Дело Спартака Гогниева закрыто. Алексей Стаханов и советский футбол. Участь тренера в российском футболе. Эти темы интересуют российских блогеров, пишущих о спорте.
Антон Орехъ в колонке на сайте "Ежедневного журнала" напоминает, что в ноябре в Грозном во время матча молодежных составов "Терека" и "Краснодара" "производственный" конфликт внезапно перерос в избиение краснодарского футболиста Спартака Гогниева. Причем, как утверждали очевидцы, в погоне за Гогниевым и раздаче тумаков успели поучаствовать и выбежавшие на поле болельщики, и товарищи со скамейки "Терека", и даже местная милиция!
Дело немедленно постарались замять. Ну, понятно же, что к команде Рамзана Кадырова нельзя подходить с обычными мерками. Инциденты на грозненском стадионе случались и прежде, и клуб после Гогниева должны были оштрафовать, запретить на время проводить матчи на своем поле, а возможно, и очки с клуба снять. Не говоря уже о чисто криминальной части истории. За избиение с нанесением телесных повреждений и в тюрьму попасть можно. Однако РФС всячески втирал очки, утверждая, что, во-первых, ничего особенного не случилось, а во-вторых, Гогниев виноват сам, он допустил оскорбительные высказывания в адрес хозяев, что на Кавказе чревато эмоциональными взрывами. Правда, Гогниев и сам кавказец и прекрасно знает, что там говорить можно, а что нельзя, и вряд ли он мог высказать что-то специфически "антикавказское".
Кроме того, РФС в лице президента союза Фурсенко заверил нас, что видеозапись инцидента широкой общественности ни за что не покажут — чтобы не разжигать страсти, не нагнетать и не провоцировать в преддверии выборов 4 декабря. Как могло опубликование записи и доведение до общественности правдивой информации повлиять на выборы — непонятно.
Хотя… как раз понятно. В наше время скрыть видео, если оно существует, практически невозможно. И через какое-то время это "кино" стало доступно не только чиновникам РФС, но и всему миру, появившись на сайте международного футбольного профсоюза. На пленке видно не все. Основные события происходили в подтрибунных помещениях, вдали от камер, но и того, что предстало зрителям, вполне достаточно, чтобы и клуб "Терек" наказать, и стадион его дисквалифицировать, и начать полицейское расследование. То, что толпа бегает по полю и бьет приезжих — видно отлично.
Правда, сам Спартак Гогниев после, как говорят, визита к нему чеченской делегации, от всяких претензий к кому бы то ни было отказался. Равно как и от всяких комментариев по поводу этой истории. Но ему, судя по всему, стало все ясно с перспективами разбирательства, а бока, намятые в Грозном, и ушибленная голова болели нешуточно.
Но, так или иначе, расследование, которое, формально все-таки пришлось начать, а после опубликования пленки нельзя было немедленно свернуть, проводилось. И вот, наконец-то, разбирательство финишировало.
"Следственное управление по Чеченской Республике отказалось возбуждать уголовное дело по факту нанесения телесных повреждений футболисту "Краснодара" Спартаку Гогниеву во время матча молодежных команд "Терека" и "Краснодара" в Грозном. Решение об отказе принято "в связи с отсутствием события преступления".
То есть не то что состава преступления не нашли — самого преступления не было! Никто никого не бил! Все, что мы видели на видеозаписи, — обман зрения? А как иначе?
Непонятно в этом смысле уже другое. Ведь по горячим следам "Терек" был оштрафован на некоторую скромную сумму, а один из его тренеров дисквалифицирован не несколько игр. За что же, если ничего не было?
А за что на 50 тысяч оштрафовали и на шесть матчей отстранили от молодежного первенства самого Гогниева? За симуляцию сотрясения мозга и синяков на теле? Видимо, да. Но для футболиста 50 тысяч рэ — ерундовая сумма. А запрет на игру в шести матчах — тем более. Так что этот Гогниев, получается, легко отделался.
* * *
Сергей Бондаренко в блоге на сайте Sports.Ru вспоминает историю чемпионата Советского Союза.
