Проверяющие документов на двух блок-постах на подъезде к Севастополю были подчеркнуто вежливы, в мой российский паспорт даже не заглядывали. Извинялись за беспокойство – “приграничный район”. Ожидаемых митингов у памятника Нахимову в центре города я не увидел. Таксист по дороге завел уже многократно слышанное, “о мечте, осуществившейся через многие десятилетия”. Попытаться содрать с меня двойную цену и прихватить при этом попутчицу радостное настроение ему не мешало. Спросил: “Ну а все-таки, проблем не предвидите?” “А у кого их нет? Вон у меня в семье тоже проблемы!” – ответил таксист, приглушив радио, которое в этот момент передавало подробности захвата штаба ВМС Украины. Я несколько часов провел до этого в междугородном автобусе и о случившемся не знал.

У штаба стояла толпа журналистов, зевак и многочисленных желающих рассказать "в точности”, как все было. У Виктора, человека лет пятидесяти с повязкой “самообороновца” на руке и испитым лицом, был звездный час. Он уже раздал с десяток интервью и был готов к новым. Какое средство массовой информации я представляю, спрашивать не стал, было достаточно поднесенного диктофона. Представившись “комиссаром Русского блока”, Виктор сообщил мне, что сегодня утром “Русский блок, самооборона Севастополя и граждане города “культурно заняли здание штаба” и помогли находившимся там украинским военнослужащим “принять правильное решение”.

“Принятие правильного решения” сопровождалось снесением забора рядом с воротами штаба. Цепь, в которую выстроились защищавшие штаб украинцы, была сметена. Баррикада внутри штаба продержалась недолго. “Зеленые человечки” появились, когда здание, на котором было написано “русские не сдаются” и “ВМС Украины против фашизма” уже было захвачено. Почему решили штурмовать сегодня? “Казакам надоело ждать”.

На моих глазах вывозили оружие и боеприпасы, выходили группками “самообороновцы”, некоторые с битами в руках. Украинские морские офицеры, многие уже переодетые в гражданское, с полиэтиленовыми мешками в руках, из которых торчали мундиры, покидали здание с подавленным видом и отказывались от интервью. Некоторых встречали родственники. Появились два контрактника, совсем молодые ребята. К ним бросились западные журналисты. Ничего не говоря, оба парня пошли прочь. Я успел спросить – куда теперь? “Домой поедем”, – грустно ответил один из них.

В двух шагах от штаба продолжалась обычная жизнь. Большой супермаркет напротив штаба работал как обычно. Открыты магазины и рестораны, родители гуляют с детьми. “В Севастополе эйфория, – говорит Сергей, бизнесмен из Москвы, – Нас все время пытались убедить в том, что всем правят только деньги. Севастополь доказывает, что это не так. Это самый русский город в России, оказавшийся в составе Украины. Теперь он опять в России. Вон, морским офицерам теперь сократят зарплату на 30 процентов, потому что у них служба будет на территории России, а не за границей. Но они все равно очень рады тому, что случилось”. Практически все, с кем успел поговорить, ругают украинские власти, “не сделавшие ничего за 23 года для Крыма”, и говорят о справедливости присоединения Крыма к России. Аргументы против существующих международных соглашений о территориальной целостности Украины – Косово, Сирия, Ирак. Крепко достается украинским телеканалам, “показавшим, как мы под дулом автоматов ходили на референдум”.

За углом от того места, где я остановился, еще одна воинская часть. Меня ждал сюрприз – впервые я услышал голоса “зеленых человечков”. Они весело болтали с переодетыми в гражданское украинскими контрактниками, а меня один из них попросил не фотографировать: “Тут скоро все закончится”. То, что “должно было закончиться”, напоминало уже увиденное у штаба ВМС. Полиэтиленовые мешки, сложенная форма. Кто-то вынес принтер, потом магнитофон и телевизор – их погрузили в подъехавший легковой автомобиль. Я подошел к забору, за которым стоял мужчина в гражданском, но явно старший офицер: “А что происходит?” – “Да ничего особенного, надо избавиться от балласта”, – улыбнулся он. “Это форма – балласт?” – “Вы и это видели?” – вдруг резко погрустнел мой собеседник и прервал разговор.

Часа через три я снова подошел к забору части и почти удивился, увидев по-прежнему стоявших там “человечков”. Они открыто флиртовали с девушками, беседовали с прохожими. “Так что, разоружили часть?” – поинтересовался я. “Да все упираются”, – ответил мне военный, не скрывавший своего лица. “Так они же в гражданской форме ходят?” – “Это контрактники, кому они нужны?” – сказал солдат, недовольно кивнув на вышедших во двор капитана и полковника украинской армии, одетых по всей форме. Очень растерянных, но явно настроенных решительно. “И в чем с ними проблема?” – “Они ждут официального приказа”.