Иранская ядерная программа и сирийский кризис - в центре внимания переговоров, которые проводит в Израиле президент России Владимир Путин. Позиции двух стран по этим проблемам различны.
В частности, Израиль резко выступает против ядерных разработок Ирана, не исключая даже нанесения военных ударов по иранским ядерным объектам, а Россия блокирует принятие международным сообществом более жестких санкций против Тегерана. Среди других примеров различий во взглядах России и Израиля - отношения с палестинской группировкой ХАМАС: в Израиле ее считают террористической организацией, а в России руководителей ХАМАС принимают и ведут с ними переговоры.
Об отношении к России и ее внешней политике в Израиле, где почти четверть еврейского населения страны составляют выходцы из страны бывшего СССР, говорит израильский политолог, профессор университета Бар-Илан в Иерусалиме Зеев Ханин:
- Россия как явление, как символ, занимает чрезвычайно важное место в общественном сознании израильтян. Исторически поколение отцов-основателей государства Израиль происходит из черты еврейской оседлости Российской империи, поэтому элементы российской культуры, мировоззрения, образа жизни во многом стали частью того, что мы называем израильским сионистским еврейским этосом. Хотя очень многие из потомков этого поколения основателей не догадываются или, по крайней мере, не обращают внимания на российское происхождение этих элементов - от сионистских песен на русские мелодии до влияния идеологических течений, которые были в царской России.
Второй момент: Россия - государство, которое участвовало в холодной войне и находилось в лагере, противоположном современному Израилю. Важно отметить, что остатки подобных представлений еще бытуют в определенной части израильской интеллектуальной и политической элиты, но их влияние невелико на сегодняшний день. Россия на уровне общественного сознания никогда не считалась врагом Израиля, даже во времена холодной войны. При этом мы не можем говорить, что российско-израильские отношения вышли на уровень того самого стратегического партнерства, о котором многие говорят, по той простой причине, что израильские интересы и российские интересы в нашем регионе далеко не всегда совпадают.
- Россия и страны бывшего СССР дали Израилю почти четверть нынешнего еврейского населения. Оказывает ли это влияние на израильскую политику?
- Достаточно обратить внимание на то, что перед каждыми выборами в кнессет израильские политики совершают чуть ли не паломничество в Москву, полагая, что хорошие отношения с Россией означают хорошие отношения с русскоязычными израильтянами. На практике это совсем не так. Большая часть выходцев из бывшего Советского Союза не является сообществом, которое находится под безусловным влиянием Москвы. Они, разумеется, заинтересованы в том, чтобы между Россией и Израилем были хорошие отношения, как любая община выходцев из конкретной страны заинтересована в том, чтобы эта страна не относилась к категории врагов государства, гражданами которого они являются. По всем опросам общественного мнения мы видим, что подавляющее большинство русскоязычных израильтян отнюдь не являются сторонниками время от времени высказываемой идеи о том, что стратегическое партнерство с Россией может быть альтернативой стратегическому партнерству Израиля с США, например.
- Как в Израиле относятся к контактам России с ХАМАС, к тому, что в России принимают лидеров ХАМАС?
- Я бы сказал, что историю российско-израильских отношений после 1991 года можно разделить на два периода, причем оба периода совпали с премьерством Беньямина Нетаньяху. В первую каденцию Беньямина Нетаньяху российско-израильские отношения строились по модели "все или ничего". Если россияне поддерживают контакты с врагами Израиля, то есть участвуют в развитии иранской ядерной программы, поставляют оружие Сирии, принимают в Кремле и на Смоленской площади лидеров террористических организаций, таких как ХАМАС, "Хезболлах" и так далее, то, разумеется, ни о каком партнерстве и сотрудничестве как в этих, так и в других сферах речи просто быть не может. Во второй срок пребывания у власти Нетаньяху, и немалую роль в этом сыграл ныне действующий министр иностранных дел Авигдор Либерман, утвердилась другая модель. Она на самом упрощенном уровне может быть сформулирована таким образом: давить на Москву в определенных пунктах контрпродуктивно, россияне сделают то, что сделают, поэтому определенные сюжеты, хотя мы с ними, мягко говоря, не согласны, можно вынести за скобки, и попытаться развивать отношения в тех сферах, в которых можно развивать. Эти сферы довольно разнообразны. Это, во-первых, экономический пакет, который колоссален, от инфраструктурных проектов Израиля до совместных проектов в сфере космоса, это развитие биотехнологий, вплоть до совместных оборонных проектов, что вещь немаловажная. На слуху у всех беспилотники, но ими дело не ограничивается.
