Футбольная селекция глазами известного тренера. Геннадий Тимченко сменил Александра Медведева на посту руководителя хоккейного СКА. Феномен Марины Зуевой и Игоря Шпильбанда. Эти темы активно обсуждают блогеры, пишущие о спорте в России.
Известный тренер Александр Тарханов в блоге на сайте Sports.Ru пишет о небанальной футбольной селекции.
Тренер может не показать интересного футбола, но он всегда должен быть интересен своим игрокам и самому себе. Впрочем, чего это я? Мы показали неплохой футбол в Петербурге и лучший в том туре, когда обыграли "Локомотив".
Оптимистично? Да. Но не более. Наш футбол пока далек от того, на который способен текущий состав "Крыльев". Состав, в который я верю, но который пока до конца не ощущаю. Потому что у каждого игрока есть качества видимые – их видят все, и у каждого есть качества скрытые – их не видит порой сам их обладатель. Задача хорошего тренера – знакомство с чужими качествами, даже когда знакомству много лет. И эта особенность очень часто рождает у тренера интуицию. Она, обманчивая по своей натуре, подсказывала мне, что "Крылья" на старте сезона будут сильнее, чем они есть на старте на самом деле. Она, к слову, когда-то уверяла меня, что "Химки" мои на таком же старте, только более низком, рванут с ошибками. А они, "Химки", почти не ошибались. Помню, как на сборах взял листок с нашим составом начальник той команды Игорь Торубаров и фыркнул: "Вторая лига". Честное слово, я его чуть не разорвал. Торубарова, а не листок.
Начинается же все тогда, когда заканчивается банальная селекция, о которой мы говорили в предыдущем посте. Банальная селекция в этом году исчезла при первой же двусторонке на сборах. Банальные звонки с непрекращающимися предложениями испаряла влажная турецкая трава, выявлявшая у футболистов те самые скрытые качества. Джозеф Дикьяра прилетел и поразил своей статностью. Это привлекало, но не подкупало – "столбовые" данные уже не гарантируют ничего даже центровому в баскетболе, не то что опорному полузащитнику в футболе. Меня смущала зажатость канадца. Поначалу он маялся, не понимал, во что мы играем. А потом раз как-то вышел, и тренеру впору было хвататься за блокнот и записывать: мобильность, рост, мощь, ум… Словно мультяшный столб вдруг заплясал и заговорил. Наш футбол спровоцировал его на прогресс, и теперь он учится на пути в основной состав.
У "Крыльев" начался чемпионат. Это значит, что у "Крыльев" началась учеба, продолжающаяся все первые туры и заканчивающаяся… в конце карьеры. Это у профессионалов. Но ведь она так часто заканчивается тем, чем начиналась. Это уже у приспособленцев. Наш родимый футбол так устроен, что тренеры, перестраховывая свои должности турнирными очками, перестраховываются игроками. Они включают запреты, потом все-таки теряют свои места, а игроков своих обрекают на реабилитацию. Потому на небанальном этапе селекции я обучал своих игроков нарушать чужие запреты.
Юрий Кириллов – человек, благодаря которому убыстряется игра "Крыльев" на важнейшем ее этапе, когда атака входит в решающую стадию. Но он же и тот человек, который, обладая недурным мышлением, входит в ступор при получении мяча. "Мяч получаю и не знаю, что с ним делать", – это говорит парень с характеристиками одного из лучших молодых хавбеков-созидателей страны. Понимаете, у меня готовый игрок, который не готов. Почему? Потому что на нем перестраховывались чужие интересы. Потому что ранее ему запрещали идти в обводку, ему запрещали обострять вне схемы. В результате его мозг думает до игры, после игры, но только не во время игры.
Умение работать с молодежью, мне приписываемое – и мне приятное, – это умение влиять на мелочи. В Кириллове не надо копаться, с ним не надо заниматься азами, ему просто надо помочь по мелочи. Правда, нужно сделать это вовремя. Сегодня. Иначе завтра он будет учиться тому, чему учился вчера и позавчера – в "Химках", "Русичах" и "Спортакадемклубе". И тогда он будет нужен лишь для того, чтобы на нем вновь перестраховывались чужие интересы и чужие карьеры.
Вот так мы показываем лучший футбол в туре, но я не вижу в этом футболе самодостаточности. Я не вижу того, чего планировал увидеть. Но, поверьте, соринок в наших глазах все меньше.
