В конце декабря многие научно-популярные издания публикуют списки наиболее значимых открытий года. Не хочется повторяться, тем более что списки эти во многом совпадают, а уж по поводу главного открытия солидарны все: естественно, бозон Хиггса (или частица, похожая на него). Поэтому я не стал перечислять открытия, а выбрал четыре истории, из которых ясно, что ученым приходится беспокоиться не только о своих исследованиях.
Реабилитация Лузина
В самом начале уходящего года Российская академия наук официально реабилитировала знаменитого российского математика первой половины прошлого века Николая Николаевича Лузина: было отменено постановление Президиума АН СССР от 5 августа 1936 года.
Политическая травля Лузина, которой он подвергся летом тридцать шестого года, — малоизвестный и неприятный эпизод в истории отечественной науки. Николай Лузин был основателем и главой Лузитании — московской математической школы, просуществовавшей с конца 1910-х до середины 30-х годов и ставшей альма-матер для многих величайших советских математиков, в том числе Колмогорова, Александрова, Новикова. Конфликт между Лузиным и его учениками Колмогоровым и Александровым развился в нехорошую и весьма опасную историю с заметками в газете «Правда», участием специальной комиссии АН СССР и обличительными письмами трудящихся. Александров при этом выступал главным обвинителем своего учителя. К счастью, карательная машина была вовремя остановлена, по некоторым данным, по личному желанию Сталина. Лузин даже не был исключен из Академии наук, отделался строгим выговором за «поведение, недостойное советского ученого», который надолго лишил его возможности работать в институтах высокого уровня.
Надо сказать, что Александров и Колмогоров имели основания для претензий к своему учителю. Насколько можно судить по воспоминаниям и документам того времени, Лузин препятствовал карьерному и научному развитию учеников, превзошедших уровнем таланта его самого. И все же в 1936 году все прекрасно понимали, чем может закончиться использование для решения конфликта административного ресурса. Формальная точка была поставлена спустя 75 лет, и для исторической памяти это очень важно.
Скандал в ИТЭФ
1 января 2012 года завершилось присоединение ИТЭФа — Института теоретической и экспериментальной физики — к Курчатовскому институту (его директор Михаил Ковальчук — личный друг Путина). Еще два года назад в ИТЭФе сменился директор, причем, по мнению сотрудников института, новый администратор — бывший заместитель Ковальчука — малокомпетентен и далек от фундаментальной науки. А затем неприятные перемены стали происходить одна за другой: был значительно усложнен пропускной режим (территория института — режимный объект), что практически лишило иностранных ученых и студентов доступа в ИТЭФ, из научного плана работы были исключены большинство теоретических направлений. Наконец, в соответствии с правилами Курчатовского института была изменена сетка зарплат — естественно, не в сторону увеличения. В начале этого года обеспокоенные физики открыли сайт Save ITEP — «Спасти ИТЭФ», в их поддержку выступили многие знаменитые ученые.
На самом деле идея присоединения ИТЭФа к Курчатовскому центру имела под собой разумные основания: исторически институт входил в структуру Министерства среднего машиностроения, потом в кириенковский Росатом — организацию, ориентированную не столько на науку, сколько на промышленность. Курчатовский институт, который, между прочим, подчинен не Академии наук, а напрямую правительству, — организация именно научная, знаменитая своим невероятным богатством и таким же невероятно бестолковым менеджментом. В объединении мог бы быть какой-то смысл, если бы оно дало ИТЭФу доступ к неограниченному финансированию, но административный беспредел и низкая заинтересованность Курчатовского центра в теоретических исследованиях, скорее, говорят о том, что ИТЭФ может просто перестать существовать как научная единица.
Радио Свобода следило и продолжает следить за развитием ситуации, в январе мы подготовим большой материал о произошедших за год после присоединения событиях.
Бойкот научных журналов
Научное знание традиционно распространяется через систему специализированных научных журналов. С развитием интернета значение этой системы снизилось; по сути, единственный смысл научных журналов заключается в их рецензируемости: опубликованные в приличных журналах статьи проверяют специалисты, это гарантирует состоятельность исследований.
Но это взгляд ученых, а для издателей журналы — это огромный и весьма прибыльный бизнес. Интересно, что интернет сделал его еще более выгодным: журналы не надо больше печатать, теперь можно просто продавать их электронные версии. Крупнейшее из издательств — голландское Elsevier, выпускающее более 2000 научных журналов, за последние пять лет увеличило прибыль в три раза, сейчас она исчисляется сотнями миллионов евро. Эти огромные суммы складываются в основном из подписок институтов и университетов, причем Elsevier заставляет академические организации приобретать не только нужные им издания, но целые наборы, естественно, за большие деньги.
Скандалы, когда редколлегии отказывались сотрудничать с Elsevier и открывали собственные независимые журналы, случались и раньше (как, например, с журналом Topology — «Топология» в 2006 году), но масштабное противостояние ученых и издателей началось в 2012 году, после того как Elsevier попыталось пролоббировать в США закон, запрещающий открытую публикацию результатов исследований, выполненных на государственные деньги.
