Резкое различие в системе цивилизационных ценностей, о котором сегодня много говорят в Москве, Брюсселе и Вашингтоне, образует идейную составляющую противостояния не только России и Запада. В равной, если не большей мере ценностные противоречия определяют атмосферу отношений Запада и мусульманского мира. И крайне осложняют межцивилизационный диалог, даже если толерантные жители Запада никогда не признаются ни себе, ни окружающим в том, что многое в культурной практике мусульман оскорбляет их чувства.
Консервативный депутат парламента Кувейта Хамдан аль-Аземи, возглавляющий "Комитет по противодействию чуждым нравам", хочет в законодательном порядке воспретить женщинам "обнажаться" в общественных местах, включая бассейны. Когда его попросили определить, что такое нагота, аль-Аземи ответил: "Никакое отрицательное явление, противное культуре и ценностям Кувейта, не нуждается в юридическом определении; мы можем его распознать и так!" По-видимому, речь идет о табу на ношение купальников-бикини. Этому выступлению в парламенте Кувейта предшествовало судебное дело, в котором местная жительница проиграла бывшему мужу спор об опекунстве над детьми; главным вещественным доказательством против нее служила фотография, на которой она была запечатлена в бикини на пляже в обществе постороннего мужчины.
Два года назад "Департамент по общественным связям и нравственной сознательности" правительства Кувейта рекомендовал женщинам не надевать бикини, но не преминул добавить, что никакая купальщица не будет арестована за ношение такого костюма, если "ее поведение в остальном не является аморальным". Американский арабист Даниэль Пайпс напоминает, что вот уже более двух веков мусульмане ощущают на себе прессинг со стороны Запада:
– Это прессинг военный, экономический, культурный. Ответили мусульмане на этот вызов по-разному. Одни полностью приняли западные ценности, вторые заимствовали отдельные их элементы, но отвергли остальные. Третьи отринули эти ценности почти тотально. И эта третья категория исламистов, или фундаменталистов, на сегодняшний день является доминантной. Она готова, скрепя сердце, брать у Запада лекарства или военную технику, но ничего более. И умеренным кругам трудно им что-то противопоставить.
Доктор Фаез аль-Шехри – советник по средствам массовой информации в законосовещательном органе Саудовской Аравии, известном как Меджлис аш-Шура. Аль-Шехри убежден, что Запад ведет "планомерную культурную войну" против Саудовского королевства. А потому предлагает в качестве ответной меры изменить законы, регулирующие интернет, дабы власти смогли преследовать в судебном порядке организаторов 25 тысяч сайтов в арабоязычном сегменте интернета, в социальных сетях, которые якобы пропагандируют гомосексуализм и проституцию, в частности детскую, и 4,5 тысячи сайтов на арабском языке, занятых, предположительно, распространением идей атеизма. Любые публичные проявления сексуальности вызывают у огромного большинства мусульман яростное отторжение, напоминает Даниэль Пайпс:
– На упомянутых сайтах порой упоминаются имена знатных людей Саудовского королевства с полупрозрачными намеками на их интимные преференции. Что касается попыток создать "национальный интернет", отсеченный от глобальной сети, то я не вижу у членов правящей саудовской фамилии явного стремления подражать Северной Корее. А иного способа отгородиться от интернета в век мобильных платформ не существует. Саудовцы, я уверен, знакомы с печальным опытом попыток Ирана и Турции закрыть Twitter и Facebook. Кстати, не успел запрет войти в силу в Турции, как его нарушил не кто иной, как сам турецкий премьер Реджеп Эрдоган. Что касается оппозиции атеизму достопочтенного доктора аль-Шехри, то публичная манифестация безбожия, или открыто выраженное презрение к исламу, включая вероотступничество, столь же постыдны для мусульман, как и открытая сексуальность. Это есть как минимум признак дурного вкуса, а в крайних своих проявлениях – нечто похожее на lese-majeste, публичное оскорбление царской персоны, могущее повлечь за собой смертную казнь в ряде стран. Подобные нравы просто не укладываются в сознании современных западных людей.
Недавно мир потрясло известие, пришедшее из пакистанского города Лахор. 25-тилетняя беременная женщина Фарзана Икбал была забита до смерти палками и камнями близкими родными, включая ее отца, разгневанными тем, что она вышла замуж за человека, им неугодного. Родня подала на мужа в суд за похищение, и убийство произошло возле здания суда незадолго до очередного заседания. Как выяснилось позднее, 45-тилетний муж Фарзаны, чтобы жениться на ней, задушил первую супругу, а потом с помощью больших денег откупился от ее родных. При этом сестра Фарзаны за схожее деяние была четыре года назад отравлена семьей.