Летом 1935-го года Алексей Стаханов в донбасской шахте вырубил 102 тонны угля за одну смену. Весной 1936-го года в СССР был разыгран первый всесоюзный футбольный чемпионат. И пусть подвиг Стаханова был частью специально подготовленной пропагандистской кампании, футболисты все равно вышли на поле не в последнюю очередь потому, что за год до этого будущий герой обложки журнала Time в 14 раз превысил рабочую норму, став самым первым и самым знаменитым в Советском Союзе ударником труда.
Футбол в новом советском государстве в 20-е годы оказался в парадоксальной ситуации: с одной стороны, "декрет о земле" аллегорическим образом коснулся и земли футбольной – спортивные площадки отдавались в пользование всем желающим, число команд и болельщиков многократно возросло. Так Николай Старостин со своими друзьями на Красной Пресне арендовали воровской пустырь и, заработав деньги на уличных представлениях и продав корову одного из игроков, отстроили себе собственное поле для игры. Старые правила о денежных взносах и официальной регистрации клубов (с обязательным предоставлением характеристики на каждого игрока) были упразднены. С другой – у новой власти не было четкого понимания того, зачем в зарождающемся обществе рабочих и крестьян, обществе абсолютного равенства нужна спортивная игра, отвлекающая от работы, культивирующая насилие, и порождающая неизбежную напряженность между победителями и проигравшими.
Последняя из этих идей имела особое значение – ведь равенство, как ничто другое, означало отсутствие проигравших. Разве не для того пролетариат победил, чтобы больше никогда не проигрывать? И более того – упразднить саму необходимость делить новый мир на два лагеря? "Победители" и "проигравшие" – герои другого, капиталистического мира, живущего, с точки зрения советских пропагандистов, по ницшеанскому принципу "падающего толкни". Нет, определенно, Вера Павловна видела во сне вовсе не это.
Идеологические споры вокруг спорта в 20-е годы ведут пролеткультовцы и гигиенисты.
Гигиенисты рассуждают о новом телесном воспитании – пробежках, гимнастических упражнениях, закалке – одним словом, индивидуальном самосовершенствовании, необходимом, естественно, для нужд всего коллектива (трудовых и военных). Чуть позже это логически продолжится введением норм ГТО.
Пролеткульт увлечен более масштабными идеями – он развивает концепцию спорта как массового мероприятия, существующего не для "зрителя", а для "участника". В регулярных парадах участвуют десятки тысяч человек – марширующих, скандирующих, показывающих "живые фигуры". Любой индивидуализм здесь рассматривается как буржуазный пережиток.
И только одно роднит оба направления – неприятие идеи соревнования.
Конечно, футбол как явление не был и не мог быть запрещен – он был слишком популярен и уже стал частью общественной и культурной жизни горожан (в значительно меньшей степени – деревни). Но проходящие год за годом футбольные турниры часто носили спонтанный характер, хаотичная формула розыгрыша призов между командами различных городов, кое-где возникшими клубами, а позже и спортивными обществами (по образцу "Динамо", учрежденного Феликсом Дзержинским) казалась неорганизованной, а государство скорее выполняло в ней роль внешней силы, толстого и неповоротливого футбольного арбитра, который никак не поспевает за происходящими на поле событиями.
Перемена, произошедшая, вероятно, на протяжении нескольких лет с конца 20-х по середину 30-х годов была фундаментальна и изменила эту систему до неузнаваемости. Установление личной власти Сталина, резкое завершение НЭПа, коллективизация и индустриализация, новая волна политического террора совпали с тем временем, когда "жить стало лучшее и веселее". Частью нового веселья стал официальный советский общесоюзный футбольный турнир – который, как и теория "революции в одной отдельно взятой стране" провозглашал установление новых правил внутри границ одного государства. Теперь можно и нужно было искать "лучшего среди равных" (а уж найти Самого Лучшего в СССР 30-х годов вообще не представляло никакого труда).
"Равенство было объявлено понятием мелкобуржуазным", – пишет об этом историк Михаил Геллер. О том же самом говорит историк культуры Владимир Паперный, в теории которого тягучая и "горизонтальная" (а значит, лежащая толстым и ровным слоем) Культура 1 сменяется строго иерархичной и вертикальной Культурой 2.
