Русские читатели всех стран мира обратились с петицией к муниципальным властям Нью-Йорка с просьбой назвать именем Довлатова улицу, на которой он жил. Сергею эта мысль пришлась бы по душе. Я говорю об этом уверенно потому, что Довлатов, купив в Катскильских горах дачку с участком земли, решил назвать своим именем кусок попадающей в его владения дороги. И, конечно, он был бы счастлив узнать, что в Квинсе его не забыли.

Да и Нью-Йорку такая улица пошла бы на пользу. Ведь в этом великом городе самая скучная карта, которая обходится для обозначений улиц сухими цифрами. Сейчас, правда, этот незатейливый обычай меняется. Муниципальные власти стали добавлять к номерным названиям фамилии правозащитников, таких как Сахаров и Мартин Лютер Кинг, бейсболистов, которых я все равно не знаю, и полицейских, погибших при исполнении служебного долга. Знакомых имен совсем немного – квартал Баланчина, площадь Вашингтона Ирвинга, улица Теодора Герцля. Тем больше оснований изменить ситуацию, начав с Довлатова.

Знаю по опыту, как много приезжих из России рвутся посмотреть описанный им квартал. Поэтому квартал уже и так носит мемориальный характер. В этом уголке огромного и безликого Квинса все готово для музея. Тем более что Лена, вдова писателя, щепетильно сохранила в их квартире то, что образовывало быт Сергея. Шкаф с его изданиями на разных языках (“Три метра литературы”, – уважительно сказал Евгений Рейн, гостивший у Довлатовых). Письменный стол с аккуратно сложенными рукописями (Сергей панически любил порядок). Его рисунки, включая дивных матрешек с гениталиями. На стене висят наиболее удачные обложки “Нового Американца” (среди них, похвастаюсь, и сооруженная мною: половина Большого Яблока с картой сабвея на срезе).

Не сомневаюсь, что со временем здесь возникнет настоящий музей. И как было бы здорово, если вести к нему будет Sergey Dovlatov’s Way, пересекающий 108-ю стрит. Именно эта ничем не примечательная улица стала знаменитой среди русских читателей. Она вошла в прозу и биографию Довлатова. Здесь он прогуливал фокстерьера Глашу, а потом таксу Яшу. Здесь Сергей покупал сигареты, когда не бросал курить, и выпивку, когда не бросал пить. Здесь флиртовал с продавщицами, брал на прокат фильмы со своим любимым Ником Нолти, покупал русские газеты, болтал со знакомыми, к которым относились все соотечественники района.

– Моя слава, – кокетничал Сергей, – достигла такого размаха, что я удивляюсь и когда меня узнают, и когда не узнают.

Оно и понятно: не заметить Довлатова было никак нельзя. Не полюбить – тоже. Несмотря на то что Сергей охотно и ядовито издевался над обитателями 108-й. Доставалось, например, его доброму знакомому Моне, владельцу русского гастронома, где Сергей, когда не худел, покупал еду телегами. В одном скрипте для нашего радио (они до сих не напечатаны) есть такой диалог:

– Моня, почему у вас лещ с мягким знаком?

– Какого привезли, таким и торгуем.

Так все 12 американских лет Довлатов обживал свой квартал. Как кот на подоконнике, Сергей любил ощущать границы своей территории. Ему нравилось жить среди своих героев – какими бы они ни были.

Александр Генис – нью-йоркский писатель и публицист, автор и ведущий программы "Американский час "Поверх барьеров"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода