Ссылки для упрощенного доступа

Прощание с Афганистаном


Афганские дети играют с брошенным советским танком в Кандагаре
Афганские дети играют с брошенным советским танком в Кандагаре

25 лет назад последний советский солдат покинул Афганистан. Закончилась война, которую было невозможно выиграть

25 лет назад, 15 февраля 1989 года, завершился вывод советских войск из Афганистана. Он начался 15 мая 1988 года после заключенных в апреле Женевских соглашений о политическом урегулировании положения вокруг Демократической республики Афганистан. Советский Союз ввел ограниченный контингент в Афганистан в 1979 году, за 10 лет там побывали около 600 тысяч советских военнослужащих, около 15 тысяч солдат погибли. Также во время 10-летнего советского военного присутствия в Афганистане погибли, по разным данным, до двух миллионов афганцев.

В эти дни в России, в бывших советских республиках, а также за рубежом эту дату отмечают тысячи воинов-афганцев – так называют советских солдат, воевавших в Афганистане. Во время той войны в стране работал журналист Владимир Снегирев. Сегодня он – автор нескольких книг, посвященных афганской войне. Дружит со многими воинами-афганцами, с которыми познакомился во время боевых действий. Считалось, что военнослужащие выполняли в Афганистане "интернациональный долг" перед Родиной.


В день 25-летия вывода советских войск из Афганистана журналист и писатель Владимир Снегирев вспоминает свою военную работу и размышляет, выполнила ли Родина свой долг перед солдатами:

– Сразу после войны – точно нет, потому что, когда войска вышли из Афганистана, никто из руководителей того государства не появился в Термезе, у того знаменитого моста, по которому прошли колонны наших БТР и танков, по которому проехал в последней машине командующий 40-й армией генерал Борис Громов.
Никто не поздравил солдат с окончанием войны, никто не выразил скорбь по погибшим. Никто не пообещал помочь раненым и изувеченным. Это было ужасно
Никто не поздравил солдат с окончанием войны, никто не выразил скорбь по погибшим. Никто не пообещал помочь раненым и изувеченным. Это было ужасно. До сих пор всем афганцам обидно и горько. Надо сказать, что очень долгие годы отношение к афганцам было, мягко говоря, равнодушное. Может быть, это объясняется тем, что хотели побыстрее забыть эту не очень хорошую и не очень выгодную для государства войну. Может быть, по каким-то другими причинам. Может быть, было не до этого, потому что годы были смутные – 1989-1991 годы. И только в последнее время стали как-то больше уделять внимания и вопросам реабилитации, и вопросам лечения. Хотя сказать, что это делается в полной мере, скажем, как у тех же американцев, нельзя.

– Вам, конечно, трудно говорить про всех афганцев, людей, которые воевали в Афганистане с 1979 по 1989 год. Но тем не менее, может быть, вам известно, как складывается их сегодняшняя судьба?

— У всех все по-разному сложились. Конечно, были люди, которых этот "афганский" синдром скосил: кто-то спился, кто-то не выдержал жутких перемен, забвения и ушел из жизни. Но все-таки большая часть из них нашла себя.
Конечно, были люди, которых этот "афганский" синдром скосил: кто-то спился, кто-то подсел на наркотики, кто-то не выдержал жутких перемен, забвения и ушел из жизни. Но все-таки большая часть из них нашла себя
Многие в полном порядке. Я знаю бывших солдат-афганцев, которые вполне благополучно устроились в бизнесе. Многие занимаются какими-то другими делами. Кто-то выехал за границу. Недавно я был в Чехии и встретил там ребят, которые организовали там Союз ветеранов Афганистана. Такой же союз есть в Германии и даже в Америке. Они как-то стараются быть ближе друг к другу. Судьбы сложились по-разному. Нет никакой закономерности.

– Вы работали в Афганистане, много писали о той войне, видели подвиги и гибель солдат. Что для вас было самым страшным на той войне?

