Среди жертв, погибших при падении пассажирского самолета, сбитого 17 июля над Донецкой областью, были около ста ученых, в том числе несколько ведущих мировых специалистов по исследованию вируса иммунодефицита человека и борьбе со СПИДом. Они, транзитом через Куала-Лумпур, направлялись на крупную международную конференцию в Мельбурн.

Один из погибших ученых – голландский исследователь Джозеф (Йоп) Ланге, в течение нескольких лет, с 2002 по 2004 год, занимавший пост президента Международного общества борьбы со СПИДом. Ланге всегда работал на переднем крае этой борьбы, он создал некоммерческий фонд PharmAccess, задача которого – улучшить доступ жителей Тропической Африки к медицинской помощи, в первую очередь связанной со СПИДом и ВИЧ. Ланге уделял особое внимание образовательным программам и подготовке молодых специалистов, он занимал пост научного директора проекта HIV[e]Ducation, онлайн-системы для обучения врачей и медицинских сестер, работающих с ВИЧ-инфицированными людьми. Кроме того, Ланге основал Институт глобального здоровья и развития в Амстердаме и являлся его исполнительным директором по науке. Джозеф Ланге воспитывал четырех дочерей и сына.

С Джозефом Ланге был лично знаком один из первооткрывателей вируса ВИЧ Роберт Галло, директор Института вирусологии человека в Балтиморе:

– Джозеф Ланге был серьезным ученым, занимавшимся исследованием ВИЧ практически с самого начала, с самого открытия вируса, во всяком случае, с середины 80-х годов. И со временем он стал ведущим специалистом Голландии в этой области. Не знаю, в курсе ли вы, но в Нидерландах всегда была очень сильная программа изучения ВИЧ и СПИД, голландцы – одни из мировых лидеров и стали ими очень быстро. Это касается и науки, и более практической стороны – эпидемиологии, клинических исследований. И Ланге был в центре этой деятельности.

Если бы вы попросили специалистов назвать какого-то одного человека из Голландии, работающего в этой области, большинство вспомнили бы в первую очередь именно о нем.

Не могу сказать, что мы были близкими друзьями. Но мы неоднократно встречались на конференциях, а около 15 лет назад появилась возможность для более близкого знакомства. Я работал в Голландии на временной профессорской позиции, и именно Ланге был одним из тех, кто меня пригласил. Я был в Нидерландах с коллегой из университета Джона Хопкинса, нейробиологом Джастином Маккартером, и мы проводили много времени втроем.

Знаете, я встречал много серьезных ученых. Иногда возникает вопрос, кто сделал больше для науки, для борьбы с болезнью. Есть такое выражение, которое раньше любили на американском Западе: “У кого самый быстрый пистолет?” Дело в том, что в каждый отдельный момент обязательно найдется кто-то с самым быстрым пистолетом. Но это, скорее, вопрос тщеславия, престижа, совсем не обязательно окончательный вклад определяется именно этим. Если смотреть в большем масштабе, если сравнивать, кто сделал больше хотя бы из расчета числа работающих в области исследователей, я думаю, Голландия – безусловный лидер в Европе. Меня поражает прекрасная программа подготовки молодых ученых, которую выстроили в Нидерландах. Я регулярно получаю тексты диссертаций молодых голландских докторов наук, и они всегда замечательного уровня.

Если говорить именно о докторе Ланге, одном из лидеров в нашей области, о человеке, построившем собственную научную школу, то его основной вклад связан с терапией, с поведенческими аспектами, с эпидемиологией. Он искал пути и возможности применять новейшие лекарства, подбирать правильные комбинации препаратов, добивался,

чтобы люди смогли получить доступ к медикаментам. Я бы назвал его исследователем-терапевтом, и одним из наиболее ценных. Его уход – огромная потеря для нашей области. Не могу рассказать о его конкретных научных открытиях, ведь Ланге не был лабораторным ученым, а ведь, чтобы что-то открыть, сделать какие-то наблюдения первым в мире, нужно работать именно в лаборатории. Но, учитывая, что ход развития болезни уже известен, что анализ крови на ВИЧ уже разработан, Ланге был одним из лучших специалистов в мире, кто мог использовать наши теоретические знания на практике и одновременно передавать свои знания новым поколениям ученых и медиков.

Остается надеяться, что созданная им научная школа выживет и продолжит работу, начатую Ланге.

– Конечно. Понимаете, я считаю, важно отказаться от преувеличений. В нашей области, к счастью, работают и другие ученые. Мы не должны забывать, что в этой трагедии погибло несколько сотен человек, жизни которых, возможно, были так же важны для мира, для их стран, для нас с вами, для всех людей. А мы ведь о них так мало знаем. Будет ли потеря каждого из них ощутима для всего мира? Конечно, будет.

Да, было бы неправильно утверждать, что вместе с погибшими учеными умерло целое научное направление. Но злая ирония в том, что они работали над совершенно практическими вещами, они непосредственно занимались лечением СПИДа, эта работа имеет огромное значение именно для той территории, где они были убиты, ведь ситуация со СПИДом на Украине и в России очень плохая. Я сам больше занимаюсь

лабораторной работой, хотя в нашем институте есть сотрудники, которые участвуют в доставке лекарств в страны Африки. Но есть люди, которые работают на переднем крае практических, медицинских приложений, которые занимаются эпидемиологией, разбираются, что может улучшить конкретную ситуацию, что может ее ухудшить, какие лекарства нужны, как они работают. И многие погибшие в этом самолете исследователи занимались как раз такими вещами.

Что тут еще можно сказать. Эта трагедия произошла. Да, найдутся люди, которые смогут заменить погибших. Найдутся, но кто знает, сколько на это потребуется времени и сколько умрет за это время людей, которые могли бы быть спасены. И если говорить именно о Джозефе Ланге, он из тех людей, заменить которых особенно сложно. Для нас и нашей области он был невероятно значим.