Александр Генис: В завершение этого ''Американского часа'', который во многом приурочен к отмечающемуся сегодня Дню Независимости, я хочу поделиться воспоминаниями о самом первом 4 июля, который мне повезло провести в глухой сельской Америке. Парад в вермонтском городе Уоррен был прямой противоположностью той державной вакханалии, память о которой у меня была еще совсем свежа. Начать с того, что открывавшая шествие Статуя Свободы не высилась гордым монументом, а скромно лежала на какой-то колымаге. Вместо факела она сжимала мороженое, а на ногах у нее были удобные красные туфли - чтобы нарядно и без мозолей. За Свободой ехали антикварные машины, тракторы, самокаты. Особняком держалась группа, символизирующая исконные вермонтские профессии — охотник, рыбак и юрист. Последний, надо полагать, не дает передраться первым двум. Потом почему-то шли настоящие и очень мягкие на ощупь ламы. Они ничего не символизировали, но нравились зрителям — их гладили. От всего парада веяло несомненной самодеятельностью. Было понятно, что сюда пришли развлекаться люди, которые относятся к празднику без особого ажиотажа, но с понятной симпатией к поводу. История для американцев - часто интимное дело. Во многих семьях, особенно – старых, ''аристократических'' - принято 4 июля вслух читать Декларацию Независимости. И, конечно, в этот день везде и всюду, начиная, естественно, с телевизионных реклам, вспоминают отца нации – генерала Вашингтона.
Сегодня Владимир Гандельсман расскажет нашим слушателям о новом портрете Вашингтона, который прибавился к горе книг о самом важном и, как выясняется, все еще самом загадочном американце. В этом нам поможет недавно вышедшая очередная биография Джорджа Вашингтона, которую написал Рон Чернов.
Володя, все биографы Джорджа Вашингтона отмечают загадочность его личности, каждое поколение пытается разрешить эту загадку, и начиная с первого биографа, которым был, как гласит история, Джерид Спарк.
Владимир Гандельсман: Да, совершенно верно. Джерид Спаркс, когда ему было 37 и он был известен как редактор, приехал в Маунт-Вернон на закате 14-го марта 1827 года. Это было унаследованное поместье Джорджа Вашингтона, где он закончил свою жизнь. Спаркс искал бумаги Джорджа Вашингтона. Бывший капеллан Конгресса, Спаркс был редактором и владельцем первого литературного журнала Америки ''Северо-американское ревью'', он был знаменит своей осмотрительной рассудительностью. Трудно было найти более подходящую фигуру для работы с бумагами Джорджа Вашингтона, чтобы написать его биографию. Спаркс больше месяца прожил в доме в Маунт-Вернон. Дневники, тетради, черновики, сорок тысяч писем – гарем для биографа. Спаркс писал другу, что он в раю. На чердаке он нашел дневник Вашингтона, который тот вел в 1748 году, в возрасте 16 лет. Все было находкой и всё было впервые. Этого никто еще тогда не видел.
Владимир Гандельсман: Спаркс, в результате, напечатал 11 томов бумаг Вашингтона плюс том биографии. В 1893 году Ворсингтон Форд сделал последний взнос в публикацию трудов Вашингтона в виде комплекта из 14 томов. К 1940-му году издание составило 39 томов. Дальше – больше. Сейчас 62 тома. Но вот в чем дело – на этих страницах почти нет самого Джорджа. Даже те несколько писем к жене, которые сохранились, совершенно формальны и натянуты. В дневниках – ничего интересного: с кем обедал и где... В новой биографии, написанной Роном Черновым, Вашингтон – самая непостижимая и неуловимая фигура в истории Америки. Современники Вашингтона видели в нем то, что хотели видеть. Биографы, коих было много, зачастую были занудами. Абигейл Адамс причислял его к лику блаженных, называл его Спасителем (с большой буквы). Марк Твен, издеваясь над множеством сказок о Вашингтоне, сказал как-то, что поскольку Вашингтон не умел лгать, а он, Твен, умеет, но не лжет, значит он лучше Вашингтона. Говорят, первый, кто написал фальшивку, был Уильям Вудворт, который напечатал её в 1923 году. Он писал, что отец нашей страны был тупоумный, что он обладал замечательной самоуверенностью, которая свойственна только тем, у кого внутренняя жизнь равна нулю. ''Таймс'' назвала биографию Вудворта ''болтовнёй''.
