Большинство российских и западных аналитиков считают перспективу военного вмешательства стран Запада в Сирии если не неминуемой, то весьма вероятной. О возможных последствиях такой операции, ее оправданности и вариантах развития отношений между Россией и странами Запада в интервью РС говорит московский военно-политический эксперт, обозреватель "Ежедневного журнала" Александр Гольц.
– Ситуация с возможностью вторжения возникла в течение считанной пары недель, подходы ведущих западных стран кардинально изменились. По иронии судьбы примерно в тот день, когда появились первые сообщения о химической атаке на востоке от Дамаска, в американских средствах массовой информации появилось письмо председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Мартина Демпси одному из американских конгрессменов: генерал объяснял, что не видит смысла в военном вмешательстве со стороны США. При всей нелюбви к Башару Асаду совершенно понятно, что те силы, которые придут после, будут еще хуже, вот примерно в таком духе выступал генерал Демпси. Химическая атака, происхождение которой пока что не очень понятно, вызвала серьезный поворот в политике ведущих держав. Военная операция становится все более и более вероятной.
– Верно я понимаю тональность вашей речи, Александр, что, собственно говоря, военный успех этой операции предопределен, то есть Асад будет смещен в любом случае, а вот политическая перспектива абсолютно неясна?
Эксперты ООН собирают данные о применении химического оружия в Сирии
– Да, вы совершенно правы. Более-менее понятно, что операция пройдет по тому варианту, как это было в Ливии, а ранее в Югославии: мощные авиационные удары, установление беспилотной зоны, уничтожение основных элементов военной инфраструктуры. Плодами этого воспользуется сирийская оппозиция. Если исходить из имеющегося опыта, то понятно, что военная операция в Сирии несет в себе огромный риск. Прежние такого рода акции на Ближнем Востоке (Ирак, Афганистан, потом Ливия) показывают, что можно уничтожить режим, который кажется чрезвычайно нехорошим, но что делать дальше – никто не понимает. Те ценности, которые отстаивает Запад (и, как мне кажется, отстаивает вполне искренне), не прививаются с помощью "томагавков".
– Сколь серьезным может быть конфликт между Россией и западными странами в случае начала военной операции в Сирии?
– Это будет дипломатическая конфронтация. Россия выскажет, и сделает это вполне искренне, свое недовольство. Это принципиальная российская политика: оградить любую страну от любого иностранного вмешательства. Политика России заключается в том, что каждому лидеру, сколь бы авторитарен он ни был, надо позволить делать со своим народом то, что он хочет, до тех пор, пока у народа не хватит сил его свергнуть. Россия выскажет на дипломатическом уровне претензии западным государствам.
– Это чревато серьезным ухудшением политических отношений между Москвой и Вашингтоном?
– Как мы знаем, бывают пропасти, в которые можно падать бесконечно. Еще недавно казалось, что отношения Москвы и Вашингтона достигли нулевой отметки, но последовало дело Сноудена – и мы поняли, что есть куда падать.
– Сторонники нанесения военных ударов в Сирии базируют свою концепцию и на том, что "спустить" режиму Асада применение химического оружия (как предполагается, именно правительственные войска использовали этот вид оружия массового поражения) – означает дать ясный сигнал Ирану относительно развития иранской ядерной программы. Тегеран многие считают патроном Дамаска, поэтому военная операция в Сирии рассматривается и как продолжение политической игры с Ираном. Насколько обоснована такая позиция, на ваш взгляд?
Лидеры Ирана и Сирии совместно принимают военный парад
– Мне она кажется немного искусственной. Мировое сообщество давно пытается заставить Иран отказаться от своей ядерной программы. Но Тегеран в общем-то, показал, что умеет устойчиво сопротивляться и угрозам, и санкциям. Огромное количество сигналов этой стране уже было дано. Я не думаю, что реакция на применение химического оружия с Сирии что-то добавит в эту картину. Конечно, сам факт применения химического оружия – чрезвычайно отвратительная вещь. Но, как мне представляется, главной движущей силой идеи о вторжении являются не столько рациональные соображения, сколько ощущения президента Барака Обамы, который стал своего рода "заложником чести". Обама год назад заявил, что применение химоружия будет "красной линией", и теперь отступать от своих слов он не может. Кроме того, есть и другие риски в Сирии: один бог знает, что произойдет в случае нанесения авиационных ударов по объектам, где производится химическое оружие.
– Политические концепции Запада и России относительно конфликта в Сирии расходятся: с одной стороны, вмешательство в дела суверенного государства, с другой стороны – попустительство авторитарному режиму. Есть хороший конструктивный выход какой-то или приходится смиряться с тем, что жизнь несовершенна?
– Мировая политика – та сфера деятельности, где, в отличие от хорошо написанных детективов, бывают случаи, когда надо выбирать между плохим и чудовищно плохим. Обе концепции страдают односторонностью. И Запад, и Россия в течение длительного времени подтягивали ситуацию в Сирии под свои идеологические концепции.