* * *
Кирилл Легков в блоге на сайте издания "Спорт день за днем" пишет о переменах в руководстве хоккейного клуба СКА (Санкт-Петербург): на посту главы совета директоров Александра Медведева сменил Геннадий Тимченко.
В принципе, деятельность Медедева на "капитанском мостике" СКА вызывала уважение. В том плане, что человек хотел что-то сделать. И спасибо ему, что ни разу за время своего руководства Медведев не давал повода хоккейному сообществу говорить о том, что в высоких кругах у СКА есть покровитель.
Может, таких поводов, впрочем, не давали "успехи" СКА? Их ведь, по большому счету, не было, если не считать заполненных трибун Ледового дворца.
Лично мне всегда казалось, что КХЛ как место для приложения организаторских талантов подходила Александру Ивановичу больше. Управление армейцами было, что называется, "ручным". Никогда не было понятно, по каким принципам комплектуется СКА? Какие критерии рассматриваются при выборе тренера? Даже последнее признание Медведева о том, что мы думали, раз у Айвана Занатты с молодыми получилось, то и со взрослыми "покатит", выглядит каким-то странным. Складывалось впечатление, что Александр Иванович не жил интересами команды каждый день, а "включался" только тогда, когда нужно было принимать важное решение. Но ведь против такого "раздвоения" выступает он сам, когда говорит о совместительстве Вячеслава Быкова в клубе и сборной. "Не можете служить Богу и маммоне"... Причем не получается хорошо руководить, даже когда человек искренне хочет, чтобы было лучше. Таков закон.
Если поговорить с представителями "питерской хоккейной общественности", то выяснится, что они не очень довольны тем, как жил СКА в последние годы. За 17 лет никаких успехов на ледовой площадке. За 15 лет в составе не закрепилось ни одного игрока, за исключением "вечного" Максима Сушинского. Да и тот играл "с перебежками". О деньгах, потраченных за это время во имя успехов, и говорить не стоит. Вложения за последние 5 лет оцениваются в 1,5 млрд евро. Что получили за эти деньги питерские болельщики? Немного зрелища и команду, состав которой каждый год меняется чуть ли не до неузнаваемости. Наверное, неплохо обстояли с пополнением клубной кассы (это тоже важно), но недаром сам Медведев говорил о том, что ему часто задают вопросы: почему у "Зенита" успехи есть, а у СКА нет, с учетом сопоставимости вложений?
Сейчас клуб возглавил Геннадий Тимченко, большой человек в смысле бизнеса и положения, близости к первым лицам. Но не это главное. Проблема СКА последних сезонов – отсутствие в клубе "хоккейного" человека, на которого замыкались бы главные процессы. Нужен просто человек, хорошо разбирающийся в хоккее – типа Леонида Вайсфельда или Олега Гросса. Говорят, в клуб может прийти Алексей Касатонов. И это будет одним из шагов в "патриотическом" направлении. Не секрет, что Александру Медведеву ставилось в вину и то, что он окружил себя в СКА советниками московского происхождения, бывшими "динамовцами".
Так вот новый менеджер (гендиректор, кто-то еще, должность не так важна) кто бы им ни был избран, должен заняться не только внятным комплектованием команды наряду с главным тренером, раз уже он в этой общей неразберихе все-таки был назначен, но и вопросами инфраструктуры. В этом плане тоже мало что сделано - у СКА нет ни своего дворца спорта, ни тренировочного катка.
Если правильно будет выстроена система управления клубом и он будет управляться именно из Питера, а не из Москвы, и каждый день, тогда и по поводу нахождения в совете директоров двух "медведей" – Тимченко и Медведева, думаю, вопросов не возникнет. Это как раз тот случай, когда одна голова хорошо, а две – лучше.
Если, конечно, они сумеют договориться. И захотят.
* * *
Игорь Порошин в блоге на сайте Sports.Ru объясняет феномен тренеров Марины Зуевой и Игоря Шпильбанда, создавших лучшую в мире школу танцев на льду.
Все, знаете, в этом мире очень относительно. Иная национальная буря чувств смывается первым весенним дождем. А вот воспоминание о том, что случилось в тот же день вечером на той же арене не смоет ни один дождь, ни даже, простите, цунами. Наверное, это не попало в трансляцию. Это случилось уже после исполнения американского гимна (первого в истории танцев на чемпионатах мира). На лед по призыву лауреатов и нескольких фотографов вышли мужчина и женщина и встали на первую ступеньку пьедестала вместе со всеми медалистами. Это были Игорь Шпильбанд и Марина Зуева. Они готовили к чемпионату все три пары с подиума. Это случилось первый раз в истории фигурного катания и, может статься, такое не повторится никогда.