– Самое страшное.... Во-первых, всегда, когда возвращался в какие-то короткие командировки на родину, всегда поражал тот контраст, который существовал между Афганистаном и жизнью в СССР.
Мало кто знал тогда, что происходит в Афганистане на самом деле. Страна жила своей жизнью, а там было все очень непросто, тяжело, опасно, люди гибли
Мало кто знал тогда, что происходит в Афганистане на самом деле. Страна жила своей жизнью, а там было все очень непросто, тяжело, опасно, люди гибли. И по травке нельзя было пройти, потому что земля заминирована. К стеночке нужно было прижиматься, когда идешь по улице, потому что улица простреливалась. И этот контраст, когда я приезжал домой, подавлял. С этим было тяжело жить. В самом Афганистане было тяжело видеть нечеловеческие условия, в которых наши солдаты содержались, особенно в первые дни, когда не было модулей, не было капитальных построек. Жили в палатках. Жара в этих палатках была 60-70 градусов в летние месяцы. А ребятам нужно было не только жить, но и воевать. Видеть это было очень тяжело.

– Как советские военнослужащие восприняли известие о том, что принято решение о выводе войск из Афганистана? Это было ликование, разочарование или какие-то еще чувства люди испытывали?

– В первую очередь, все, конечно, испытали жуткое облегчение. Я читал дневники командующего 40-й армией Виктора Дубынина (он командовал ею до Бориса Громова). Самый лучший, на мой взгляд, командующий 40-й армией, самый талантливый, самый честный. Он потом стал первым начальником Генштаба в новой России при Горбачеве, но скончался от рака. Так вот, в своих дневниках он писал, с какой надеждой, с какой болью они ждут окончания этой афганской войны. Они понимали всю бессмысленность этого дела.

– Вы наверняка не раз размышляли о том, почему все это началось. Почему в 1979 году СССР решил ввести войска в Афганистан. В чем СССР конкурировал с США, которые поддерживали моджахедов? Кто, по-вашему, победил в той войне?

– Ответ на этот вопрос очень длинный. Я посвятил этому целую книгу, которая вышла три года назад. Называется она "Вирус А", ее подзаголовок – "Как мы заболели вторжением в Афганистан". Она написана в соавторстве с моим другом, бывшим полковником внешней разведки Валерием Самониным, который в те годы работал в Кабуле. Мы очень долго и очень тщательно всю эту историю расследовали, подняли тонны документов, встречались с участниками этих событий, и за границу я много ездил и встречался. Это долгая и непростая история. Там сплелось много всего: и страхи холодной войны, ведь обе стороны держали пальцы на спусковых крючках. Я встречался с людьми, которые были близки к маршалу Дмитрию Устинову (он был тогда министром обороны). Он был уверен в том, что третья мировая война неизбежна. Он был человек той школы, того времени. Андропов то же самое, был очень сильно подвержен этой фобии. И вот это все вместе – страх перед тем, что американские ракеты все ближе и ближе к нашим границам, страх того, что мы теряем позиции в Афганистане, – и вот этот общий страх привел к тому, что наши войска оказались там якобы с временной интернациональной миссией. Действительно, все были убеждены, что это будет очень короткая история – войдем и выйдем или встанем гарнизонами, как встали в той же Чехословакии, и будем стоять. Ничего подобного: вошли, завязли, застряли, и все это продолжалось почти 10 лет.

******************************

Через 25 лет после вывода советских войск, стоя с друзьями перед небольшим магазинчиком, в котором продается только сахар, чай и леденцы, Султан Гуль вздыхает, что однажды все-таки хотел бы вернуться на родину в Афганистан. Но домом для него на четверть века стал лагерь для беженцев Акора Хаттак на полпути между приграничным Пешаваром и столицей Пакистана Исламабадом. "Каждый человек любит свою страну. Мы любим родину, мы – сыновья своей земли. Но нам кажется, что сейчас не время возвращаться туда. Когда время придет, мы уедем туда, а пока будем жить здесь, потому что Пакистан тоже братская мусульманская страна", – говорит он.