21 января филдсовский лауреат, математик Тимоти Гаверс через свой блог призвал ученых бойкотировать издателя: не отправлять в журналы Elsevier свои статьи и не рецензировать чужие. К бойкоту довольно быстро присоединились больше 10 000 ученых (солидное число для узкого академического мира), в том числе весьма маститых. Акции Elsevier обвалились, издатель сначала сделал вид, что ничего не происходит, потом пошел на некоторые уступки, в частности, отказался от поддержки запрещающего свободную циркуляцию научных работ законопроекта и пообещал снизить цены на издания. Бойкот, впрочем, продолжается, а главное, он послужил поводом для начала целого движения за свободное распространение научной информации, которое журналисты успели назвать «академической весной» — по аналогии с «весной арабской».
Премия Мильнера
В июле российский бизнесмен из первой сотни списка «Форбс», в прошлом выпускник физфака МГУ Юрий Мильнер, внезапно объявил о создании премии Fundamental Physics Prize (Премия в области фундаментальной физики). Премия в основной номинации имеет беспрецедентный размер — 3 миллиона долларов каждому из победителей и, судя по всему, должна играть роль альтернативной Нобелевки. Как известно, Нобелевский комитет не дает премии за достижения в теоретической физике, до тех пор пока они не подтверждены экспериментом. Именно поэтому Эйнштейн был удостоен Нобелевской премии не за открытие теории относительности, а за куда менее значительное достижение — теорию фотоэффекта, а Питер Хиггс не стал лауреатом в этом году, потому что с бозоном еще нет полной ясности. Нобелевский комитет не дает, а Юрий Мильнер дает — щедро и даже несколько торопливо. В июле первые девять физиков стали миллионерами, в декабре неожиданно объявили о новой номинации — Специальной премии, которая была вручена великому физику и популяризатору науки Стивену Хокингу и группе ученых, участвовавших в открытии бозона Хиггса на коллайдере (что показывает, что премия распространяется не только на теоретиков). Через три месяца, в марте, миллионерами станет очередная группа исследователей.
С одной стороны, появление такой премии можно только приветствовать: ведущим ученым обеспечена безбедная старость, у молодежи есть дополнительный мотив идти в серьезную фундаментальную науку, награждение Хокинга и экспериментаторов с БАКа придало премии значительную публичность, а значит, работает на популяризацию науки. С другой стороны, жюри премии очередного года состоит из лауреатов предыдущего, и это уже вызвало в научном мире много споров и пересудов: высший судья в физике — это природа, а пока она не сказала свое слово через эксперимент, любой отбор кандидатов будет субъективным.
Реабилитация Лузина
В самом начале уходящего года Российская академия наук официально реабилитировала знаменитого российского математика первой половины прошлого века Николая Николаевича Лузина: было отменено постановление Президиума АН СССР от 5 августа 1936 года.
Политическая травля Лузина, которой он подвергся летом тридцать шестого года, — малоизвестный и неприятный эпизод в истории отечественной науки. Николай Лузин был основателем и главой Лузитании — московской математической школы, просуществовавшей с конца 1910-х до середины 30-х годов и ставшей альма-матер для многих величайших советских математиков, в том числе Колмогорова, Александрова, Новикова. Конфликт между Лузиным и его учениками Колмогоровым и Александровым развился в нехорошую и весьма опасную историю с заметками в газете «Правда», участием специальной комиссии АН СССР и обличительными письмами трудящихся. Александров при этом выступал главным обвинителем своего учителя. К счастью, карательная машина была вовремя остановлена, по некоторым данным, по личному желанию Сталина. Лузин даже не был исключен из Академии наук, отделался строгим выговором за «поведение, недостойное советского ученого», который надолго лишил его возможности работать в институтах высокого уровня.
Надо сказать, что Александров и Колмогоров имели основания для претензий к своему учителю. Насколько можно судить по воспоминаниям и документам того времени, Лузин препятствовал карьерному и научному развитию учеников, превзошедших уровнем таланта его самого. И все же в 1936 году все прекрасно понимали, чем может закончиться использование для решения конфликта административного ресурса. Формальная точка была поставлена спустя 75 лет, и для исторической памяти это очень важно.
Скандал в ИТЭФ
1 января 2012 года завершилось присоединение ИТЭФа — Института теоретической и экспериментальной физики — к Курчатовскому институту (его директор Михаил Ковальчук — личный друг Путина). Еще два года назад в ИТЭФе сменился директор, причем, по мнению сотрудников института, новый администратор — бывший заместитель Ковальчука — малокомпетентен и далек от фундаментальной науки. А затем неприятные перемены стали происходить одна за другой: был значительно усложнен пропускной режим (территория института — режимный объект), что практически лишило иностранных ученых и студентов доступа в ИТЭФ, из научного плана работы были исключены большинство теоретических направлений. Наконец, в соответствии с правилами Курчатовского института была изменена сетка зарплат — естественно, не в сторону увеличения. В начале этого года обеспокоенные физики открыли сайт Save ITEP — «Спасти ИТЭФ», в их поддержку выступили многие знаменитые ученые.
