Третьяковская галерея обладает самым крупным в мире собранием работ Наталии Гончаровой, чье имя вспоминают в первую очередь, когда речь заходит об "амазонках русского авангарда". И все же для большой монографической выставки художницы были привлечены и произведения из различных российских и зарубежных музеев. В результате на выставку, открывшуюся в здании Третьяковки на Крымском валу, удалось собрать около четырехсот произведений Гончаровой. Многие из них в России экспонируются впервые.
Устроители выставки поставили перед собой амбициозную задачу – воссоединить давно разрозненные, разлетевшиеся по миру произведения Наталии Гончаровой, которые изначально составляли единые циклы. Спору нет, эти работы хороши и по отдельности, но все же это только части единого художественного высказывания.
Часть выставки объединена общим названием "Испанки". В Испании Наталия Гончарова побывала в 1916 году, после чего женщины в мантильях и с веерами надолго стали ее излюбленными персонажами. Тема оставалась прежней, но менялся язык и приемы. Кубизм, ар-деко и неореализм – одна из самых ярких представительниц русского авангарда многое перепробовала в поисках собственного стиля. Кстати, пространство выставки поделено по диагонали выгородками. Здесь нет прямых углов – только острые, как напоминание о придуманном мужем Гончаровой, художником Михаилом Ларионовым, так называемом "лучизме". Ему Наталия Гончарова тоже отдала дань.
Если бы сейчас в Третьяковке показывался один только цикл "Жатва" по мотивам Апокалипсиса, на выставку уже стоило бы сходить, поскольку картины "Пророк", "Ангелы, метающие камни в город", "Павлин", "Дева на звере", "Жатва", "Ноги, жмущие виноград" и "Феникс" сейчас хранятся в четырех музеях. Директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева перечисляет:
– Работы поступили из Русского музея и многих провинциальных музеев. Это наши постоянные партнеры. А вот получить работы из зарубежных собраний всегда очень сложно, но это был принципиальный вопрос, потому что нам очень хотелось собрать некоторые известные серии. Поэтому мы очень рады, что на наши просьбы откликнулись парижский Центр Жоржа Помпиду, Музей современного искусства города Парижа, Музей моды Гальера, Музей Людвига из Кельна и амстердамский Стеделийк-музей, – говорит Ирина Лебедева.
Большую часть жизни Наталия Гончарова провела во Франции – как приехала по приглашению Дягилева на "Русские сезоны", так и осталась в Париже. Но все равно Гончарову считают русской художницей. Вот разъяснения куратора выставки Ирины Вакар:
– Когда русские художники-авангардисты задумались о своей национальной самоидентификации, о своих истоках, то они поняли, что эти истоки не в искусстве постимпрессионизма, то есть фовизма и кубизма, как казалось раньше. Между тем даже сейчас многие исследователи авангарда утверждают: все началось с того, что русские художники познакомились с собранием Сергея Ивановича Щукина, с работами сначала импрессионистов, потом Гогена, Ван Гога, Сезанна и так далее. Впрочем, Гончарова сама этого не отрицала и говорила, что ее первые этапы, ее творческое становление было связано с уроками французов.
Но не случайно примерно в 1911 году она пишет такую фразу: "Сезанн и иконы равноценны, но мои вещи, сделанные под влиянием Сезанна и под влиянием икон, совсем не равноценны. Я совсем не европеец. Эврика!" Вдруг она открыла для себя, что она идет от Сезанна только потому, что она усвоила новый язык. Она, как и все, кстати говоря, художники этого новаторского поколения, обратилась к современности в искусстве. Французское искусство дало этот необыкновенный толчок, но это был лишь толчок. На самом деле Гончарова идет от той восточнохристианской традиции, от того пути иконописного, византийского, который противоположен пути ренессансному.
Недаром в 1913 году в первой монографии о Гончаровой Зданевич начал с того, что русское искусство переживало свой расцвет до петровской эпохи, а до ХХ века докатились только осколки этого своеобразия в виде народного прикладного искусства, лубка и особенно иконы. И очень поддержал, конечно, русских художников на этом новом-старом пути, на обращении к своим истокам Анри Матисс, когда он приехал в 1911 году в Москву и сказал: вот то, что я давно искал, вот оно у вас перед глазами, вот на чем вам надо учиться. Это было осмысление того сплава Запада и Востока, того старорусского пути, на котором на самом деле возрос русский авангард, и потом он только продолжал развивать диалектическое напряжение между восточными и западными своими корнями. Вот о чем можно порассуждать и что может показаться актуальным на этой выставке.
