манипулятивный состав за организацию, финансирование и проведение каких-то мероприятий, направленных на организацию беспорядков.

Избирательность правоприменения легко проследить, если сравнить события в мае с беспорядками на Манежной или в Бирюлеве. Но у нас реализовались и более тонкие моменты. Что такое массовые беспорядки, давно разъяснил Верховный суд, но к его решениям апеллировать нельзя, потому что, по мнению Натальи Сусиной, здесь уместно сослаться на тот факт, что у нас не прецедентное право. Но в качестве доказательств через преюдицию вполне "прокатили" вступившие в силу в особом порядке решения других ее коллег по Замоскворецкому суду.

О презумпции невиновности, независимости, принципе справедливости даже как-то нелепо говорить. Когда я готовился к прениям, у меня получилось 25 листов негодования по поводу обоснований предъявленного мне обвинения, но все это оказалось совершенно бесполезно. Я не знаю, какую объективную истину собрался искать в суде Александр Бастрыкин, если такие объективные доказательства, как видеозаписи, вообще никто всерьез не рассматривает, а решение выносятся на основании субъективных мнений часто весьма странных людей.

Наконец, в нашем процессе в полной мере проявилась вся трагедия профессии адвоката в России. Мне сначала казалось, что наша защита ведет себя достаточно пассивно, но теперь я понимаю, что все было очень логично и рационально. Нет смысла что-то доказывать, если тебе даже никто не будет отвечать на твои аргументы. Я очень благодарен всем адвокатам, потому что даже среди зомбированных пропагандой россиян меньшинство тех, кто считает наш процесс неполитическим. И это, конечно, более важно, чем мнение Замоскворецкого суда.

Алексей Гаскаров – активист антифашистского движения. В рамках "Болотного дела" обвинялся в участии в массовых беспорядках и применении насилия к представителям власти. 18 августа осужден на 3,5 года колонии. Виновным себя не признает, находится в следственном изоляторе. Текст получен редакцией Радио Свобода через сервис обмена электронными сообщениями с заключенными при посредничестве штаба помощи задержанным "Росузник".