Для тех, кто мало знает фигурное катание, это событие имеет ценность курьеза из Книги рекордов Гиннесса – изумились и забыли. Для тех, кто был убежден, что на танцы мало распространяются законы спортивного состязания, что это не спорт вовсе – ошеломительный факт. Для тех, кто живет танцами на льду, кто многое, как им казалось, слишком многое знал про то, как они устроены – значит примерно тоже, что знакомство с гелеоцентрической теорией Галилея для европейцев первой половины ХVII века. Это не столько восхищение чужим умом и чужими талантами, сколько ужас и возмущение. Взгляните на это, скажем, обсуждение и вы увидите, как тлеют в ХХI веке угли костров инквизиции.
До конца 70-х годов танцы на льду были странной, нелепой в своем старомодном благородстве дисциплиной, покуда туда не ворвались несколько женщин из Советском Союза в амплуа тренера, одаренных творчески, но, более всего, энергетически. Танцы были для них и легальным лифтом в красивую, нездешнюю жизнь, и площадкой для реализации их кипучих натур. Завоевание этой площадки, на которой идиллически катались парами иностранные любители, получилось в высшей степени стремительным. Так вермахт прошел по Европе. А результатом этого завоевания стало превращения танцев в своего рода выставочный павильон Советского Союза. Разъездное ледовое шоу.
Стать успешными участниками этого проекта со всей неизбежностью обязывало быть советским человеком. Уже СССР давно исчез, а корабль все плыл от порта к порту, от турнира к турниру. И на этом корабле, помимо советских русских, попадались и советские французы, и советские итальянцы. И они использовали на своих языках все эти изумительные понятия, которые так хорошо известны опытному знатоку танцев – "первый номер сборной", "второй номер сборной", "очередь", "связи", блат", – неизвестные никаким другим спортсменам. Заложенный в эпоху стремительного разложения СССР, этот мир изъяснялся на языке позднесоветского общества с его страстным стремлением к обладанию материальным в мире лишенным материального производства. Нужно было быть абсолютными гениями, как Торвилл и Дин, чтобы превозмочь этот порядок.
Ах, сколько раз нас уверяли, что когда нет математических критериев судейства, не остается ничего другого, как "договариваться" об иерархии. Что чемпионы должны уходить вовремя и с золотыми медалями, и на их место должны вставать те, кто носил медали серебряные. Потому что "заслужили упорным трудом". Что единственный способ "второго номера" одного тренерского клана нарушить иерархию, это стать "первым номером" в другом тренерском клане. Чем глубже ты вникаешь в эту ахинею, тем более она тебе кажется разумной. Ты уже не ужасаешься этим уродцам, пляшущим в кривых зеркалах. Так и надо.
Так не надо. Выяснилось, что можно ни на кого навешивать бирки с номерами, как в очереди за дефицитом. Выяснилось, что даже абсолютные гении Вирчью и Мойр могут проигрывать при своем выдающемся катании. Потому что их товарищи по группе Дэвис и Уайт были еще лучше. То есть я не уверен, что лучше. Так судьи решили. Я теперь – о, Боже, что я говорю! – доверяю судьям. Потому что они теперь могут отдать третье место паре, которая первый раз приехала на чемпионат мира (Шибутани). Причем с программой, которая согласно прежним предписаниям, подошла бы скорее каким-нибудь без пяти минут пенсионерам, катящимся к своей очередной "заслуженной" медали; салонным танцем, где предъявляется только техника и больше ничего, то есть самое важное. Есть-есть техника, кивают судьи и ставят на пьедестал третью, бесстыдно юную пару Шпильбанда и Зуевой.
Двое наших соотечественников, которые по-русски до сих пор говорят лучше и охотнее, чем по-английски, за 10 лет совместной работы разнесли вдребезги это королевство кривых зеркал, пустили ко дну этот дурацкий корабль. Судя по всему, они сами не ведали, что творят. Во всяком случае, ими не руководила энергия мщения. Из России в свое время уезжал один обозленный тренер. Рафаэль Арутюнян. Очень хороший тренер. Но он так страстно хотел "вмазать Писееву", что у него ничего не получилось.
Шпильбанд и Зуева никому "вмазать" не хотели, они просто на голой земле создали лучшую в мире школу ледовых танцев. Монотонная, воловья работа в депрессивном пейзаже предместий Детройта (это я даю урок социальной географии тем обезьянам, которые говорят, что Шпильбанд с Зуевой бросили свою бедную и прекрасную родину, чтобы поесть золотых американских бананов) должна была совершенно выбить из них все аффекты.
