О доверительном благе, техническом прогрессе и перспективных отраслях экономики рассказывает проректор, заведующий кафедрой экономики труда и народонаселения Высшей школы экономики Сергей Рощин.

Сергей Рощин: Многие из нас выросли в ситуации, когда технологические изменения не происходили так быстро, как происходят сейчас. Если мы возьмем середину ХХ века, даже 70-80-е годы, то увидим, что изменение каких-то принципиальных моментов, изменение концептуальное, коренное, происходило в лучшем случае два раза за жизненный цикл человека.

Тамара Ляленкова: Во всех сферах?

Сергей Рощин: Во всех сферах. Начиная с конца 80-х годов мы получаем совершенно фантастическое технологическое ускорение. Причем, когда я говорю "технологическое ускорение", я имею в виду не только технологии с точки зрения железа, это касается всего – институционального дизайна, технологий организационных форм. И сейчас мы находимся в ситуации, когда за пять лет обучения специфичные навыки устаревают, потому что приходит черед новым технологиям. С этой точки зрения, наше представление о том, что можно один раз в жизни научиться чему-то, чем ты будешь заниматься до конца своей жизни, ушло в прошлое безвозвратно. Поэтому, когда мы говорим о том, что работа не соответствует тому образованию, которое человек получил, это не является нонсенсом. Это нормально.

Тамара Ляленкова: Она даже не соответствует иногда два раза.

Сергей Рощин: Она может не соответствовать много раз. Потому что нет ничего более изменчивого, чем рынок труда, который идет вслед за экономической конъюнктурой и предъявляет, естественно, новые вызовы. С этой точки зрения задача перед вузом стоит уже другая – обучить не узкого специалиста, который соответствует конкретной технологии в конкретном узком секторе, а специалиста, который владеет важными общими фундаментальными знаниями и навыками и может переучиваться, гибко адаптируясь к технологическим, институциональным, социальным изменениям. Это очень важно, потому что довольно часто звучит, что вот человек закончил вуз, а работает не по профессии. Совершенно не очевидно, что это плохо.

Тамара Ляленкова: С другой стороны, Джек Метью, британский эксперт Всемирного банка, привел данные исследований, которые говорят о том, что молодежь, и не только в Великобритании, считает, что высшее образование уже не необходимо, оно не является залогом успеха и дальнейшего преуспевания в жизни. Где-то 40% так полагают в Англии, в Бразилии, которая сейчас очень активно развивается, примерно 60% уверены, что высшее образование не гарантирует будущего благополучия. Может быть, действительно, все нужные навыки можно набрать на работе и необязательно учиться 4-5 лет?

Сергей Рощин: Ситуация везде разная. Есть пример Южной Кореи, где ценность диплома чрезвычайно высока. Здесь ситуация отчасти похожа на российскую, в смысле тотального движения в сторону высшего образования. И я обращаю внимание, что Южную Корею трудно назвать неуспешной страной с точки зрения технологического и экономического развития.

Тамара Ляленкова: В последнее время активно обсуждалось, и это связано в том числе с критериями оценки эффективности вузов, качество образования. Как реально его измерить?

Сергей Рощин: Качество образования – очень непростой вопрос. Потому что есть такое понятие у экономистов, у исследователей в экономической науке – доверительное благо. Это то благо, качество которого нельзя измерить, пока ты его не потребишь. И образование, как медицинские услуги, как многие другие услуги, как раз относится к этой категории. Поэтому про образование все можно узнать только после того, как оно получено. Тем не менее, можно кое-что узнать и до. Поэтому, помимо измерения всего того, что связано с выпускниками, могут быть оценены образовательные программы, насколько они соответствуют лучшим образцам и основным трендам в развитии тех или иных образовательных направлений. Ориентируясь на стандарты, которые в мире считаются передовыми, лучшими, можно кое-что определить.

Тамара Ляленкова: Сергей Юрьевич, может быть, вы знаете, в каких сегментах российской экономики могут появиться те 25 миллионов "хороших и высокооплачиваемых рабочих мест", которые пообещал к 2020 году организовать Владимир Путин?

Сергей Рощин: Это действительно интересный вопрос. Я только обращаю внимание, что у него есть обратная сторона. Речь же не идет о том, что будет создано 25 миллионов плюс к тому, что есть. Нельзя создать еще 25 миллионов рабочих мест в экономике, в которой рабочих мест всего меньше 70 млн. Это означает, что одновременно должен решаться другой вопрос. Ведь 25 миллионов создаются высокопроизводительных, хороших, эффективных, но какие-то 10, 15, 20 миллионов при этом уничтожаются, ликвидируются. Поэтому для меня эта программа, в первую очередь, интересна не только тем, что будет создано, но и тем, что будет ликвидироваться. Потому что это вопрос обновления экономики.

Тамара Ляленкова: Насколько это естественный процесс? Можно ли его воплотить уже к 2020 году? Мы знаем, что, как правило, пожелания Владимира Путина реализуются любым способом.

Сергей Рощин: Когда мы говорим про рабочие места, вообще про рынок труда, то надо помнить, что спрос на труд – производный спрос. Он зависит от того, как развивается экономика. Если развивается производство, высокоэффективное производство, здесь будут предъявлять спрос на труд. Поэтому это вопрос не просто о создании рабочих мест, а о создании тех секторов, которые являются эффективными, высокопроизводительными. А это вопрос, в том числе, о благоприятном инвестиционном климате, о защите прав собственности, о том, куда могут пойти соответствующие инвестиции, которые будут направлены на высокие технологии.

Тамара Ляленкова: Вы как экономист понимаете – какие сектора могут дать такой ощутимый прирост этих самых высокооплачиваемых рабочих мест?

Сергей Рощин: Я как экономист понимаю, что существуют те сектора, которые связаны с высокими технологиями и, как выражаются экономисты, с высокой добавленной стоимостью, не только с добычей, что очень важно, а с переработкой, там, где вкладывается серьезный квалифицированный труд. Конечно, это многие сектора, связанные с современными новыми технологиями – IT, телекоммуникациями, с новыми технологиями в современных индустриальных секторах. Я обращаю внимание, что это сектора, которые могут быть связаны и с интеллектуально емкими видами деятельности, с конструкторскими разработками, с инжинирингом.