Мотивы поведения Владимира Путина и принципы формирования российской политики пытаются разгадать многие эксперты и комментаторы. Чем вызвана агрессивность России в постсоветском пространстве? Чем завершится украинское приключение Кремля? Как Россия переживает сегодняшнее смутное время? Мой собеседник – живущий в Великобритании советский диссидент и российский правозащитник Владимир Буковский. На выборах 2008 года пытался баллотироваться на пост президента России, однако его кандидатура не была зарегистрирована.
– Я с самого начала, как только произошла аннексия Крыма, сказал, что Путин загнал себя в капкан: он назад идти не может и вперед идти не может, он на самом деле на этом себе голову свернет. Это еще весной было очевидно. У Кремля был расчет на массовую народную поддержку на юго-востоке Украины, но расчет этот казался наивным. Наоборот, действия России привели к консолидации Украины. Если даже и были в Донбассе люди, которые хотели бы потенциальных изменений в пользу русскоговорящего меньшинства, то в итоге в большинстве своем заявили о своей лояльности Украине. То же самое случится и в Крыму, кстати, уже многие заявили: "Мы такого развития событий в виду не имели". Так что Путин серьезно просчитался. Теперь капкан: назад нельзя – это потеря лица и потеря престижа, и вперед нельзя, потому как некуда вперед идти, нет армии, нет сил. Чтобы оккупировать Украину, нужно как минимум полумиллионную боеспособную армию.
– Вы думаете, только в этом причина, по которой Россия не решается на прямое военное вторжение на Украину – только неготовность армии? Идеологически Путин способен на это?
Советского Союза нет, Коммунистическая партия Советского Союза не у власти, марксизм уже давно не ведущая идеология России, а действует Кремль по тем шаблонам, которым обучали в школах КГБ
– Идеологически, конечно, способен. Для них это привычная операция. Чем занималась Советская власть 73 года своей жизни? Распространяла революцию, поскольку создана была с целью провести всемирную пролетарскую революцию. Для этого у нее были все инструменты. Ровно по этой схеме Россия сегодня действуют на Украине, что смешно. Советского Союза нет, Коммунистическая партия Советского Союза не у власти, марксизм уже давно не ведущая идеология России, а действует Кремль по тем шаблонам, которым обучали в школах КГБ: они нашли пролетариат, создали народно-демократическую республику, все как полагается. У меня сотни документов о том, как СССР этим занимался в странах третьего мира. Ровно по этой схеме Москва действует и на Украине. Это показывает, насколько у них в Кремле застарелое, заскорузлое шаблонное мышление: как их обучили устраивать пролетарские революции, так они и продолжают, несмотря на то что речь идет об Украине, а не о, например, Никарагуа. Посмотрите географию их проникновения – это типично пролетарские регионы, Краматорск, Антрацит, Стаханов. Вот это их схема, они по ней идут, потому как ничего другого делать не умеют.
– Почему, если подобная политика очевидно обречена на провал, Путин пользуется такой поддержкой среди российского населения?
Создать себе врага – значит затенить неуспехи своей жизни, ты получаешь какую-то цель в жизни, не зря все свои невзгоды терпишь
– Во-первых, мы не знаем, какова именно эта поддержка. И не только потому, что механизм опросов контролируется властью, но еще и потому, что люди побаиваются отвечать так, как они думают. Они предпочитают говорить то, что от них ждут. Да многие и не имеют никакого мнения, они на опрос реагируют как на некий тест: а знаете ли вы? Они сразу вспоминают, что сказали по Первому каналу... Помимо этого, еще есть момент, на который очень правильно отреагировал один из социологов: чем несчастнее жизнь, тем больше хочется чего-то выдающегося, а самое простое выдающееся – это враг. Создать себе врага – значит затенить неуспехи своей жизни, ты получаешь какую-то цель в жизни, не зря все свои невзгоды терпишь. В СССР всегда пытались создавать себе врагов, потому как жизнь в самой совдепии была омерзительной и совершенно безнадежной, никакого просвета. А тут нашелся враг, и ты как бы при деле, ты уже что-то героическое совершаешь.
– На ваш взгляд, нынешняя Россия похожа на ту совдепию, о которой вы говорите?
– Еще как! Особенно те люди, которые сейчас бегают и кричат: "Крым наш, Крым наш!" Это абсолютно советские люди, один к одному! Вот я вспоминаю полет Гагарина. Между прочим, время в начале 1960-х было очень голодное, ничего не было в магазинах, стояли в очереди за махоркой, страшно неприятное было время. И тут полетел Гагарин – радость большая! Все эти бабки в платочках бегали и кричали своими беззубыми ртами: "Га-га-а-а-рин! Га-га-а-а-рин! Га-га-а-а-рин!". Большое счастье! То, что хлеба нет – это ладно, а вот Гагарин полетел – нашлась замена хлебу. То же самое я вспоминаю во время оккупации Венгрии в 1956-м, оккупации Чехословакии в 1968 году. Интеллигенция протестовала, бунтовала, конечно, а люди попроще, средний человек на улице, он на это отвечал: "А что, мы их освободили, а они, гады, как себя теперь ведут?" Это замечательно: если ты их освободил, то пусть они живут как хотят, а если ты хочешь, чтобы они жили как ты, то ты их не освободил – ты их оккупировал. Потом, а какая тебе разница: эти страны далеко, тебе-то что? Нет: "Мы их скрутили, гадов, они такие неблагодарные!" И вот на почве таких настроений некая радость возникает, некая консолидация. Это довольно типично для России. И люди, которые на эти настроения "покупаются", – типичные советские люди.
