50 лет назад в Израиле по приговору иерусалимского районного суда был казнен нацистский преступник, один из организаторов Холокоста оберштурмбанфюрер СС Адольф Эйхман. Он, возглавлявший так называемый "еврейский отдел" Главного управления имперской безопасности, вел протокол Ванзейской конференции, создавшей план уничтожения 11 миллионов евреев Европы, включая, как было сформулировано в протоколе, и "европейскую часть Турции". Эйхман руководил работой по депортации евреев Европы в лагеря смерти. Приговор Эйхману был приведен в исполнение в ночь с 31 мая на 1 июня 1962 года.
За два дня до казни Эйхмана, ставшей единственной в истории Израиля, вопрос о ее целесообразности еще обсуждался на заседании правительства Израиля. Приводились доводы как "за", так и "против". Однако последнее слово было за Голдой Меир, которая и приняла решение. Эйхман был повешен, тело его сожжено, а пепел развеян в море в нейтральных водах.
История Эйхмана обсуждалась во всем мире с того самого дня, когда в результате операции израильской разведки в мае 1960 года он был похищен в Аргентине, где жил под чужим именем, и доставлен в Израиль. После этого Эйхман два года провел в израильской тюрьме. Арест Эйхмана, доставка в Израиль и судебный процесс, транслировавшийся в США (процесс полностью заснят на кинопленку), был и остается предметом исследований и споров. И по сей день выходят новые книги, посвященные процессу и личности Эйхмана.
Последняя по времени книга, написанная Беттиной Штангнет, называется ''Эйхман до Иерусалима''. В 2011 году эта работа была удостоена в Германии премии как лучшая нехудожественная книга, как говорилось в решении жюри, "за убедительную корректировку образа нацистского преступника". Одно из главных достижений автора – опровержение бытовавшего мнения о том, что до своего ареста Эйхмана был никому неизвестен. Рассказывает Беттина Штангнет:
– Я установила, что уже в 1938 году он был знаком со всеми бонзами режима, за исключением Гитлера. Его знали Геббельс и Геринг, например. Геринг говорил на Нюрнбергском процессе, что прекрасно знал, кем был Эйхман. Еврейский отдел, который возглавлял Эйхман, все называли по-разному, но чаще всего просто – "отдел Эйхмана". Такие вещи не бывают случайными – это надо заслужить делами.
На процессе в Иерусалиме Адольф Эйхман говорил:
"Я осуждаю санкционированную тогдашним руководством Германии деятельность по уничтожению евреев.
Я никогда не был антисемитом, но я был националистом. Я получил приказ составить расписание депортаций, учитывая все, что с этой задачей было связано.
Так как вы требуете от меня, господин председатель суда, дать ясный ответ, то я должен заявить, что уничтожение евреев считаю одним из самых тяжких преступлений в истории человечества".
Немецко-американский философ, политолог и историк Ханна Аренд – автор знаменитой книги о процессе "Эйхман в Иерусалиме", – наблюдая за Эйхманом в зале суда, сформулировала тогда тезис о "банальности зла". Она поверила в спектакль Эйхмана на суде, где он изображал себя жертвой, обязанной выполнять приказы вышестоящих. Эйхман и его адвокат строили защиту на утверждении, что единственным его грехом (если это вообще грех) было следование приказам начальников. Адвокат Эйхмана доктор Роберт Серватиус говорил на процессе:
"Обвиняемый формально имел возможность принимать решения по собственной воле, но не только у него, но и у многих других отсутствовало ясное свободное видение ситуации. Ему, как и многим другим, ослепленным пропагандой, которая восхваляла успехи режима, оставалось только одно – присяга и послушание".
Однако этому тезису Серватиуса явно противоречит магнитофонная запись, сделанная в Буэнос-Айресе в 1957 году. На ней, в беседе с голландским эсэсовцем Виллемом Зассеном, который записывал разговоры с Эйхманом на магнитофон, последний говорит: "Если бы мне пришлось стать комендантом концентрационного лагеря, я действовал бы так же, как и другие. И если бы я получал приказы расстреливать евреев или отправлять их в газовые камеры, то будьте уверены, я выполнил бы эти приказы. (…) Убей мы 10 миллионов 300 тысяч наших заклятых врагов, тогда наша миссия была бы выполненной".
Известно, что в конце войны Эйхман отказал штандартенфюреру СС Хельмуту Кнохену, главному гестаповцу оккупированной Франции, в просьбе не депортировать одного еврейского физика. Кнохен аргументировал свою просьбу тем, что этот физик им, нацистам, еще пригодится, но Эйхман рассуждал иначе: он раньше многих понял, что война проиграна, но свою борьбу с еврейством продолжал до последнего дня войны. К тому же, несмотря на то, что Кнохен был старшим по званию, в окончательном решении еврейского вопроса он подчинялся Эйхману, что также говорит о значимости этого "винтика системы".
Адольф Эйхман первым озвучил цифру уничтоженных евреев – 6 миллионов. И он гордился содеянным. Своих сыновей он воспитал в таком дух, что трое из них и по сей день остаются убежденными сторонниками правоты своего отца. Только младший из его сыновей публично осуждает деяния Эйхмана.