Героями нового советского времени становятся ударники труда. Они добывают уголь, доят коров, собирают рекордный урожай. Ударничество помогает создать новый, особый пантеон советских героев, вдохновляющих своих граждан на новые подвиги в деле индустриализации и выполнения рабочих пятилеток.
Совершенно неслучайно об ударниках, наравне с футболистами, пишут на страницах главной спортивной газеты страны – в "Красном спорте". Их появление заставляет по-новому взглянуть и на спортсменов – чья личная доблесть может теперь пониматься как "игра на благо коллектива". Среди футболистов, как и среди ударников труда, появляются первые лауреаты государственных орденов – герои трудового фронта притянули за собой тех, кого еще недавно ругали "профессионалами", "индивидуалистами" за стремление быть лучшими в своем деле. Так Алексей Стаханов и его друзья, походя и как бы случайно, наверняка незаметно для самих себя, открыли дорогу новому советскому футболу.
* * *
Александр Горбунов в блоге на сайте издания "Спорт день за днем" полагает, что участь тренера можно считать предрешенной в ситуации, когда процессом начинают управлять либо силы со стороны, либо люди, сумевшие тем или иным способом добиться расположения акционеров и владельцев клубов, присвоившие себе функции вершителей судеб, с наслаждением окунувшиеся в роль серых кардиналов и интригующие даже по пустякам. Те, кто со стороны, и те, кто внутри, стремятся, понятно, завлечь в свой лагерь футболистов.
Одна из самых показательных историй на эту тему связана с событиями конца 1993 года, когда четырнадцать сравнительно молодых игроков сборной России пошли на поводу у взрослых дядей, посуливших молодежи светлое спортивное будущее, подписали письмо, в котором заявили, что "тренировочный процесс и методы подготовки Садырина не соответствуют уровню работы с главной командой России" и потребовали поставить во главе сборной Анатолия Бышовца. Степень беспардонности тех, кто подписал письмо, и тех, кто подписантов науськивал, заставила, стоит заметить, забыть о другом ультимативном требовании повстанцев – об изменении условий "материального вознаграждения за выход в финальную часть чемпионата мира".
Тогда Вячеслав Колосков Садырина отстоял. Сейчас игроки, клубные, разумеется, эпистолярным жанром не занимаются. Они напрямую, после консультаций с серыми кардиналами, идут (случается, и вместе с кардиналами) к клубному хозяину и фактически требуют замены тренера. Списка причин подобных требований никто прессе, разумеется, не предоставляет, но почему бы не предположить, что среди них можно обнаружить несколько моментов, объединенных одним словом – "недовольство": тренерским стремлением добиться дисциплины и порядка во всем, что имеет отношение к тренировочному процессу и матчам, отсутствием у тренера желания выделять именитых футболистов и делать им постоянные поблажки в работе, въедливостью специалиста во время тактических занятий.
Самуэль Это’О или Роберто Карлос (примеры, к слову, не произвольные: агент возглавившего "Анжи" Гуса Хиддинка поведал, что оба футболиста "ходили к владельцу клуба Керимову и сказали ему, что русский тренер – очень старомодный, у него абсолютно не современные методы") – игроки, это не обсуждается, крупные. Карлос, правда, с игроцкой горочки уже спустился. Его игра в составе "Анжи" в прошлом году это наглядно показала. Однако авторитет его в футбольном мире огромен, и если, допустим, он и Это’О считают, пусть даже и понятия при этом не имея, о том, как должен строиться тренировочный процесс (особенно во время столь длительного подготовительного периода, как у нас), что Юрий Красножан все делает неправильно (во всяком случае, не так, как хотелось бы сомневающимся в тренерском умении Красножана бразильцу и камерунцу), то к ним, к сожалению, не только прислушиваются, но и принимают на основе их суждений серьезные кадровые решения. Частности в данной ситуации – кто отправился к Сулейману Керимову на доклад? кто и что при этом говорил? были ли заявления сделаны в ультимативной форме? – не суть важны. Важно лишь то, что вполне квалифицированному российскому тренеру, с которым подписали контракт на невиданный для нашего футбола срок – пять лет! – позволили поработать всего месяц, если отсчет вести с момента выхода "Анжи" из отпуска. С мощным последующим пропагандистским обеспечением, апофеозом которого, на мой взгляд, стало суждение о том, что Красножан не подходит для работы в большом амбициозном клубе. Не вступая в дискуссию относительно степени мотивированной амбициозности и реальной величины обоих уволивших Красножана клубов, стоит, по всей вероятности, вспомнить, что из "Локомотива" его внезапно убрали со странноватой, мягко говоря, формулировкой "за упущения, допущенные в работе" вдогонку, а из "Анжи" – еще внезапнее (не провел ни одного официального матча) и вовсе без внятных объяснений случившегося.