Но как бы ни были Шпильбанд-Зуева похожи на героев великого американского эпоса о переселенцах, нашедших счастье в Новом мире – лучшем из всех возможных, и как бы ни было грандиозно то, что они сделали в танцах на льду, в этой истории с их тройной победой в Москве, есть и другой символ – локальный, для России только понятный. Но он больше всех других смыслов. В конце концов, что такое фигурное катание? Зрелище, о котором раз в году вспоминают всего лишь несколько миллионов человек на земном шаре, чтобы затем опять на год забыть. А все остальные – не в счет.
Зато 140 миллионов человек каждодневно, а не раз в год, думают о своей судьбе в стране, где они живут, и о судьбе страны, в которой живут эти 140 миллионов. Почти все они за небольшим исключением считают, что страна эта живет плохо. И даже уже не в том смысле, что в ней не съешь золотого банана, плохо – в том смысле, что неправильно как-то.
Почему страна живет неправильно – вот здесь начинаются большие расхождения. Некоторые говорят – потому что Советский Союз враги потопили. Но мы не будем комментировать такие суждения из чистой вежливости. Ведь носители таких суждений ничего не смогут нам ответить. Они не знают, как подключиться к интернету, и вообще считают, что в компьютере живет черт.
На другом краю стоят те, и их тоже немало, и они как раз умеют жить в компьютере, – кто думает, что нужно дождаться, пока помрет последний человек, родившийся в СССР, и вот тогда все пойдет путем. Я хочу, чтобы все пошло путем. Но, с другой стороны, я пока не хочу умирать. Да и, возможно, мне не нужно умирать, чтобы все пошло путем. Вот Шпильбанд и Зуева родились в СССР, большую часть жизни в СССР прожили и занимались тем делом, в котором Советскому Союзу удалось навязать миру свои правила и свою мораль (и, надо сказать, больше ни в чем).
И вот они зрелыми советскими людьми уезжают в Америку и там создают свою танцевальную школу. Здоровую, сильную, человеческую. Лучшую на свете – ей-богу, это был самый дружный пьедестал на чемпионате мира! И вот эта система разрушает старый порядок в танцах – уродливый, подлый, бесчеловечный, тоже советскими людьми созданный.
И теперь я думаю, сколько хорошего могли бы сделать наши люди, даже еще родившиеся в СССР, если бы они просто работали, а им никто не мешал и не подговаривал делать пакости другим. Земли у нас голой много. Больше, чем в Америке.
Известный тренер Александр Тарханов в блоге на сайте Sports.Ru пишет о небанальной футбольной селекции.
Тренер может не показать интересного футбола, но он всегда должен быть интересен своим игрокам и самому себе. Впрочем, чего это я? Мы показали неплохой футбол в Петербурге и лучший в том туре, когда обыграли "Локомотив".
Оптимистично? Да. Но не более. Наш футбол пока далек от того, на который способен текущий состав "Крыльев". Состав, в который я верю, но который пока до конца не ощущаю. Потому что у каждого игрока есть качества видимые – их видят все, и у каждого есть качества скрытые – их не видит порой сам их обладатель. Задача хорошего тренера – знакомство с чужими качествами, даже когда знакомству много лет. И эта особенность очень часто рождает у тренера интуицию. Она, обманчивая по своей натуре, подсказывала мне, что "Крылья" на старте сезона будут сильнее, чем они есть на старте на самом деле. Она, к слову, когда-то уверяла меня, что "Химки" мои на таком же старте, только более низком, рванут с ошибками. А они, "Химки", почти не ошибались. Помню, как на сборах взял листок с нашим составом начальник той команды Игорь Торубаров и фыркнул: "Вторая лига". Честное слово, я его чуть не разорвал. Торубарова, а не листок.
Тренер может не показать интересного футбола, но он всегда должен быть интересен своим игрокам и самому себе
Начинается же все тогда, когда заканчивается банальная селекция, о которой мы говорили в предыдущем посте. Банальная селекция в этом году исчезла при первой же двусторонке на сборах. Банальные звонки с непрекращающимися предложениями испаряла влажная турецкая трава, выявлявшая у футболистов те самые скрытые качества. Джозеф Дикьяра прилетел и поразил своей статностью. Это привлекало, но не подкупало – "столбовые" данные уже не гарантируют ничего даже центровому в баскетболе, не то что опорному полузащитнику в футболе. Меня смущала зажатость канадца. Поначалу он маялся, не понимал, во что мы играем. А потом раз как-то вышел, и тренеру впору было хвататься за блокнот и записывать: мобильность, рост, мощь, ум… Словно мультяшный столб вдруг заплясал и заговорил. Наш футбол спровоцировал его на прогресс, и теперь он учится на пути в основной состав.