К началу процесса над Эйхманом в Германии тема войны уже давно утратила свою остроту, и возврат к ней стал шоком для многих их тех молодых людей, кто вырос в послевоенные годы и по-настоящему впервые узнал, в чем участвовали их родители. Процесс над Эйхманом стал катализатором волны молодежных протестов. Со временем это движение привело к созданию леворадикальной террористической организации РАФ, действовавшей в ФРГ и Западном Берлине и в течение 30 лет наводившей ужас на послевоенное германское общество "экономического чуда".
За два дня до казни Эйхмана, ставшей единственной в истории Израиля, вопрос о ее целесообразности еще обсуждался на заседании правительства Израиля. Приводились доводы как "за", так и "против". Однако последнее слово было за Голдой Меир, которая и приняла решение. Эйхман был повешен, тело его сожжено, а пепел развеян в море в нейтральных водах.
История Эйхмана обсуждалась во всем мире с того самого дня, когда в результате операции израильской разведки в мае 1960 года он был похищен в Аргентине, где жил под чужим именем, и доставлен в Израиль. После этого Эйхман два года провел в израильской тюрьме. Арест Эйхмана, доставка в Израиль и судебный процесс, транслировавшийся в США (процесс полностью заснят на кинопленку), был и остается предметом исследований и споров. И по сей день выходят новые книги, посвященные процессу и личности Эйхмана.
Последняя по времени книга, написанная Беттиной Штангнет, называется ''Эйхман до Иерусалима''. В 2011 году эта работа была удостоена в Германии премии как лучшая нехудожественная книга, как говорилось в решении жюри, "за убедительную корректировку образа нацистского преступника". Одно из главных достижений автора – опровержение бытовавшего мнения о том, что до своего ареста Эйхмана был никому неизвестен. Рассказывает Беттина Штангнет:
– Я установила, что уже в 1938 году он был знаком со всеми бонзами режима, за исключением Гитлера. Его знали Геббельс и Геринг, например. Геринг говорил на Нюрнбергском процессе, что прекрасно знал, кем был Эйхман. Еврейский отдел, который возглавлял Эйхман, все называли по-разному, но чаще всего просто – "отдел Эйхмана". Такие вещи не бывают случайными – это надо заслужить делами.
На процессе в Иерусалиме Адольф Эйхман говорил:
"Я осуждаю санкционированную тогдашним руководством Германии деятельность по уничтожению евреев.
Я никогда не был антисемитом, но я был националистом. Я получил приказ составить расписание депортаций, учитывая все, что с этой задачей было связано.
Так как вы требуете от меня, господин председатель суда, дать ясный ответ, то я должен заявить, что уничтожение евреев считаю одним из самых тяжких преступлений в истории человечества".
Немецко-американский философ, политолог и историк Ханна Аренд – автор знаменитой книги о процессе "Эйхман в Иерусалиме", – наблюдая за Эйхманом в зале суда, сформулировала тогда тезис о "банальности зла". Она поверила в спектакль Эйхмана на суде, где он изображал себя жертвой, обязанной выполнять приказы вышестоящих. Эйхман и его адвокат строили защиту на утверждении, что единственным его грехом (если это вообще грех) было следование приказам начальников. Адвокат Эйхмана доктор Роберт Серватиус говорил на процессе:
"Обвиняемый формально имел возможность принимать решения по собственной воле, но не только у него, но и у многих других отсутствовало ясное свободное видение ситуации. Ему, как и многим другим, ослепленным пропагандой, которая восхваляла успехи режима, оставалось только одно – присяга и послушание".
Однако этому тезису Серватиуса явно противоречит магнитофонная запись, сделанная в Буэнос-Айресе в 1957 году. На ней, в беседе с голландским эсэсовцем Виллемом Зассеном, который записывал разговоры с Эйхманом на магнитофон, последний говорит: "Если бы мне пришлось стать комендантом концентрационного лагеря, я действовал бы так же, как и другие. И если бы я получал приказы расстреливать евреев или отправлять их в газовые камеры, то будьте уверены, я выполнил бы эти приказы. (…) Убей мы 10 миллионов 300 тысяч наших заклятых врагов, тогда наша миссия была бы выполненной".
Известно, что в конце войны Эйхман отказал штандартенфюреру СС Хельмуту Кнохену, главному гестаповцу оккупированной Франции, в просьбе не депортировать одного еврейского физика. Кнохен аргументировал свою просьбу тем, что этот физик им, нацистам, еще пригодится, но Эйхман рассуждал иначе: он раньше многих понял, что война проиграна, но свою борьбу с еврейством продолжал до последнего дня войны. К тому же, несмотря на то, что Кнохен был старшим по званию, в окончательном решении еврейского вопроса он подчинялся Эйхману, что также говорит о значимости этого "винтика системы".
Адольф Эйхман первым озвучил цифру уничтоженных евреев – 6 миллионов. И он гордился содеянным. Своих сыновей он воспитал в таком дух, что трое из них и по сей день остаются убежденными сторонниками правоты своего отца. Только младший из его сыновей публично осуждает деяния Эйхмана.
К началу процесса над Эйхманом в Германии тема войны уже давно утратила свою остроту, и возврат к ней стал шоком для многих их тех молодых людей, кто вырос в послевоенные годы и по-настоящему впервые узнал, в чем участвовали их родители. Процесс над Эйхманом стал катализатором волны молодежных протестов. Со временем это движение привело к созданию леворадикальной террористической организации РАФ, действовавшей в ФРГ и Западном Берлине и в течение 30 лет наводившей ужас на послевоенное германское общество "экономического чуда".