Султан Гуль был в числе миллионов афганцев, которые бежали из страны в 1979-1989 годах. В то время половину всех беженцев в мире составляли афганцы. Сейчас ему за 50. Гуль носит протез – он потерял голень, наступив на советскую мину. Был ли он в числе моджахедов или просто как фермер возделывал в тот момент свою землю, он не говорит. Как многие беженцы, он предпочитает не говорить о своей прежней жизни. Прошлое в тайне помогает избежать враждебности в лагере, обитатели которого приехали из разных провинций Афганистана за долгие годы конфликтов – советского вторжения, гражданской войны между главами движения моджахедов и полевыми князьями, расчистки территории движением талибов, свержения режима талибов силами Северного альянса и НАТО и сегодняшней партизанской войны с талибами.

Дети в лагере афганских беженцев в Пакистане
Дети в лагере афганских беженцев в Пакистане
Но страх перед новым конфликтом после того, как в конце этого года НАТО выведет основную часть своего контингента, – не единственное, что держит Султана Гуля в лагере. Он не примкнул к тем 3 миллионам 800 тысячам беженцев, которые вернулись из Пакистана в Афганистан – он пустил корни в лагере. У него две жены и 12 детей. Две дочери уже вышли замуж, а остальные дети ходят в лагерную школу. Его старший сын работает на поденной работе – единственный вид трудоустройства, доступный для обитателей лагеря.

Люди его возраста помнят, что когда-то – в пик советской военной кампании в Афганистане – жизнь в лагере была не в пример лучше. Многие страны посылали щедрую помощь. Грузовики с жертвенным мясом приезжали на мусульманские праздники из Саудовской Аравии. Другие страны присылали одежду. Сегодня в Пакистане все еще остаются миллион 600 тысяч афганцев. Но о них забыли. Международные гуманитарные организации занялись другими конфликтами и другими оставшимися без крова в надежде, что Пакистан поможет беженцам из соседней страны интегрироваться в нормальную жизнь. Официальный Исламабад обещал, что именно так оно и будет, но на практике беженцы по-прежнему "недолюди".

Хадж Абдул Шакур, еще один беженец со времен советской войны в Афганистане, говорит, что интегрироваться в нормальную жизнь и получить равные права мешает, в первую очередь, карточка беженца – единственный документ, который у него есть. "Мы даже СИМ-карту не можем купить. Нам приходится просить пакистанцев покупать нам СИМ-карты для мобильных телефонов. Нам не разрешают подавать заявки на хадж. У нас ничего нет. Каждый раз, когда мы обращаемся к официальным лицам, к полиции, они нас прогоняют", – сетует он.

Лагерь беженцев у города Акора Хаттак – это не палаточный городок, каким его застали первые переселенцы в 80-х годах. За десятилетия палатки сменились мазанками. С расстояния даже складывается впечатление, что это просто пригород. Но это не так. Когда идет дождь, в канавах между домами стекает канализация – лагерь так и не подключили к городской сети. Вообще из благ цивилизации в лагере есть только электричество. А лагерю уже, считай, 35 лет. В нем выросло поколение, которое никогда не знало Афганистана. Как 22-летний Мохаммад Юсуф. Он бывал в Афганистане всего два раза за свою жизнь и боится туда переезжать. "Пришли неверные и оккупировали нашу землю", – говорит он, но он уже не знает, что стоит за этими словами.

По оценкам Верховного комиссара ООН по делам беженцев, 97 процентов афганских беженцев в Пакистане не хотят возвращаться на родину из-за нестабильности в их стране.

Помимо миллионных человеческих жертв и беженцев советская военная кампания также разрушила национальную структуру страны и ее экономику. Поскольку большинство беженцев составляли пуштуны, бывшие до войны национальным большинством в стране, этнический баланс в государстве после советского вторжения изменился. Национальное большинство стало меньшинством, а меньшинства начали превалировать. Это было дополнительным фактором нестабильности и привело к попыткам передела власти и территории.

Насаждение коллективных госхозов полностью разрушило сельское хозяйство и привело к резкому обнищанию. Афганскую валюту – афгани – СССР продолжал печатать и после вывода советских войск.
XS
SM
MD
LG