У "Крыльев" начался чемпионат. Это значит, что у "Крыльев" началась учеба, продолжающаяся все первые туры и заканчивающаяся… в конце карьеры. Это у профессионалов. Но ведь она так часто заканчивается тем, чем начиналась. Это уже у приспособленцев. Наш родимый футбол так устроен, что тренеры, перестраховывая свои должности турнирными очками, перестраховываются игроками. Они включают запреты, потом все-таки теряют свои места, а игроков своих обрекают на реабилитацию. Потому на небанальном этапе селекции я обучал своих игроков нарушать чужие запреты.
Юрий Кириллов – человек, благодаря которому убыстряется игра "Крыльев" на важнейшем ее этапе, когда атака входит в решающую стадию. Но он же и тот человек, который, обладая недурным мышлением, входит в ступор при получении мяча. "Мяч получаю и не знаю, что с ним делать", – это говорит парень с характеристиками одного из лучших молодых хавбеков-созидателей страны. Понимаете, у меня готовый игрок, который не готов. Почему? Потому что на нем перестраховывались чужие интересы. Потому что ранее ему запрещали идти в обводку, ему запрещали обострять вне схемы. В результате его мозг думает до игры, после игры, но только не во время игры.
Умение работать с молодежью, мне приписываемое – и мне приятное, – это умение влиять на мелочи. В Кириллове не надо копаться, с ним не надо заниматься азами, ему просто надо помочь по мелочи. Правда, нужно сделать это вовремя. Сегодня. Иначе завтра он будет учиться тому, чему учился вчера и позавчера – в "Химках", "Русичах" и "Спортакадемклубе". И тогда он будет нужен лишь для того, чтобы на нем вновь перестраховывались чужие интересы и чужие карьеры.
Вот так мы показываем лучший футбол в туре, но я не вижу в этом футболе самодостаточности. Я не вижу того, чего планировал увидеть. Но, поверьте, соринок в наших глазах все меньше.
* * *
Кирилл Легков в блоге на сайте издания "Спорт день за днем" пишет о переменах в руководстве хоккейного клуба СКА (Санкт-Петербург): на посту главы совета директоров Александра Медведева сменил Геннадий Тимченко.
В принципе, деятельность Медедева на "капитанском мостике" СКА вызывала уважение. В том плане, что человек хотел что-то сделать. И спасибо ему, что ни разу за время своего руководства Медведев не давал повода хоккейному сообществу говорить о том, что в высоких кругах у СКА есть покровитель.
Может, таких поводов, впрочем, не давали "успехи" СКА? Их ведь, по большому счету, не было, если не считать заполненных трибун Ледового дворца.
Лично мне всегда казалось, что КХЛ как место для приложения организаторских талантов подходила Александру Ивановичу больше. Управление армейцами было, что называется, "ручным". Никогда не было понятно, по каким принципам комплектуется СКА? Какие критерии рассматриваются при выборе тренера? Даже последнее признание Медведева о том, что мы думали, раз у Айвана Занатты с молодыми получилось, то и со взрослыми "покатит", выглядит каким-то странным. Складывалось впечатление, что Александр Иванович не жил интересами команды каждый день, а "включался" только тогда, когда нужно было принимать важное решение. Но ведь против такого "раздвоения" выступает он сам, когда говорит о совместительстве Вячеслава Быкова в клубе и сборной. "Не можете служить Богу и маммоне"... Причем не получается хорошо руководить, даже когда человек искренне хочет, чтобы было лучше. Таков закон.
Если поговорить с представителями "питерской хоккейной общественности", то выяснится, что они не очень довольны тем, как жил СКА в последние годы. За 17 лет никаких успехов на ледовой площадке. За 15 лет в составе не закрепилось ни одного игрока, за исключением "вечного" Максима Сушинского. Да и тот играл "с перебежками". О деньгах, потраченных за это время во имя успехов, и говорить не стоит. Вложения за последние 5 лет оцениваются в 1,5 млрд евро. Что получили за эти деньги питерские болельщики? Немного зрелища и команду, состав которой каждый год меняется чуть ли не до неузнаваемости. Наверное, неплохо обстояли с пополнением клубной кассы (это тоже важно), но недаром сам Медведев говорил о том, что ему часто задают вопросы: почему у "Зенита" успехи есть, а у СКА нет, с учетом сопоставимости вложений?
