С 30 ноября 2013 года, когда в Украине начались протесты против политики тогдашнего президента Украины Виктора Януковича, погибли 105 человек, сотни получили ранения. Такие данные обнародовало Министерство здравоохранения Украины. Несколько сот человек до сих пор находятся на лечении в стационаре, в том числе в зарубежных клиниках 11 стран, где находятся 173 активиста Евромайдана. Больше всего раненых во время столкновений протестующих и спецподразделений милиции в Киеве приняла на лечение Польша, за ней следует Чехия, где ныне лечатся 23 человека.

Чешский военный врач Михал Маречек по прибытии первых пациентов признался, что от диагнозов, поставленных пострадавшим на Майдане, у него поначалу бежали мурашки по коже. В интервью одному из чешских телеканалов он рассказал, что большинство прибывших в Чехию пациентов имеют огнестрельные ранения с осложнениями. Медикам пришлось не только лечить воспаления, но и проводить дополнительные восстановительные операции. Часть пациентов сегодня уже вернулись в Украину, однако больные с более серьезными ранениями продолжают лечиться в Чехии. Один из них – 27-летний Василь Галамай из Львова, который находится в пражском военном госпитале. Галамай работает в социальной службе помощи пенсионерам при Львовском городском совете. Наш разговор я начала с вопроса о том, как он принял решение об участии в протестах, начавшихся в конце прошлого года в Киеве.

– На Майдане я был два раза. Первый раз, когда "Беркут" принял решение разогнать протестующих. Это было в начале зимы. Мы тогда с друзьями стояли на улице Институтской, и спецподразделениям не удалось прорвать эту границу. Они разобрали баррикаду, но людей им рассеять не удалось. Тогда еще не применяли ничего, кроме газа, не били дубинками – наверное, боялись прессы, потому что журналисты снимали происходящее. На следующий день мы построили на том же месте еще большую баррикаду. Через несколько дней я уехал обратно во Львов, на работу, потому что каждый раз, чтобы поехать на Майдан, мне приходилось брать отпуск за свой счет. Второй раз, когда я увидел, что происходило 18 февраля, когда разгонять протестующих стали очень жестко, и во всем этом участвовали "титушки", я сразу решил, что нужно ехать, нужна помощь. И написал заявление на работе – отпуск за свой счет – собрался и в тот же вечер уехал в Киев. В Киеве на Майдане мы были с самого утра, как только солнце начало подниматься, и я увидел Майдан в ужасном состоянии, очень мало людей, все очень усталые, везде огонь, Дом профсоюзов горит. И все ждали, что приедут свежие силы, люди, которые помогут выстоять. Мы приехали 19 февраля с утра и сразу же побежали на баррикады, на передовую, менять парней, чтобы те немного отдохнули.

– А когда вы получили свое ранение?

– Ранение я получил 20 февраля утром. Мы собрались – я и еще несколько ребят (у нас был свой небольшой отряд) – и мы все время были на той стороне баррикады, где была наиболее сложная ситуация, возле памятника основателям Киева. Когда мы увидели, что "Беркут" и внутренние войска начали отступать, то все парни побежали в контратаку, стали занимать позиции. "Беркут" отошел, и когда уже мы пошли к Октябрьскому дворцу, там начали стрелять по людям. Но люди все равно шли дальше. Меня ранили из снайперской винтовки, калибр пули 7.62, возле станции метро "Институтская", и я попал в больницу. Пуля вошла с правой стороны тела в районе бедра, прошла через весь таз, сломала три кости в тазе, повредила кость в левой ноге, раскрошила кость в правой ноге, прострелила мочевой пузырь, отсекла уретру, и практически на вылет вышла в левой ноге: она застряла – нескольких сантиметров не хватило, чтобы выйти навылет.

– То есть эта пуля прошла практически через все тело... Почему вас не испугала стрельба?

– Даже не знаю. Может быть, потому, что я в армии служил, мы там стреляли много. Когда я проходил срочную службу в армии, нас хорошо готовили, и о том, что такое стрельба, у меня было нормальное представление. Страшно было однозначно, но я понимал, что это переломный момент в противостоянии с властью, и если сейчас отступить, еще кто-то оттуда уйдет, все уйдут, то зачем тогда мы все это начали? Мы бы тогда ничего не изменили. Поэтому я знал, что надо идти до конца. Мне еще дробью пробило щит за минут 40 до того, как меня подстрелил снайпер, и в лицо попал осколок. А второй я уже увидел на фотографии французского фотографа – так случилось, что он меня сфотографировал в этот момент. Я увидел, что у меня на шлеме осталась вмятина от второго осколка, прямо на лбу. Если бы не было военного металлического шлема, осколок мне бы точно в лоб вошел.

