Украинская художница Маша Куликовская провела на десятой биеннале современного искусства Manifesta в Петербурге акцию протеста против политики России в отношении Украины. Завернувшись в украинский флаг, она изобразила на ступеньках здания Главного штаба (филиала Эрмитажа) погибшего человека. Инсталляции Маши Куликовской находятся на киевском Майдане – и в Донецке, где сепаратисты их используют в качестве мишеней.
– В течение долгого времени художники, искусствоведы, политики обсуждали вопрос, участвовать ли в биеннале Мanifesta-10 или нет. Некоторые художники, как, например, члены группы "Что делать?", решили игнорировать это мероприятие. Вы не только отказались участвовать в биеннале, но и провели арт-акцию, которая вызывала большой политический резонанс. Почему?
– Я родилась в Крыму, и моя семья живет в Крыму. Когда Россия захватила Крым, было очень много фальсификаций. Тот же якобы референдум… Это ни в какие ворота не лезет: с чего бы это одна страна вдруг ни с того ни с сего решила забрать часть территории другой страны, не спрашивая у миллионов людей, нарушив их мирный образ жизни? Естественно, у меня не было никаких сомнений в том, что я не поеду на биеннале в Петербурге, потому что Россия проявляет агрессию к моей стране. Я не могу участвовать даже в европейской биеннале, которая финансируется во многом из государственного бюджета России. Потому что эти же самые деньги делают войну в моей стране. После того как на востоке Украины начались военные действия, погибло много моих знакомых, некоторые до сих пор находятся в плену. Центр современного искусства "Изоляция" в Донецке захвачен сепаратистами. В общем, нарушены судьбы моих друзей, да и моя тоже.
Вопрос таков: "Причем тут Матисс, когда на дворе XXI век? Когда во всем мире такое громадное количество проблем? Когда права человека нарушаются повсеместно?" Мanifesta развлекает народ, не только не отвечая на насущные вопросы, но и не пытаясь поставить их
Мне присвоен порядковый номер 254, это номер переселенки-беженки. У моих родителей тоже есть такие номера. Свою акцию в Петербурге я так и назвала: "254". Я хотела обратить внимание своей акцией еще и на то, как тяжело сегодня жить в Крыму тем, кто поддерживает Украину, выступает за ее независимость и целостность. Я ведь получаю всю информацию изнутри, без всяких СМИ, без "промывания мозгов"… Я действительно отказалась участвовать в биеннале в Петербурге – согласитесь, было бы очень странно участвовать в мероприятии в той стране, власти и войска которой сделали тебя беженкой? Я приехала в Петербург на открытие Мanifesta, посмотрела, что показывают на биеннале, и могу сказать, что испытала разочарование. Почему?
Насколько я знаю, Мanifesta должна показывать во многом, скажем, "неудобное" искусство: критическое искусство, политическое искусство, искусство, которое говорит о насущных проблемах. Говорить о них путем прямого художественного высказывания. Я встретила в Петербурге совсем немного таких работ, и то они были очень аккуратно представлены: музейно, красиво, добротно… Вопрос таков: "При чем тут Матисс, когда на дворе XXI век? Когда во всем мире такое громадное количество проблем? Когда права человека нарушаются повсеместно?" Мanifesta развлекает народ, не только не отвечая на насущные вопросы, но и не пытаясь поставить их.
– Как окружающие восприняли вашу акцию?
Никто из людей, обсуждавших мою акцию, не говорил, что это флаг Украины. Все говорили: "Это желто-синий!"
