На этой неделе в Женеве начался новый раунд переговоров по иранской ядерной программе – между дипломатическими представителями Ирана и "группы шести" (постоянные члены Совета Безопасности ООН и Германия). Глава внешнеполитического ведомства Евросоюза Кэтрин Эштон оценила нынешние переговоры как "самые подробные за все время" дипломатического диалога между Тегераном и мировым сообществом.

Своим мнением о переговорах в Женеве и перспективах урегулирования вопроса об иранской ядерной программе с Радио Свобода/Свободная Европа поделился Гэри Сэймор, до недавнего времени входивший в состав делегации США на переговорах с Ираном. Он также являлся ведущим советником администрации Барака Обамы по проблеме распространения ядерного оружия.

– Похоже, на нынешних женевских переговорах достигнут определенный прогресс. Западные представители говорят, что впервые им удалось завязать с иранской делегацией очень подробный диалог, а сделанное Ираном предложение выглядит весьма полезным. Велика ли, на ваш взгляд, надежда на окончательный успех переговоров?

– Я думаю, основания для оптимизма есть. Мы оказались в наиболее обнадеживающей ситуации за почти десять лет переговоров. Главная причина – то, что Иран находится под таким грузом международных санкций, что ищет путей, дабы облегчить это бремя. Большой вопрос, однако, согласится ли иранская сторона с условиями, выдвигаемыми США и их союзниками в обмен на смягчение режима санкций.

– Новое предложение Ирана не было обнародовано, но некоторые детали известны: их план предполагает фазу "укрепления доверия", которая должна длиться полгода. В течение этого срока будут введены некоторые ограничения в области обогащения урана, и в обмен на это слегка смягчены санкции против Тегерана. Это приемлемо? США согласятся с тем, что Иран продолжит обогащать уран, хоть и в ограниченном объеме?

– Собственно, США давно предлагали подобную фазу "укрепления доверия" как часть любого соглашения по иранскому ядерному вопросу. "Группа шести" в целом предложила отменить часть экономических санкций – например, в области торговли, экспорта полудрагоценных металлов и нефтехимической продукции – если Иран согласится сократить объем обогащаемого сырья более чем на 5 процентов, закрыть ядерный объект в Фордове и вывезти из страны значительную часть своих запасов урана, обогащенного на 20 процентов. Это давно уже часть американской позиции на переговорах. И если теперь Иран с ней согласился, то это может быть существенным шагом вперед.

– Закрытие предприятия по обогащению урана в Фордове, похоже, все-таки не включено в нынешнее иранское предложение. По сообщениям иранских информационных агентств со ссылками на представителей властей, Тегеран собирается продолжать эксплуатацию этого объекта, а также не желает, чтобы его запасы обогащенного урана были перемещены за границу. Исходя из имеющейся у вас информации, можно ли сказать, что Иран готов пойти достаточно далеко навстречу Соединенным Штатам?

– Вы уже сказали, что детали их предложения не были преданы огласке. То, что все-таки стало достоянием гласности, не выглядит как предложение, способное удовлетворить США и другие страны Запада.

– Иран также заявляет, что готов согласиться с инспекциями своих ядерных объектов. Об этом иранская сторона говорила и раньше. Насколько это важно?

– Это часть общей системы мониторинга и, конечно, такое согласие можно приветствовать. Но я полагаю, что США и в целом "группа шести" хотели бы видеть дополнительные меры наблюдения и контроля. Ведь у Ирана за плечами столь долгая история обмана и уловок в том, что касается такого рода соглашений, что Запад, вероятно, будет стремиться получить дополнительные гарантии помимо того, что предусмотрено протоколом Международного агентства по атомной энергии.

– Какого рода соглашения могло бы развеять все сомнения относительно иранской ядерной программы?

– Мне кажется, что в качестве окончательной договоренности, которая вела бы к отмене всех санкций против Ирана, США и Европа неизбежно будут настаивать на ограничении самих возможностей производства обогащенного урана иранской стороной. Эти ограничения коснулись бы количества центрифуг, их типов, числа объектов, на которых производится обогащение, объема запасов обогащенного сырья, а также уровня его обогащения. Только комбинация всех этих факторов могла бы лечь в основу окончательного соглашения.

– Как вы думаете, почему Иран решил сохранить в тайне детали своего предложения, сделанного партнерам?

– Об этом надо спрашивать членов иранской делегации. Но я хотел бы заметить, что во время прошлых раундов переговоров, когда иранская сторона выступала с какими-то публичными инициативами, у Вашингтона и всей "группы шести" складывалось впечатление, что это несерьезные предложения, что это всего лишь поза. Так что тот факт, что на сей раз предложение сделано конфиденциально, можно считать добрым знаком.

– Конгресс США высказался против изменений в режиме санкций, несмотря на нынешнее поведение Ирана. Насколько этот фактор повлияет на американскую позицию на переговорах?

– Я думаю, что президент Обама должен суметь убедить Конгресс в том, что смягчение режима санкций действительно приведет к ограничению возможностей Ирана обзавестись ядерным оружием. Если президент предъявит конкретные лимиты, в рамки которых будет введена ядерная программа Ирана, то, я думаю, он сможет добиться поддержки у членов Конгресса. Но если достигнутое соглашение не приведет к существенному ограничению иранских ядерных амбиций, то Конгресс отвергнет любую попытку президента Обамы добиться смягчения санкций. Так что все будет в конечном итоге зависеть от характера договора с Ираном.