– Как вы оцениваете действия людей, которые в вас стреляли?

– Как можно оценить их действия, если ты идешь без оружия, а в тебя стреляют? У меня нет объяснения. Да, они исполняли приказ, но по закону преступный приказ нельзя исполнять, ты можешь отказаться, и тебе за это ничего не будет. Я хотел бы, чтобы этих людей поймали и судили по закону, со всей строгостью. Потому что они видели, в кого они стреляли, и видели, что у нас не было оружия.

– А ваши товарищи тоже были ранены?

– Да, один был ранен, у него осколок после взрыва попал в кровеносную систему, попал в ноге, а нашли его уже возле легких.

– Как вы думаете, вы и ваши товарищи добились своей цели?

– Это я вам скажу через несколько лет, когда завершатся процессы по изменению системы и будет виден результат. Рано или поздно этот момент должен был настать, потому что нельзя было дальше врать народу, потому что власть ничего не делала. Поэтому народ и взял все в свои руки, чтобы изменить происходящее. А теперь нужно очень много работать, прилагать усилия, чтобы после этой революции действительно был результат.

– Какой бы вы хотели видеть Украину после периода переустройства страны?

– Конечно, процветающей, чтобы люди были счастливы, довольны жизнью и не уезжали за границу, а оставались жить у себя в стране. Но, еще раз повторюсь, очень много еще надо работать, и не только политикам и чиновникам, а и нам, людям, всем вместе.

– Считаете ли вы, что Украина должна стать частью Европейского союза? Ведь с отказа подписать документы о более глубокой интеграции с ЕС и начались киевские события.

– Я стоял на Майдане для того, чтобы страна стала процветающей, однако опыт Евросоюза, как мне кажется, в данной ситуации бесценен, потому что у нас есть возможность посмотреть в каждой отдельной стране ЕС, как в той или иной сфере проводились реформы, какой был результат. На этом опыте нам нужно учиться. Эти принципы уважения к человеку, даже хорошие дороги или медицинское страхование – вот чему нам надо учиться в Евросоюзе. Вот это нужно воплощать в жизнь у нас, в Украине. Учиться на этом опыте, чтобы построить наше государство.

– Как вы попали в Чехию и как быстро вас начали лечить?

– Если честно, я даже не знаю, как попал в Чехию. Этим занималась моя старшая сестра, она везде бегала, звонила в чешское посольство, посылала чешским докторам по электронной почте информацию о моем состоянии здоровья, о том, какие у меня ранения. В это время у меня была высокая температура, поэтому я не вникал в подробности. Помню, что нас самолетом (нас было 11 человек) привезли в Чехию. Распределили нас по трем больницам, меня положили в военный госпиталь в Праге. Здесь мне из ноги достали дренаж, который был заведен по пулевому каналу, а на следующей неделе у меня будет небольшая операция на мочевом пузыре. Со мной уже работают врачи-реабилитологи, чтобы начать упражнения на мышцы, потому что мышцы у меня очень слабые. И вот потихонечку, чтобы не повредить костям и мне не было больно, мы начали с ними заниматься. Мне уже разрешили сесть на край кровати, и вот сегодня второй день как мне принесли специальное устройство, своего рода высокие ходули, на которые я упираюсь руками и стою несколько минут. Мне разрешили на ноги давать только 30 процентов веса. И вот так я тут занимаюсь.

– Я надеюсь, что вы будете ходить?

– Да, позвоночник не был задет, все хорошо. Есть кое-какие проблемы по урологической части, и когда все будет в порядке, то меня переведут в ортопедию. Там будут смотреть, что делать с поврежденными костями – в некоторых местах их осколки попали внутрь таза, и пока еще неизвестно, будут ли их удалять оперативно или они обрастут. Кроме этого непонятно, надо ли будет протезировать сустав с правой стороны... Ну, еще много работы. Но все будет хорошо, я уверен!