– Как я и предполагала: старались проходить мимо, не замечая. Они боялись. Никто из людей, обсуждавших мою акцию, не говорил, что это флаг Украины. Все говорили: "Это желто-синий!" Это очень показательно. Я не видела этих людей, я их только слышала. Но и людей было немного, на биеннале вообще было мало посетителей. Одна женщина посмотрела, и, как, мне рассказывала моя подруга, сделала возмущенное лицо, типа: "Что ты себе позволяешь!" Один парень подошел и сказал: "Девушка! Можно я на вас лягу, а потом на***?" Ущербная какая-то реакция, черно-белая, примитивная. Это ведь флаг страны, которая сейчас истекает кровью, находится в тяжелом политическом и экономическом положении…
Художественная акция "254" не была понята администрацией Эрмитажа
Моя акция – не против россиян, она – против политики, против агрессии, в поддержку Крыма, в поддержку Донецка. Максимально мирная акция. Но одна женщина подняла шум, начала кричать: "Смотрите! Это же желто-синий! Желто-синий! Это флаг! Срочно милицию сюда! Вызывайте врачей-психиатров!" После ее криков на меня обратили внимание и смотрители, и охранники.
– Итальянская газета La Repubblica назвала Мanifesta-10 "маленьким очагом сопротивления пропаганде, цензуре и оголтелому патриотизму России Владимира Путина". На общем фоне достаточно политически нейтральных работ, можно сказать, вызывающе выглядела экспозиция Марлен Дюма (галерея портретов известных гомосексуалов) или посвященная Майдану выставка украинского фотографа Бориса Михайлова. Разве это не политика? Но я бы поставил вопрос иначе: влияет ли политика на вас как на художника?
– Конечно, влияла и влияет. Политика – это не только голосование за кандидата на выборах, политика – это высказывание. Я занимаюсь политическим искусством. Например, я изготавливаю из соли, молока, сахара слепки своего тела и выставляю их на улице. Эти мои "формовки" недавно расстреляли сепаратисты в Донецке, используя их как мишени. Я занимаюсь презентацией женской позиции. Мой брак с женщиной в Швеции, мое положение заведомой эмигрантки в развитой западной стране с постоянной необходимостью преодолевать государственный контроль – это все тоже можно назвать арт-проектом. Это не просто художественное высказывание, это политическое высказывание через художественный язык. Я не верю, что сейчас искусство может существовать отдельно от общества и интерпретировать абстрактные объекты красоты.
Я, конечно, рассмотрела внимательно фотоработы Бориса Михайлова о Майдане, и у меня не было такого ощущения, как то, которое я испытывала в центре Киева. На Майдане я жила. На Майдане я выставила свою инсталляцию из PinchukArtCentr "Соляные столбы". Выставила для того, чтобы посыпать солью дорожки, чтобы людям было удобно ходить. На Майдане была совершенно другая атмосфера, не та, которую показал Борис Михайлов. Я ни в коем случае не хочу умалить значение его работ, но они, как мне кажется, скорее эстетические объекты. Он не смог оголить всю человеческую трагедию, ту радость, то счастье, все эти странно смешанные чувства, которые мы там испытывали. Мне очень понравились выставленные на биеннале работы Владика Мамышева-Монро, они прекрасны, но этого же мало, к сожалению. Я ходила на биеннале три дня подряд, изучала каждую выставленную там работу. Но они не побудили у меня желания размышлять, – сетует актуальный художник Маша Куликовская.
В художественных кругах Петербурга акция Маши Куликовской вызвала неоднозначную реакцию. Говорит поэт Елена Костылева:
Мне не понравилась эта акция тем, что она – национальна и патриотична
– Я не была на самой акции, а видела только уже документальный отчет. Меня поразило, как мимо лежащей под флагом Маши ходят молодые женщины и старушки. Они ходят именно мимо. В каком-то смысле они ходят мимо "Манифесты" тоже. Они пришли на выставку, но они ходят мимо экспонатов. Но, может быть, в каком-то смысле и сама Куликовская прошла мимо некоторых работ, не увидела их, посчитав, что выставка должна быть целиком посвящена Украине. Ну вот, смотрите, например, я – художник. И, например, я осуществляю акцию. Накрываюсь флагом России, ложусь либо на ступенях Рады в Киеве, либо на Майдане, и говорю потом: "Я художник из России". Какую реакцию это вызовет? В этой неправильной штуке под названием "война", как мне кажется, Маша Куликовская заняла позицию одной из сторон. Она не выступила против войны, она выступила за Украину в этой войне. Конечно, ей больно за свою страну. Конечно, ей больно за погибших. И мне тоже больно. Но мне больно вне зависимости от того, украинцы эти погибшие, русские или еще какие-то. Мне не понравилась эта акция тем, что она – национальна и патриотична.
Петербургский искусствовед, сотрудник Музея современного искусства СПбГУ Дмитрий Пиликин с Еленой Костылевой не согласен:
– Во-первых, что касается неполитичности "Манифесты". Следуя за Вольтером, надо сказать, что, если бы этой биеннале не было бы в Эрмитаже в Петербурге, то ее стоило бы придумать. Эрмитаж, один из крупнейших музеев мира, – наследник не только исторической коллекции произведений искусства из коллекций российских императоров, но и наследник советского "железного занавеса", который почти на целый век изолировал Россию. Коллекция произведений искусства второй половины XX века в этом музее, мягко говоря, эклектична. Для работы над этой лакуной и был создан в 2007 году отдел Эрмитажа "XX-XXI", целью которого заявлено последовательное представление наиболее актуальных тенденций в современном российском и западном искусстве. Прошло восемь лет, часть Эрмитажа переместилась в здание бывшего Главного штаба, и там появились новые коллекции, но пока все не слишком систематизировано и слишком случайно. В уставе "Манифесты" есть фразы о том, что биеннале реагирует на важные, острые точки на европейской карте, и в этом смысле сегодняшняя экспозиция решает вопрос о взаимоотношении одного из крупнейших музеев мира с публикой, которую еще надо приучать к тому, что есть такое современное искусство; с государством, которое пытается навязать свои идеологические предпочтения и запреты на то, что следует или не следует показывать.
От некоторых мы не ожидали того, что вдруг в них проснется неоимперский червь, который до сих пор спал внутри
Теперь о том, что же касается политики. Мы в России очень внимательно и с болью смотрим за тем, что происходит в Украине. За три-четыре последних месяца произошел сдвиг уже не только на уровне каких-то далеких идеологических противников, но даже на уровне близких друзей и родственников. От некоторых мы не ожидали того, что вдруг в них проснется неоимперский червь, который до сих пор спал внутри. Но мне кажется, что надо еще оценивать и ситуацию в целом. Она очень взвинчена. Я вижу то, что и у моих украинских друзей нет холодного понимания того, что происходит. Ситуация чрезмерно эмоционально взвинчена. Как реагировать? Мне кажется, что протест – особенно протест в искусстве – давно уже вписан в левацкую риторику, которая оказалась самодостаточной. Поэтому мы должны оценивать – протест и "протест". Я считаю, что на уровне гражданского высказывания, как акция художника, которая "вложена" в большое мероприятие, – такой протест вполне может иметь место. А дальше мы смотрим, как это срабатывает. Мне кажется, что акция Маши Куликовской прошла удачно: художник имел возможность высказаться, решил высказаться – и высказался. Эта акция не сопровождалась внешней агрессией как формой работы художника с репрессивным аппаратом власти (это есть и у Pussy Riot, и у Петра Павленского). Если бы государство, власти так агрессивно не реагировали на их акции, то и такую плотность их высказывания не получили бы.
У Маши Куликовской получилось более спокойно. Художник сделал свою работу. Все произошло так, как должно происходить в тех условиях, в которых проводилась "Манифеста". Если же говорить о том, как оценивают итальянские журналисты "Манифесту" – как некий "островок свободы", то не нужно строить иллюзий. Конечно, очень странно наблюдать, когда, с одной стороны, Петербург в лице городской власти допускает существование таких депутатов, как Милонов (как и общество, которое его депутатом делегировало). А с другой стороны, это же самое городское руководство выделяет деньги на проведение биеннале и заместитель губернатора пришел на открытие "Манифесты" и произнес речь. Идут позиционные игры, и, как мне кажется, главное в этой ситуации – сохранить трезвость и понимание того, что и почему происходит, – считает искусствовед Дмитрий Пиликин.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