Второй сюжет, разумеется, связан с борьбой с международным терроризмом, от которого Россия страдает не меньше, чем страны региона, в котором находится Израиль.
И третий, деликатный момент, который связан, например, с иранской ядерной программой. Из Тель-Авива и Иерусалима в Москву постоянно идут послания о том, что россиянам, возможно, имеет смысл смотреть на ситуацию более широко и понять, что проблемы, которые могут возникнуть у России в случае, если Иран получит атомную бомбу, могут быть ни в коей мере не меньшими, чем они могут быть у Израиля. Причем Израиль, очень может быть, далеко не первый в очереди в этом случае. Если мы посмотрим на эволюцию ближневосточной концепции Российской Федерации, то мы увидим, что руководство России пыталось каким-то образом сблизиться с суннитским поясом, то есть умеренными прозападными суннитскими режимами, но из этого мало что получилось. На следующем этапе мы видели попытки сближения России с шиитским поясом (Сирия, Иран), и как мы сегодня хорошо видим, эффективность подобного подхода под большим вопросом. Поэтому сегодня мы являемся свидетелями попытки России выстроить некую систему многовекторных отношений, в которой Израиль занимает немаловажное место. Собственно, нынешний визит Путина в Израиль, даже на уровне символа, говорит о том, что Россия в очередной раз готова попробовать стоять на Ближнем Востоке не на одной ноге, а как минимум на двух ногах. Одной опорой может быть шиитский, либо суннитский лагерь, а второй, конечно, Израиль. В этом случае база для попыток найти взаимопонимание есть.
Другие материалы информационной программы "Время Свободы".
В частности, Израиль резко выступает против ядерных разработок Ирана, не исключая даже нанесения военных ударов по иранским ядерным объектам, а Россия блокирует принятие международным сообществом более жестких санкций против Тегерана. Среди других примеров различий во взглядах России и Израиля - отношения с палестинской группировкой ХАМАС: в Израиле ее считают террористической организацией, а в России руководителей ХАМАС принимают и ведут с ними переговоры.
Об отношении к России и ее внешней политике в Израиле, где почти четверть еврейского населения страны составляют выходцы из страны бывшего СССР, говорит израильский политолог, профессор университета Бар-Илан в Иерусалиме Зеев Ханин:
- Россия как явление, как символ, занимает чрезвычайно важное место в общественном сознании израильтян. Исторически поколение отцов-основателей государства Израиль происходит из черты еврейской оседлости Российской империи, поэтому элементы российской культуры, мировоззрения, образа жизни во многом стали частью того, что мы называем израильским сионистским еврейским этосом. Хотя очень многие из потомков этого поколения основателей не догадываются или, по крайней мере, не обращают внимания на российское происхождение этих элементов - от сионистских песен на русские мелодии до влияния идеологических течений, которые были в царской России.
Второй момент: Россия - государство, которое участвовало в холодной войне и находилось в лагере, противоположном современному Израилю. Важно отметить, что остатки подобных представлений еще бытуют в определенной части израильской интеллектуальной и политической элиты, но их влияние невелико на сегодняшний день. Россия на уровне общественного сознания никогда не считалась врагом Израиля, даже во времена холодной войны. При этом мы не можем говорить, что российско-израильские отношения вышли на уровень того самого стратегического партнерства, о котором многие говорят, по той простой причине, что израильские интересы и российские интересы в нашем регионе далеко не всегда совпадают.
- Россия и страны бывшего СССР дали Израилю почти четверть нынешнего еврейского населения. Оказывает ли это влияние на израильскую политику?
- Достаточно обратить внимание на то, что перед каждыми выборами в кнессет израильские политики совершают чуть ли не паломничество в Москву, полагая, что хорошие отношения с Россией означают хорошие отношения с русскоязычными израильтянами. На практике это совсем не так. Большая часть выходцев из бывшего Советского Союза не является сообществом, которое находится под безусловным влиянием Москвы. Они, разумеется, заинтересованы в том, чтобы между Россией и Израилем были хорошие отношения, как любая община выходцев из конкретной страны заинтересована в том, чтобы эта страна не относилась к категории врагов государства, гражданами которого они являются. По всем опросам общественного мнения мы видим, что подавляющее большинство русскоязычных израильтян отнюдь не являются сторонниками время от времени высказываемой идеи о том, что стратегическое партнерство с Россией может быть альтернативой стратегическому партнерству Израиля с США, например.
- Как в Израиле относятся к контактам России с ХАМАС, к тому, что в России принимают лидеров ХАМАС?
- Я бы сказал, что историю российско-израильских отношений после 1991 года можно разделить на два периода, причем оба периода совпали с премьерством Беньямина Нетаньяху. В первую каденцию Беньямина Нетаньяху российско-израильские отношения строились по модели "все или ничего". Если россияне поддерживают контакты с врагами Израиля, то есть участвуют в развитии иранской ядерной программы, поставляют оружие Сирии, принимают в Кремле и на Смоленской площади лидеров террористических организаций, таких как ХАМАС, "Хезболлах" и так далее, то, разумеется, ни о каком партнерстве и сотрудничестве как в этих, так и в других сферах речи просто быть не может. Во второй срок пребывания у власти Нетаньяху, и немалую роль в этом сыграл ныне действующий министр иностранных дел Авигдор Либерман, утвердилась другая модель. Она на самом упрощенном уровне может быть сформулирована таким образом: давить на Москву в определенных пунктах контрпродуктивно, россияне сделают то, что сделают, поэтому определенные сюжеты, хотя мы с ними, мягко говоря, не согласны, можно вынести за скобки, и попытаться развивать отношения в тех сферах, в которых можно развивать. Эти сферы довольно разнообразны. Это, во-первых, экономический пакет, который колоссален, от инфраструктурных проектов Израиля до совместных проектов в сфере космоса, это развитие биотехнологий, вплоть до совместных оборонных проектов, что вещь немаловажная. На слуху у всех беспилотники, но ими дело не ограничивается.
Второй сюжет, разумеется, связан с борьбой с международным терроризмом, от которого Россия страдает не меньше, чем страны региона, в котором находится Израиль.
И третий, деликатный момент, который связан, например, с иранской ядерной программой. Из Тель-Авива и Иерусалима в Москву постоянно идут послания о том, что россиянам, возможно, имеет смысл смотреть на ситуацию более широко и понять, что проблемы, которые могут возникнуть у России в случае, если Иран получит атомную бомбу, могут быть ни в коей мере не меньшими, чем они могут быть у Израиля. Причем Израиль, очень может быть, далеко не первый в очереди в этом случае. Если мы посмотрим на эволюцию ближневосточной концепции Российской Федерации, то мы увидим, что руководство России пыталось каким-то образом сблизиться с суннитским поясом, то есть умеренными прозападными суннитскими режимами, но из этого мало что получилось. На следующем этапе мы видели попытки сближения России с шиитским поясом (Сирия, Иран), и как мы сегодня хорошо видим, эффективность подобного подхода под большим вопросом. Поэтому сегодня мы являемся свидетелями попытки России выстроить некую систему многовекторных отношений, в которой Израиль занимает немаловажное место. Собственно, нынешний визит Путина в Израиль, даже на уровне символа, говорит о том, что Россия в очередной раз готова попробовать стоять на Ближнем Востоке не на одной ноге, а как минимум на двух ногах. Одной опорой может быть шиитский, либо суннитский лагерь, а второй, конечно, Израиль. В этом случае база для попыток найти взаимопонимание есть.
Другие материалы информационной программы "Время Свободы".
