Что не так со "Спящим рабочим" и в чем притягательность Упоротого Лиса
В среду в сфере искусства, если понимать его широко, произошли два события, вроде бы никак между собой не связанные. В Петербурге публике презентовали Упоротого Лиса, а в Москве появилась информация об удалении из экспозиции отдела новейших течений Третьяковки объекта Арсения Жиляева “Спящий рабочий”. Упоротый Лис вызвал восторг и ажиотаж, а приказ об изъятии "Рабочего" встревожил автора и фейсбучную художественную общественность. Если последнее кажется понятным (цензура никого не радует), то народная любовь к Лису вкупе с проклятиями, которые источал в его адрес депутат Милонов, кажется необъяснимой. На самом деле одно проясняет другое.
Арсений Жиляев пишет в фейсбуке, что директор Третьяковской галереи обосновала свой приказ тем, что кому-то при виде этой работы стало плохо, причем не в первый раз, и что музею уже пригрозили судом. Жиляев полагает, что это похоже на цензуру, и просит распространить информацию. Пока никаких разъяснений со стороны Третьяковки не последовало, позволю себе спекуляцию. Мне кажется, что репрессивные мотивы здесь ничуть не более вероятны, чем гуманистические.
Британская художница А.Морзе представила чучело "Упоротого лиса" в Санкт-Петербурге
"Спящий рабочий" – объект, проблематизирующий границу искусства и реальности. Он очень, то есть совсем похож на лежащего на земле человека. Что тревожно, потому что никогда не знаешь, спит этот человек или уже умер, просто пьян или ему плохо. Тревожно, потому что в этой ситуации надо решить, помогать ему или пройти мимо. Тревожно еще и потому, что эти спящие на земле люди – часть российской повседневности. Налицо конфликт: в музейном пространстве возникает реальная этическая и социальная проблематика. Собственно, в этом, вероятно, и состояла художественная интенция. Поэтому предполагать цензуру со стороны музея (институции буржуазно-консервативной) вполне логично. Но имея в виду российские условия, ничуть не менее логично предположить, что директор Третьяковки пытается удержать разницу между искусством и реальностью совсем с другими намерениями: не для того, чтобы вернуть в свои залы покой и респектабельность, а чтобы не допустить в них грубую действительность в виде оскорбленных чувств зрителей. После приговора участницам Pussy Riot нельзя быть уверенным, что художественная акция не превратится на глазах изумленной публики в уголовное преступление. Возможно, Арсению Жиляеву следует благодарить директора Третьяковки.
Мне возразят, конечно, что "Спящий рабочий" спит в музее, то есть в месте, специально отведенном для искусства, тогда как Pussy Riot устроили свою акцию в храме, где искусству не место. Но ведь можно построить аргумент иначе: рабочий гипернатурально спит, то есть совершает действие, которое в музее делать не полагается, тогда как участницы Pussy Riot в храме молились, то есть делали то, для чего этот храм и был поставлен.
Хуже того, можно сколь угодно долго вертеть эти аргументы, но результат будет один: граница между искусством и реальностью в России стала абсолютно неразличимой, причем не благодаря усилиям современного искусства, которое видит свою цель в том, чтобы постоянно ее оспаривать, а благодаря тому, что границу эту теперь намечает – по своему неисповедимому пунктиру – государство.
Взять хотя бы церковную тему. Вот телеканал "Звезда" демонстрирует нам сюжет о священниках-десантниках, которые прыгают с парашютами в сопровождении мобильного храма.
Забрасывание в тыл врага разобранного православного храма весом в тонну – отличный художественный проект. Это видео гораздо легче представить себе на кассельской выставке современного искусства documenta, чем в новостях. В рамках фестиваля современного искусства смысл проекта сводился бы к критике растущей клерикализации российского общества. В чем он состоит в реальности, понять невозможно. Зачем в тылу врага православная церковь? Неужели российское командование действительно верит, что потенциального врага можно обратить в православие раньше, чем он разнесет все это из гранатомета? Опять же, если это новости, то тогда новостями должно считаться и "Пиратское телевидение" начала 90-х. Граница проложена произвольно. Что реальность, а что перформанс, решило в данном случае командование.
Речи, с которыми в последние годы выступает депутат Милонов, в начале нулевых вполне могли звучать из уст художников петербургской "Новой академии". Идея с выдачей паспортов эмбрионам им бы точно понравилась. Разница только в том, что последователи Тимура Новикова были художниками и в этом смысле самозванцами, а депутат Милонов – человек с мандатом.
Примеры полного смешения искусства, оспаривающего собственные границы, и реальности, прорывающейся в пространство чистого воображения, можно множить до бесконечности. Собственно, это и объясняет невероятную притягательность Упоротого Лиса. Лис в сложившейся конфигурации оказался желанным объектом идентификации для каждого здравомыслящего россиянина. Отнестись к происходящему вокруг спокойно и снисходительно можно, только если мутировать в другой биологический вид и омрачить свое сознание изрядной долей психоактивных веществ. Оставаться благодушным в современной России может только Упоротый Лис.