В 2007 году тринадцатилетняя девочка в Пакистане подверглась групповому изнасилованию парнями из ее селения, после чего была осуждена на смерть советом старейшин – за внебрачную половую связь. Джирга, формально лишь совещательная, но фактически реальная власть, параллельная официальной, судебной, убеждала родных убить блудницу за поруганную честь семьи, но те вместо этого обратились за помощью к полицейским, сообщив им имена насильников. Узнав, что полиция не собирается арестовывать преступников, односельчане напали на родню девочки, не пожелавшую лишать ее жизни.
По самым скромным подсчетам, в Пакистане ежегодно происходит около тысячи так называемых "убийств по мотивам защиты семейной чести". За редчайшим исключением, жертвы этих убийств – женщины, заподозренные или уличенные во внебрачном сексе либо в ослушании отца или родных при выборе мужа. И то, и другое классифицируется как "подрыв устоев". И полиция зачастую покрывает ревнителей этих устоев, преступающих "формальный" закон.
Историки считают, что англичане, в эпоху их правления на субконтиненте, могли покончить с "убийствами по мотивам чести", но не сделали этого, чтобы не утратить поддержки местных консервативных элит. А современные элиты, хотя и вполне светские по своим воззрениям, готовы осуждать эту практику на словах, но точно так же не желают с ней решительно бороться, чтобы не восстанавливать против себя консервативные народные массы и имеющиеся в их среде группы экстремистов.
В Пакистане, как информирует социологическая служба Pew, 40 процентов населения не видит, в принципе, ничего предосудительного в "убийствах по мотивам чести". В Египте и Афганистане таких насчитывается порядка 60-70 процентов, а вот в Казахстане – только 15 процентов, продолжает Дэниэл Пайпс:
– Исламское право и западное право – понятия очень разные. Исламские правоведы смело вторгаются в такие аспекты повседневной жизни, которые западные юристы никогда бы не подумали регулировать – как, к примеру, личная гигиена. Это, во-первых. Во-вторых – в исламском праве в отличие от западного совсем не развито понятие косвенных улик. Так, например, чтобы признать женщину виновной в прелюбодеянии, требуются независимые показания четырех очевидцев – уважаемых лиц мужского пола. Не свидетелей, а очевидцев! Поскольку такое соединение обстоятельств – явление редчайшее, то ярые, фанатичные консерваторы, я полагаю, и прибегают к внесудебным расправам над ослушницами. К этому их также подталкивает то, что если суд признает того, кто обвинил женщину в прелюбодеянии, виновным в оговоре жертвы, то он, по исламскому закону, может быть очень сурово наказан. Некоторые уподобляют "убийства по мотивам чести" семейному насилию на Западе. Но семейное насилие – это совсем другое. Оно чаще происходит в приступе ярости, в то время как убийства, о которых мы говорим, есть результат предумышленного расчета. Семейное насилие приватно, "убийства чести" – публичны; семейное насилие есть акт индивидуальный, "убийства чести" – деяние почти всегда коллективное. Как бы то ни было, эти убийства не санкционированы Кораном и не являются частью исламского канона.
В исламе нет строгого священноначалия в том виде, в котором оно существует, например, в католичестве, подчеркивает арабист Даниель Пайпс. Поэтому фетва, суждение, выносимое одним отдельно взятым муфтием, не имеет обязывающей юридической силы, помимо практической готовности паствы или власть имущих следовать этому суждению. Вот пример фетвы, произнесенной на тему абсолютно злободневную и, видимо, ввиду ее актуальности растиражированной мировыми СМИ: саудовский клирик шейх Абд аль-Рахман аль-Барак назвал футбол "богомерзким" занятием, идущим вразрез с принципами морали и приведшим к деградации истинной веры. "Мусульмане, попавшие под тлетворное влияние футбола, соблазнились обычаями врагов ислама, поглощенных развлечениями и играми", заявляет священнослужитель. По его мнению, "нельзя быть болельщиком какой-то команды, это идолопоклонство, и ненавидеть болельщиков другой команды, если они твои единоверцы. Негоже сквернословить и впадать в агрессию, что свойственно поклонникам футбола. Как нельзя восхищаться футболистом, не исповедующим религию Магомета…"