Чего, полагаю, не хватает многим первым лицам российского клубного футбола, так это, прежде всего, терпения. В 1984 году киевское "Динамо" под руководством вернувшегося из годичной командировки в сборную Валерия Лобановского заняло в чемпионате СССР десятое место. В Киеве моментально понеслось: немедленно уволить, поставить нового, оздоровить… Сразу же нашлись добрые люди, которые стали лоббировать на партийном украинском верху своего протеже, нещадно при этом понося Лобановского. У Владимира Щербицкого, главы украинской компартии, а значит, и всей республики, прошло совещание, на котором обсуждался один важный вопрос – о тренере киевского "Динамо". Щербицкий, по свидетельству очевидцев, молча выслушал ораторов, в том числе и тех, кто отстаивал позиции лоббистов, а потом кратко резюмировал: "Тренером остается Лобановский. Вопрос закрыт". В 1985 и 1986 годах, стоит напомнить, киевляне становились чемпионами страны, а в 1986 году выиграли Кубок обладателей кубков.
Кальку с резолюции Владимира Щербицкого можно обнаружить в Казани. За десятилетие работы в "Рубине" Курбана Бердыева было много желающих занять место этого специалиста, сумевшего немало сделать для того, чтобы футбол в Татарстане развивался в нужном направлении. Его, и такое бывало, местные доброжелатели не раз пытались снимать, но известны слова тогдашнего президента республики Минтимера Шаймиева: "Тренером остается Бердыев. Больше ко мне с этим вопросом не подходить". В двукратном рубиновском чемпионстве, в том, что команду теперь знают в Европе, в ее постоянном теперь пребывании в группе ведущих российских клубов несложно обнаружить следы поддержки Шаймиева, проявившего максимум терпения и веры в тренерский дар Бердыева. Надо полагать, терпение и вера есть и у преемника Шаймиева – Рустама Минниханова, занявшего, насколько известно, в недавнем конфликте Бердыева с новым президентом "Рубина" Дмитрием Самаренкиным сторону тренера.
На неделе несколько российских тренеров, в частности, Гаджиев, Бердыев встречались в "Доме футбола" на Таганке с Сергеем Фурсенко. Тем обсуждалось немало, история с тренерской Академией, конечно же, не осталась в стороне, но в ходе беседы возник вопрос, который, казалось бы, никак не вписывается в формат встречи президента РФС с профессиональными тренерами высокого уровня. Вопрос – о детском футболе – поднял Бердыев. В Казани на основе тщательного изучения того, что происходит в самых развитых в футбольном отношении странах (Испания, Голландия, Германия, Англия), и с учетом российского менталитета уже накоплен огромный опыт работы с детьми и юношами. Он внедряется, пусть и с трудом (необходимо, в частности, воспитывать специалистов, готовых работать по совершенно новой модели, когда детей с малых лет не шпыняют почем зря, не устраивают погоню за немедленным результатом, а постепенно приучают анализировать свои действия, ненавязчиво направляя мальчишек в нужное русло), в Татарстане. Бердыев сказал Фурсенко, что "Рубин" полностью открыт и готов немедленно поделиться тем, что у него есть, со всеми, кто пожелает сначала ознакомиться с накопленным в Казани опытом, а потом работать в заданном направлении. Экономия времени несомненна – повторять ошибки, сопровождавшие поиски "Рубина", не придется.
Мяч теперь, насколько понимаю, на стороне Российского футбольного союза, которому всего-то и надо подобрать толкового, компетентного специалиста, способного на постоянной основе контактировать с "Рубином" и с регионами и держать события под неформальным контролем.