Александр Генис: Вероятно, каждое поколение должно творить своего Вашингтона. Наша участь – выбирать из десятков уже созданных.
Владимир Гандельсман: Да, вы знаете, с 1990 года основные американские издательства выпустили не меньше 18 биографий Вашингтона. Биография, написанная Черновым, – самая объёмная, в ней 928 страниц.
Александр Генис: Чем книга Чернова отличается от других?
Владимир Гандельсман: Точно, что не началом. Начинает Чернов, как положено, с рождения. А именно: Джордж Вашингтон родился в Виргинии в 1732-м году. Его отец умер, когда мальчику было 11. Когда ему исполнилось 16, он отправился в геодезическую экспедицию, в течение которой и вел тот дневник, который нашел Спаркс, - а затем, еще через три года, побывал в Вест-Индии, на островах между Северной и Южной Америками. В 12 он впервые командовал военными. Его отчаянные и часто провальные, но безусловно отважные рейды, в 1750-е годы принесли ему лавры непобедимого. Напомним, что в 1789 году Джордж Вашингтон был единогласно избран первым президентом США. В 1792 его переизбрали на второй срок. Он был высок и представителен, силен и грациозен, и он, конечно, был хорошим всадником. Чернов описывает Вашингтона с помощью таких слов: ''великолепное телосложение'', ''исключительно мускулистый и сильный юноша'', ''выразительное и энергичное лицо'' и т.д в том же роде. Само мужество. Чернов даже записи Вашингтона находит мускулистыми... Вот что портило его красоту, так это зубы, которые были заменены, но весьма не качественно, с помощью трансплантационной операции и челюстей, сделанных из железа и зубов его рабов.
Александр Генис: Эта челюсть знаменита не меньше его владельца, но мы его любим не только за это, правда?
Владимир Гандельсман: Конечно. Своим примером он воплотил в жизнь такие качества как добродетельность, целомудрие, неустрашимость, неподкупность. Его добровольная отставка в конце войны с англичанами, задолго до президентства, когда он мог воспользоваться захватом неограниченной власти, предмет восхищения американцев, - это спасло республику.
Александр Генис: Это – самый поразительный момент в его биографии. Ведь отдать власть куда труднее, чем ее взять. Вашингтону предлагали американскую корону. Он мог бы стать Наполеоном Нового Света – задолго до Бонапарта, но Вашингтон сознательно отказался от абсолютной власти и тем утвердил республику на века. При этом именно он, его личность, спасла колонии от войны уже между собой, той распри, которая раздирала Южную Америку. Величие Вашингтона в том, что объединив страну, он вернулся на свои поля. Воистину эпическая фигура, достойная Ливия - второй Цинцинат, с которым его любили сравнивать.
Владимир Гандельсман: Да, Вашингтон был замечательным президентом, но не очень счастливым, потому что приходилось бороться с фракционизмом и внутри администрации, и вовне ее. Он был против озлобленной партийной конкуренции, которая всегда одержима реваншистским духом и которая приводила в разное время и в разных странах к деспотизму. Вернувшись в Маунт-Вернон, он освободил своих рабов, полагая, что это будет хорошим примером для остальных. Увы, пример не стал заразительным.
Александр Генис: Но давайте вернемся от биографии Вашингтона к его биографам.
Владимир Гандельсман: В 1799 году Мэйсон Вимс, странствующий проповедник и книготорговец, написал одному издателю, что начал жизнеописание Вашингтона. Он писал, что его повествование оживляют забавные истории и что это то, что надо, поскольку расхватают, как семечки. Как раз в этот момент внезапно умер герой повествования, и время для издания подходило как нельзя лучше. В 1800-м году книга вышла и была в момент раскуплена. Но в ту пору еще не было ясно, насколько биограф вправе что-то выдумывать или строить повествование на слухах.