На самом деле идея присоединения ИТЭФа к Курчатовскому центру имела под собой разумные основания: исторически институт входил в структуру Министерства среднего машиностроения, потом в кириенковский Росатом — организацию, ориентированную не столько на науку, сколько на промышленность. Курчатовский институт, который, между прочим, подчинен не Академии наук, а напрямую правительству, — организация именно научная, знаменитая своим невероятным богатством и таким же невероятно бестолковым менеджментом. В объединении мог бы быть какой-то смысл, если бы оно дало ИТЭФу доступ к неограниченному финансированию, но административный беспредел и низкая заинтересованность Курчатовского центра в теоретических исследованиях, скорее, говорят о том, что ИТЭФ может просто перестать существовать как научная единица.
Радио Свобода следило и продолжает следить за развитием ситуации, в январе мы подготовим большой материал о произошедших за год после присоединения событиях.
Бойкот научных журналов
Научное знание традиционно распространяется через систему специализированных научных журналов. С развитием интернета значение этой системы снизилось; по сути, единственный смысл научных журналов заключается в их рецензируемости: опубликованные в приличных журналах статьи проверяют специалисты, это гарантирует состоятельность исследований.
Но это взгляд ученых, а для издателей журналы — это огромный и весьма прибыльный бизнес. Интересно, что интернет сделал его еще более выгодным: журналы не надо больше печатать, теперь можно просто продавать их электронные версии. Крупнейшее из издательств — голландское Elsevier, выпускающее более 2000 научных журналов, за последние пять лет увеличило прибыль в три раза, сейчас она исчисляется сотнями миллионов евро. Эти огромные суммы складываются в основном из подписок институтов и университетов, причем Elsevier заставляет академические организации приобретать не только нужные им издания, но целые наборы, естественно, за большие деньги.
Скандалы, когда редколлегии отказывались сотрудничать с Elsevier и открывали собственные независимые журналы, случались и раньше (как, например, с журналом Topology — «Топология» в 2006 году), но масштабное противостояние ученых и издателей началось в 2012 году, после того как Elsevier попыталось пролоббировать в США закон, запрещающий открытую публикацию результатов исследований, выполненных на государственные деньги.
21 января филдсовский лауреат, математик Тимоти Гаверс через свой блог призвал ученых бойкотировать издателя: не отправлять в журналы Elsevier свои статьи и не рецензировать чужие. К бойкоту довольно быстро присоединились больше 10 000 ученых (солидное число для узкого академического мира), в том числе весьма маститых. Акции Elsevier обвалились, издатель сначала сделал вид, что ничего не происходит, потом пошел на некоторые уступки, в частности, отказался от поддержки запрещающего свободную циркуляцию научных работ законопроекта и пообещал снизить цены на издания. Бойкот, впрочем, продолжается, а главное, он послужил поводом для начала целого движения за свободное распространение научной информации, которое журналисты успели назвать «академической весной» — по аналогии с «весной арабской».
Премия Мильнера
В июле российский бизнесмен из первой сотни списка «Форбс», в прошлом выпускник физфака МГУ Юрий Мильнер, внезапно объявил о создании премии Fundamental Physics Prize (Премия в области фундаментальной физики). Премия в основной номинации имеет беспрецедентный размер — 3 миллиона долларов каждому из победителей и, судя по всему, должна играть роль альтернативной Нобелевки. Как известно, Нобелевский комитет не дает премии за достижения в теоретической физике, до тех пор пока они не подтверждены экспериментом. Именно поэтому Эйнштейн был удостоен Нобелевской премии не за открытие теории относительности, а за куда менее значительное достижение — теорию фотоэффекта, а Питер Хиггс не стал лауреатом в этом году, потому что с бозоном еще нет полной ясности. Нобелевский комитет не дает, а Юрий Мильнер дает — щедро и даже несколько торопливо. В июле первые девять физиков стали миллионерами, в декабре неожиданно объявили о новой номинации — Специальной премии, которая была вручена великому физику и популяризатору науки Стивену Хокингу и группе ученых, участвовавших в открытии бозона Хиггса на коллайдере (что показывает, что премия распространяется не только на теоретиков). Через три месяца, в марте, миллионерами станет очередная группа исследователей.
С одной стороны, появление такой премии можно только приветствовать: ведущим ученым обеспечена безбедная старость, у молодежи есть дополнительный мотив идти в серьезную фундаментальную науку, награждение Хокинга и экспериментаторов с БАКа придало премии значительную публичность, а значит, работает на популяризацию науки. С другой стороны, жюри премии очередного года состоит из лауреатов предыдущего, и это уже вызвало в научном мире много споров и пересудов: высший судья в физике — это природа, а пока она не сказала свое слово через эксперимент, любой отбор кандидатов будет субъективным.