Антон Орехъ в колонке на сайте "Ежедневного журнала" напоминает, что в ноябре в Грозном во время матча молодежных составов "Терека" и "Краснодара" "производственный" конфликт внезапно перерос в избиение краснодарского футболиста Спартака Гогниева. Причем, как утверждали очевидцы, в погоне за Гогниевым и раздаче тумаков успели поучаствовать и выбежавшие на поле болельщики, и товарищи со скамейки "Терека", и даже местная милиция!
Дело немедленно постарались замять. Ну, понятно же, что к команде Рамзана Кадырова нельзя подходить с обычными мерками. Инциденты на грозненском стадионе случались и прежде, и клуб после Гогниева должны были оштрафовать, запретить на время проводить матчи на своем поле, а возможно, и очки с клуба снять. Не говоря уже о чисто криминальной части истории. За избиение с нанесением телесных повреждений и в тюрьму попасть можно. Однако РФС всячески втирал очки, утверждая, что, во-первых, ничего особенного не случилось, а во-вторых, Гогниев виноват сам, он допустил оскорбительные высказывания в адрес хозяев, что на Кавказе чревато эмоциональными взрывами. Правда, Гогниев и сам кавказец и прекрасно знает, что там говорить можно, а что нельзя, и вряд ли он мог высказать что-то специфически "антикавказское".
Кроме того, РФС в лице президента союза Фурсенко заверил нас, что видеозапись инцидента широкой общественности ни за что не покажут — чтобы не разжигать страсти, не нагнетать и не провоцировать в преддверии выборов 4 декабря. Как могло опубликование записи и доведение до общественности правдивой информации повлиять на выборы — непонятно.
Хотя… как раз понятно. В наше время скрыть видео, если оно существует, практически невозможно. И через какое-то время это "кино" стало доступно не только чиновникам РФС, но и всему миру, появившись на сайте международного футбольного профсоюза. На пленке видно не все. Основные события происходили в подтрибунных помещениях, вдали от камер, но и того, что предстало зрителям, вполне достаточно, чтобы и клуб "Терек" наказать, и стадион его дисквалифицировать, и начать полицейское расследование. То, что толпа бегает по полю и бьет приезжих — видно отлично.
Правда, сам Спартак Гогниев после, как говорят, визита к нему чеченской делегации, от всяких претензий к кому бы то ни было отказался. Равно как и от всяких комментариев по поводу этой истории. Но ему, судя по всему, стало все ясно с перспективами разбирательства, а бока, намятые в Грозном, и ушибленная голова болели нешуточно.
Но, так или иначе, расследование, которое, формально все-таки пришлось начать, а после опубликования пленки нельзя было немедленно свернуть, проводилось. И вот, наконец-то, разбирательство финишировало.
"Следственное управление по Чеченской Республике отказалось возбуждать уголовное дело по факту нанесения телесных повреждений футболисту "Краснодара" Спартаку Гогниеву во время матча молодежных команд "Терека" и "Краснодара" в Грозном. Решение об отказе принято "в связи с отсутствием события преступления".
То есть не то что состава преступления не нашли — самого преступления не было! Никто никого не бил! Все, что мы видели на видеозаписи, — обман зрения? А как иначе?
Непонятно в этом смысле уже другое. Ведь по горячим следам "Терек" был оштрафован на некоторую скромную сумму, а один из его тренеров дисквалифицирован не несколько игр. За что же, если ничего не было?
А за что на 50 тысяч оштрафовали и на шесть матчей отстранили от молодежного первенства самого Гогниева? За симуляцию сотрясения мозга и синяков на теле? Видимо, да. Но для футболиста 50 тысяч рэ — ерундовая сумма. А запрет на игру в шести матчах — тем более. Так что этот Гогниев, получается, легко отделался.
* * *
Сергей Бондаренко в блоге на сайте Sports.Ru вспоминает историю чемпионата Советского Союза.