Александр Генис: Это его перу принадлежит знаменитая история о том, как Вашингтон срубил вишневое дерево.
Владимир Гандельсман: Да. Вимс ссылался на рассказ какой-то пожилой дамы, вроде бы родственницы Вашингтона. На вопрос отца Джорджа ''Кто это сделал?'' - Джордж якобы ответил: ''Я не умею лгать – это сделал я!'' Было ли это на самом деле – бог весть. Оставим это на совести биографа (или пожилой дамы).
Александр Генис: Но это именно то, что надо публике: свидетельство того, кто был рядом со знаменитостью, поближе и поинтимней. Это хорошо продается – и запоминается. История с деревом замучила многие поколения американских школьников. Теперь это – часть национального сознания, как бейсбол и яблочный пирог.
Владимир Гандельсман: Совершенно верно. Но сегодня монументальная биография – не то, что было когда-то, во дни Спарка: тогда величие следовало почитать на расстоянии, теперь – вплотную. За одним исключением (только что названный Вимс), ранние биографы Вашингтона просто упоминали его детство. Даже сплетник-Вимс игнорировал мать Джорджа, о которой мало что известно, называя ее всего лишь ''очаровательной девушкой''. Другой биограф Маршалл обошелся одной страничкой. Третий, Рэмсэй, о первых 19 лет Вашингтона написал одну фразу из 12 слов. Когда Спаркс был в Вирджинии, он рыскал везде, где мог, он расспрашивал, кого мог, но ничего существенного не нашел, кроме того, что Мари Вашингтон была не очень-то образованна и очень заботилась о своих утках и курицах. В печати он был осмотрителен, и писал о ее прилежании, здравом смысле, нежности, о ее бдительном умении преодолевать препятствия.
Александр Генис: А что же Чернов, с которого мы, собственно, начали?
Владимир Гандельсман: Чернов строит ее характер с помощью массы прилагательных. Его Мари Вашингтон набожна, упряма, решительна и неукротима, - и это только на одной странице. На следующей - она резкая и жёлчная, беспокойная, упорная, как кремень, бережливая, прямая, грубоватая и неграмотная. Еще через четыре страницы – другая пачка определений, которые завершает прилагательное: трудно выносимая. Во второй главе нам напоминают о том, что маленький Джордж страдал от докучливой матери, от того, что она властно доминировала, что она была не только эгоистична, но и странно безразлична к амбициям старшего сына. Чернов заключает: ''Сумасбродная мать породила сына, который был сверхчувствителен к критике и нуждался всю жизнь в одобрении. Можно предположить, что имея дело с такой сварливой женщиной, Джордж стал слишком склонен к самоконтролю, стал умело справляться со своими эмоциями и держать язык за зубами. Ему приходилось сдерживать сильные эмоции, и он пугался своих же чувств, если не мог их усмирить. Всё то, что принадлежало Мари Вашингтон, смешалось в нем в эмоциональную бурю, которую он подавлял в себе с трудом. Никогда не имея возможности выразить эти запретные чувства гнева, он уравновешивал это молчанием и мужественным бесстрастием. Эта мальчишеская борьба, по всей вероятности, генезис его индивидуальности, которая позже проявилась так выпукло и впечатляюще''.
Александр Генис: Откуда он все это знает? Другими словами, диагноз вытеснил документ.
Владимир Гандельсман: В этом отличие сегодняшнего дня. Спаркс думал, что знает, как Вашингтон хотел себя запечатлеть, но он никогда не полагал себя знающим, что значит быть Вашингтоном. Чернов знает. Не потому, что он знает больше, чем Спаркс, нет, но потому что он думает по-другому, чем Спаркс. Конечно, книга ''Вашингтон. Жизнь'' - грандиозная биография, рассказанная умно, с замечательными подробностями, но это психологический портрет человека, который жил и умер задолго до века психологии, романтический портрет человека, который не был романтиком. Как мы сказали в начале этого разговора: каждое поколение творит своего Вашингтона. Поэтому наш Вашингтон лежит на психоаналитической кушетке, его зубы стиснуты, он мучим своей мамашей, сумасшедшей женщиной с заплесневелого чердака в Маунт-Вернон.