– А почему никуда не делся этот типичный советский человек, почему он жив через четверть века после кончины Советского Союза?
Это ведь болезненная вещь: понять, что ты участвовал в преступлениях против человечества, пусть в своей маленькой эпизодической роли, но участвовал
– В 1991 году я много времени потратил на то, чтобы уговорить российское руководство провести Нюрнбергский процесс или что-то типа Нюрнбергского процесса в Москве над коммунистической системой, выложить в печать все архивные секреты и доказать один к одному, что эта была преступная система. Тогда у людей произошло бы осознание прошлого. Это ведь болезненная вещь: понять, что ты участвовал в преступлениях против человечества, пусть в своей маленькой эпизодической роли, но участвовал. А так, в маленькой роли, ведь каждый советский человек участвовал. Осознать это человеку и трудно, и горько, и болезненно. Если это не сделать сверху, судом, то само собой это не произойдет. Не было бы и в Германии раскаяния и осознания после нацизма, не будь Нюрнберга. Но не произошло раскаяния у россиян – значит, появились легенды, мифы про то, как Советский Союз мог бы жить, если бы его ЦРУ не подорвало или сионисты (я не знаю, кто там у них подорвал Советский Союз). Понять, что этот режим был обречен изначально, что это было преступное государство, – для этого нужны болезненные усилия. Мы пытались уговорить тогдашнее российское руководство провести такой судебный процесс. Хорошо, пусть не суд, пусть съезд международной комиссии историков, но чтобы это было окончательно, чтобы вынесли исторический приговор советскому строю. Нет, не пошла российская власть на это, испугалась, да руководители России и сами были плоть от плоти этой системы, так что они остерегались, что по ним это тоже ударит. В общем, похоронили они нашу идею. А дальше пошли мифы. Ими сегодня полон интернет, снимается огромное количество документальных фильмов, почти про каждого советского деятеля есть документальный фильм, и каждый из них, если посмотреть на экран, был кристальной души человеком! Но если они были кристальной души люди, то кто же убил 30-40 миллионов наших с вами соотечественников? Легче придумывать мифы, чем заглянуть себе в душу.
– Вы строите беседу на анализе большого исторического периода. Вы бы назвали то, что сейчас происходит в России, новым смутным временем?
– Безусловно. Но только это смутное время началось в 1917 году и до сих пор не кончилось. Случались времена вроде бы и поспокойнее, но это не значит, что смутного времени не было. Весь советский этап – это искусственный период, когда смутное время зажали в тисках с помощью ЧК, армии и так далее, но подспудно оно никуда не уходило. У нас до сих пор гражданская война не кончилась в России, все еще мы чувствуем ее. Да, конечно, это смутное время, но очень длинное смутное время.
– Сейчас на Западе очень немного политиков, которые поддерживают Владимира Путина. Один из людей, который отклоняется от этой генеральной линии – лидер крайне консервативной британской Партии объединения Соединенного Королевства Найджел Фарадж, который заявил, что восхищается Путиным. Ваше имя связывают с деятельностью этой партии. Насколько это справедливо?
– Это совсем несправедливо в отношении Найджела Фараджа. Я его знаю много лет. Когда начались разговоры о том, что он поддерживает Путина, я удивился (мы много лет общаемся с Фараджем) и написал ему письмо с вопросами, и у меня есть ответ на это письмо, где он пишет: "Да нет, я не так сказал. Я специально сказал, что мне не нравится Путин, что я не поддерживаю его политику. Но нужно отметить, что он как политический оператор на голову выше своих западных партнеров". Вот что он сказал. Политики, которых мы имеем сейчас на Западе – ничтожества, даже не знаю слова, каки их еще назвать, они ни на что не способны. Да, я как бы официально считаюсь патроном Партии объединения Великобритании, но это общественная работа, никаких обязанностей не накладывает.
– А чем вам так близка вдруг эта партия оказалась? Почему вы поддерживаете крайний политический выбор?
– Она не крайняя, не такая правая, как вы думаете. Она состоит отчасти из консерваторов, отчасти из лейбористов, которые разошлись со своим руководством по вопросу о сути Европейского союза. Я с самого начала понял, что Европейский союз – продолжение советской игры, атрибут холодной войны, попытка сохранить то, что называют "завоеваниями социализма", вопреки всей логике развития Европы. Я нашел документы о том, как левые европейские партии договаривались с Горбачевым о реформировании Евросоюза, еще начиная с 1988 года. Горбачев согласился и запустил этот проект под именем "Общий европейский дом". Документы ЦК КПСС, которые я видел, абсолютно однозначно показывают: это левый проект с целью освоить интеграционные процессы в Европе и перевернуть их с ног на голову. Имелся в виду открытый экономический рынок, а они из этого создали единое супергосударство, чего никогда не предусматривалось. Это все – попытка сохранения социализма. Я, разумеется, всегда был против этого и даже брошюру написал на эту тему. Так что я противник Европейского союза и везде поддерживаю эти силы в Европе – не всех, но очень многие, – которые против этого союза. И Партия объединения Соединенного Королевства в этом смысле – не какая-то одиозная крайне правая партия. Эта партия постепенно становится партией большинства, она еще придет к власти. Есть, конечно, крайние партии в Европе, которые Путина стали поддерживать по принципу "враг моего врага", как Ле Пен во Франции, например. Но не надо забывать, что "лепеновская партия" – это национал-социалисты, это не консерваторы, не правые, это цивилизованные нацисты, по идеологии они близки к национал-социалистам, – сказал в интервью Радио Свобода правозащитник и политический деятель Владимир Буковский.