Летом 1935-го года Алексей Стаханов в донбасской шахте вырубил 102 тонны угля за одну смену. Весной 1936-го года в СССР был разыгран первый всесоюзный футбольный чемпионат. И пусть подвиг Стаханова был частью специально подготовленной пропагандистской кампании, футболисты все равно вышли на поле не в последнюю очередь потому, что за год до этого будущий герой обложки журнала Time в 14 раз превысил рабочую норму, став самым первым и самым знаменитым в Советском Союзе ударником труда.
Футбол в новом советском государстве в 20-е годы оказался в парадоксальной ситуации: с одной стороны, "декрет о земле" аллегорическим образом коснулся и земли футбольной – спортивные площадки отдавались в пользование всем желающим, число команд и болельщиков многократно возросло. Так Николай Старостин со своими друзьями на Красной Пресне арендовали воровской пустырь и, заработав деньги на уличных представлениях и продав корову одного из игроков, отстроили себе собственное поле для игры. Старые правила о денежных взносах и официальной регистрации клубов (с обязательным предоставлением характеристики на каждого игрока) были упразднены. С другой – у новой власти не было четкого понимания того, зачем в зарождающемся обществе рабочих и крестьян, обществе абсолютного равенства нужна спортивная игра, отвлекающая от работы, культивирующая насилие, и порождающая неизбежную напряженность между победителями и проигравшими.
Последняя из этих идей имела особое значение – ведь равенство, как ничто другое, означало отсутствие проигравших. Разве не для того пролетариат победил, чтобы больше никогда не проигрывать? И более того – упразднить саму необходимость делить новый мир на два лагеря? "Победители" и "проигравшие" – герои другого, капиталистического мира, живущего, с точки зрения советских пропагандистов, по ницшеанскому принципу "падающего толкни". Нет, определенно, Вера Павловна видела во сне вовсе не это.
Идеологические споры вокруг спорта в 20-е годы ведут пролеткультовцы и гигиенисты.
Гигиенисты рассуждают о новом телесном воспитании – пробежках, гимнастических упражнениях, закалке – одним словом, индивидуальном самосовершенствовании, необходимом, естественно, для нужд всего коллектива (трудовых и военных). Чуть позже это логически продолжится введением норм ГТО.
Пролеткульт увлечен более масштабными идеями – он развивает концепцию спорта как массового мероприятия, существующего не для "зрителя", а для "участника". В регулярных парадах участвуют десятки тысяч человек – марширующих, скандирующих, показывающих "живые фигуры". Любой индивидуализм здесь рассматривается как буржуазный пережиток.
И только одно роднит оба направления – неприятие идеи соревнования.
Конечно, футбол как явление не был и не мог быть запрещен – он был слишком популярен и уже стал частью общественной и культурной жизни горожан (в значительно меньшей степени – деревни). Но проходящие год за годом футбольные турниры часто носили спонтанный характер, хаотичная формула розыгрыша призов между командами различных городов, кое-где возникшими клубами, а позже и спортивными обществами (по образцу "Динамо", учрежденного Феликсом Дзержинским) казалась неорганизованной, а государство скорее выполняло в ней роль внешней силы, толстого и неповоротливого футбольного арбитра, который никак не поспевает за происходящими на поле событиями.
Перемена, произошедшая, вероятно, на протяжении нескольких лет с конца 20-х по середину 30-х годов была фундаментальна и изменила эту систему до неузнаваемости. Установление личной власти Сталина, резкое завершение НЭПа, коллективизация и индустриализация, новая волна политического террора совпали с тем временем, когда "жить стало лучшее и веселее". Частью нового веселья стал официальный советский общесоюзный футбольный турнир – который, как и теория "революции в одной отдельно взятой стране" провозглашал установление новых правил внутри границ одного государства. Теперь можно и нужно было искать "лучшего среди равных" (а уж найти Самого Лучшего в СССР 30-х годов вообще не представляло никакого труда).
"Равенство было объявлено понятием мелкобуржуазным", – пишет об этом историк Михаил Геллер. О том же самом говорит историк культуры Владимир Паперный, в теории которого тягучая и "горизонтальная" (а значит, лежащая толстым и ровным слоем) Культура 1 сменяется строго иерархичной и вертикальной Культурой 2.