Устроители выставки поставили перед собой амбициозную задачу – воссоединить давно разрозненные, разлетевшиеся по миру произведения Наталии Гончаровой, которые изначально составляли единые циклы. Спору нет, эти работы хороши и по отдельности, но все же это только части единого художественного высказывания.
Часть выставки объединена общим названием "Испанки". В Испании Наталия Гончарова побывала в 1916 году, после чего женщины в мантильях и с веерами надолго стали ее излюбленными персонажами. Тема оставалась прежней, но менялся язык и приемы. Кубизм, ар-деко и неореализм – одна из самых ярких представительниц русского авангарда многое перепробовала в поисках собственного стиля. Кстати, пространство выставки поделено по диагонали выгородками. Здесь нет прямых углов – только острые, как напоминание о придуманном мужем Гончаровой, художником Михаилом Ларионовым, так называемом "лучизме". Ему Наталия Гончарова тоже отдала дань.
Если бы сейчас в Третьяковке показывался один только цикл "Жатва" по мотивам Апокалипсиса, на выставку уже стоило бы сходить, поскольку картины "Пророк", "Ангелы, метающие камни в город", "Павлин", "Дева на звере", "Жатва", "Ноги, жмущие виноград" и "Феникс" сейчас хранятся в четырех музеях. Директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева перечисляет:
– Работы поступили из Русского музея и многих провинциальных музеев. Это наши постоянные партнеры. А вот получить работы из зарубежных собраний всегда очень сложно, но это был принципиальный вопрос, потому что нам очень хотелось собрать некоторые известные серии. Поэтому мы очень рады, что на наши просьбы откликнулись парижский Центр Жоржа Помпиду, Музей современного искусства города Парижа, Музей моды Гальера, Музей Людвига из Кельна и амстердамский Стеделийк-музей, – говорит Ирина Лебедева.
Большую часть жизни Наталия Гончарова провела во Франции – как приехала по приглашению Дягилева на "Русские сезоны", так и осталась в Париже. Но все равно Гончарову считают русской художницей. Вот разъяснения куратора выставки Ирины Вакар:
– Когда русские художники-авангардисты задумались о своей национальной самоидентификации, о своих истоках, то они поняли, что эти истоки не в искусстве постимпрессионизма, то есть фовизма и кубизма, как казалось раньше. Между тем даже сейчас многие исследователи авангарда утверждают: все началось с того, что русские художники познакомились с собранием Сергея Ивановича Щукина, с работами сначала импрессионистов, потом Гогена, Ван Гога, Сезанна и так далее. Впрочем, Гончарова сама этого не отрицала и говорила, что ее первые этапы, ее творческое становление было связано с уроками французов.
Но не случайно примерно в 1911 году она пишет такую фразу: "Сезанн и иконы равноценны, но мои вещи, сделанные под влиянием Сезанна и под влиянием икон, совсем не равноценны. Я совсем не европеец. Эврика!" Вдруг она открыла для себя, что она идет от Сезанна только потому, что она усвоила новый язык. Она, как и все, кстати говоря, художники этого новаторского поколения, обратилась к современности в искусстве. Французское искусство дало этот необыкновенный толчок, но это был лишь толчок. На самом деле Гончарова идет от той восточнохристианской традиции, от того пути иконописного, византийского, который противоположен пути ренессансному.
Недаром в 1913 году в первой монографии о Гончаровой Зданевич начал с того, что русское искусство переживало свой расцвет до петровской эпохи, а до ХХ века докатились только осколки этого своеобразия в виде народного прикладного искусства, лубка и особенно иконы. И очень поддержал, конечно, русских художников на этом новом-старом пути, на обращении к своим истокам Анри Матисс, когда он приехал в 1911 году в Москву и сказал: вот то, что я давно искал, вот оно у вас перед глазами, вот на чем вам надо учиться. Это было осмысление того сплава Запада и Востока, того старорусского пути, на котором на самом деле возрос русский авангард, и потом он только продолжал развивать диалектическое напряжение между восточными и западными своими корнями. Вот о чем можно порассуждать и что может показаться актуальным на этой выставке.