Героями нового советского времени становятся ударники труда. Они добывают уголь, доят коров, собирают рекордный урожай. Ударничество помогает создать новый, особый пантеон советских героев, вдохновляющих своих граждан на новые подвиги в деле индустриализации и выполнения рабочих пятилеток.
Совершенно неслучайно об ударниках, наравне с футболистами, пишут на страницах главной спортивной газеты страны – в "Красном спорте". Их появление заставляет по-новому взглянуть и на спортсменов – чья личная доблесть может теперь пониматься как "игра на благо коллектива". Среди футболистов, как и среди ударников труда, появляются первые лауреаты государственных орденов – герои трудового фронта притянули за собой тех, кого еще недавно ругали "профессионалами", "индивидуалистами" за стремление быть лучшими в своем деле. Так Алексей Стаханов и его друзья, походя и как бы случайно, наверняка незаметно для самих себя, открыли дорогу новому советскому футболу.
* * *
Александр Горбунов в блоге на сайте издания "Спорт день за днем" полагает, что участь тренера можно считать предрешенной в ситуации, когда процессом начинают управлять либо силы со стороны, либо люди, сумевшие тем или иным способом добиться расположения акционеров и владельцев клубов, присвоившие себе функции вершителей судеб, с наслаждением окунувшиеся в роль серых кардиналов и интригующие даже по пустякам. Те, кто со стороны, и те, кто внутри, стремятся, понятно, завлечь в свой лагерь футболистов.
Одна из самых показательных историй на эту тему связана с событиями конца 1993 года, когда четырнадцать сравнительно молодых игроков сборной России пошли на поводу у взрослых дядей, посуливших молодежи светлое спортивное будущее, подписали письмо, в котором заявили, что "тренировочный процесс и методы подготовки Садырина не соответствуют уровню работы с главной командой России" и потребовали поставить во главе сборной Анатолия Бышовца. Степень беспардонности тех, кто подписал письмо, и тех, кто подписантов науськивал, заставила, стоит заметить, забыть о другом ультимативном требовании повстанцев – об изменении условий "материального вознаграждения за выход в финальную часть чемпионата мира".
Тогда Вячеслав Колосков Садырина отстоял. Сейчас игроки, клубные, разумеется, эпистолярным жанром не занимаются. Они напрямую, после консультаций с серыми кардиналами, идут (случается, и вместе с кардиналами) к клубному хозяину и фактически требуют замены тренера. Списка причин подобных требований никто прессе, разумеется, не предоставляет, но почему бы не предположить, что среди них можно обнаружить несколько моментов, объединенных одним словом – "недовольство": тренерским стремлением добиться дисциплины и порядка во всем, что имеет отношение к тренировочному процессу и матчам, отсутствием у тренера желания выделять именитых футболистов и делать им постоянные поблажки в работе, въедливостью специалиста во время тактических занятий.
Самуэль Это’О или Роберто Карлос (примеры, к слову, не произвольные: агент возглавившего "Анжи" Гуса Хиддинка поведал, что оба футболиста "ходили к владельцу клуба Керимову и сказали ему, что русский тренер – очень старомодный, у него абсолютно не современные методы") – игроки, это не обсуждается, крупные. Карлос, правда, с игроцкой горочки уже спустился. Его игра в составе "Анжи" в прошлом году это наглядно показала. Однако авторитет его в футбольном мире огромен, и если, допустим, он и Это’О считают, пусть даже и понятия при этом не имея, о том, как должен строиться тренировочный процесс (особенно во время столь длительного подготовительного периода, как у нас), что Юрий Красножан все делает неправильно (во всяком случае, не так, как хотелось бы сомневающимся в тренерском умении Красножана бразильцу и камерунцу), то к ним, к сожалению, не только прислушиваются, но и принимают на основе их суждений серьезные кадровые решения. Частности в данной ситуации – кто отправился к Сулейману Керимову на доклад? кто и что при этом говорил? были ли заявления сделаны в ультимативной форме? – не суть важны. Важно лишь то, что вполне квалифицированному российскому тренеру, с которым подписали контракт на невиданный для нашего футбола срок – пять лет! – позволили поработать всего месяц, если отсчет вести с момента выхода "Анжи" из отпуска. С мощным последующим пропагандистским обеспечением, апофеозом которого, на мой взгляд, стало суждение о том, что Красножан не подходит для работы в большом амбициозном клубе. Не вступая в дискуссию относительно степени мотивированной амбициозности и реальной величины обоих уволивших Красножана клубов, стоит, по всей вероятности, вспомнить, что из "Локомотива" его внезапно убрали со странноватой, мягко говоря, формулировкой "за упущения, допущенные в работе" вдогонку, а из "Анжи" – еще внезапнее (не провел ни одного официального матча) и вовсе без внятных объяснений случившегося.
Чего, полагаю, не хватает многим первым лицам российского клубного футбола, так это, прежде всего, терпения. В 1984 году киевское "Динамо" под руководством вернувшегося из годичной командировки в сборную Валерия Лобановского заняло в чемпионате СССР десятое место. В Киеве моментально понеслось: немедленно уволить, поставить нового, оздоровить… Сразу же нашлись добрые люди, которые стали лоббировать на партийном украинском верху своего протеже, нещадно при этом понося Лобановского. У Владимира Щербицкого, главы украинской компартии, а значит, и всей республики, прошло совещание, на котором обсуждался один важный вопрос – о тренере киевского "Динамо". Щербицкий, по свидетельству очевидцев, молча выслушал ораторов, в том числе и тех, кто отстаивал позиции лоббистов, а потом кратко резюмировал: "Тренером остается Лобановский. Вопрос закрыт". В 1985 и 1986 годах, стоит напомнить, киевляне становились чемпионами страны, а в 1986 году выиграли Кубок обладателей кубков.
Кальку с резолюции Владимира Щербицкого можно обнаружить в Казани. За десятилетие работы в "Рубине" Курбана Бердыева было много желающих занять место этого специалиста, сумевшего немало сделать для того, чтобы футбол в Татарстане развивался в нужном направлении. Его, и такое бывало, местные доброжелатели не раз пытались снимать, но известны слова тогдашнего президента республики Минтимера Шаймиева: "Тренером остается Бердыев. Больше ко мне с этим вопросом не подходить". В двукратном рубиновском чемпионстве, в том, что команду теперь знают в Европе, в ее постоянном теперь пребывании в группе ведущих российских клубов несложно обнаружить следы поддержки Шаймиева, проявившего максимум терпения и веры в тренерский дар Бердыева. Надо полагать, терпение и вера есть и у преемника Шаймиева – Рустама Минниханова, занявшего, насколько известно, в недавнем конфликте Бердыева с новым президентом "Рубина" Дмитрием Самаренкиным сторону тренера.
На неделе несколько российских тренеров, в частности, Гаджиев, Бердыев встречались в "Доме футбола" на Таганке с Сергеем Фурсенко. Тем обсуждалось немало, история с тренерской Академией, конечно же, не осталась в стороне, но в ходе беседы возник вопрос, который, казалось бы, никак не вписывается в формат встречи президента РФС с профессиональными тренерами высокого уровня. Вопрос – о детском футболе – поднял Бердыев. В Казани на основе тщательного изучения того, что происходит в самых развитых в футбольном отношении странах (Испания, Голландия, Германия, Англия), и с учетом российского менталитета уже накоплен огромный опыт работы с детьми и юношами. Он внедряется, пусть и с трудом (необходимо, в частности, воспитывать специалистов, готовых работать по совершенно новой модели, когда детей с малых лет не шпыняют почем зря, не устраивают погоню за немедленным результатом, а постепенно приучают анализировать свои действия, ненавязчиво направляя мальчишек в нужное русло), в Татарстане. Бердыев сказал Фурсенко, что "Рубин" полностью открыт и готов немедленно поделиться тем, что у него есть, со всеми, кто пожелает сначала ознакомиться с накопленным в Казани опытом, а потом работать в заданном направлении. Экономия времени несомненна – повторять ошибки, сопровождавшие поиски "Рубина", не придется.
Мяч теперь, насколько понимаю, на стороне Российского футбольного союза, которому всего-то и надо подобрать толкового, компетентного специалиста, способного на постоянной основе контактировать с "Рубином" и с регионами и держать события под неформальным контролем.