Сейчас клуб возглавил Геннадий Тимченко, большой человек в смысле бизнеса и положения, близости к первым лицам. Но не это главное. Проблема СКА последних сезонов – отсутствие в клубе "хоккейного" человека, на которого замыкались бы главные процессы. Нужен просто человек, хорошо разбирающийся в хоккее – типа Леонида Вайсфельда или Олега Гросса. Говорят, в клуб может прийти Алексей Касатонов. И это будет одним из шагов в "патриотическом" направлении. Не секрет, что Александру Медведеву ставилось в вину и то, что он окружил себя в СКА советниками московского происхождения, бывшими "динамовцами".
Так вот новый менеджер (гендиректор, кто-то еще, должность не так важна) кто бы им ни был избран, должен заняться не только внятным комплектованием команды наряду с главным тренером, раз уже он в этой общей неразберихе все-таки был назначен, но и вопросами инфраструктуры. В этом плане тоже мало что сделано - у СКА нет ни своего дворца спорта, ни тренировочного катка.
Если правильно будет выстроена система управления клубом и он будет управляться именно из Питера, а не из Москвы, и каждый день, тогда и по поводу нахождения в совете директоров двух "медведей" – Тимченко и Медведева, думаю, вопросов не возникнет. Это как раз тот случай, когда одна голова хорошо, а две – лучше.
Если, конечно, они сумеют договориться. И захотят.
* * *
Игорь Порошин в блоге на сайте Sports.Ru объясняет феномен тренеров Марины Зуевой и Игоря Шпильбанда, создавших лучшую в мире школу танцев на льду.
Все, знаете, в этом мире очень относительно. Иная национальная буря чувств смывается первым весенним дождем. А вот воспоминание о том, что случилось в тот же день вечером на той же арене не смоет ни один дождь, ни даже, простите, цунами. Наверное, это не попало в трансляцию. Это случилось уже после исполнения американского гимна (первого в истории танцев на чемпионатах мира). На лед по призыву лауреатов и нескольких фотографов вышли мужчина и женщина и встали на первую ступеньку пьедестала вместе со всеми медалистами. Это были Игорь Шпильбанд и Марина Зуева. Они готовили к чемпионату все три пары с подиума. Это случилось первый раз в истории фигурного катания и, может статься, такое не повторится никогда.
Для тех, кто мало знает фигурное катание, это событие имеет ценность курьеза из Книги рекордов Гиннесса – изумились и забыли. Для тех, кто был убежден, что на танцы мало распространяются законы спортивного состязания, что это не спорт вовсе – ошеломительный факт. Для тех, кто живет танцами на льду, кто многое, как им казалось, слишком многое знал про то, как они устроены – значит примерно тоже, что знакомство с гелеоцентрической теорией Галилея для европейцев первой половины ХVII века. Это не столько восхищение чужим умом и чужими талантами, сколько ужас и возмущение. Взгляните на это, скажем, обсуждение и вы увидите, как тлеют в ХХI веке угли костров инквизиции.
До конца 70-х годов танцы на льду были странной, нелепой в своем старомодном благородстве дисциплиной, покуда туда не ворвались несколько женщин из Советском Союза в амплуа тренера, одаренных творчески, но, более всего, энергетически. Танцы были для них и легальным лифтом в красивую, нездешнюю жизнь, и площадкой для реализации их кипучих натур. Завоевание этой площадки, на которой идиллически катались парами иностранные любители, получилось в высшей степени стремительным. Так вермахт прошел по Европе. А результатом этого завоевания стало превращения танцев в своего рода выставочный павильон Советского Союза. Разъездное ледовое шоу.
Стать успешными участниками этого проекта со всей неизбежностью обязывало быть советским человеком. Уже СССР давно исчез, а корабль все плыл от порта к порту, от турнира к турниру. И на этом корабле, помимо советских русских, попадались и советские французы, и советские итальянцы. И они использовали на своих языках все эти изумительные понятия, которые так хорошо известны опытному знатоку танцев – "первый номер сборной", "второй номер сборной", "очередь", "связи", блат", – неизвестные никаким другим спортсменам. Заложенный в эпоху стремительного разложения СССР, этот мир изъяснялся на языке позднесоветского общества с его страстным стремлением к обладанию материальным в мире лишенным материального производства. Нужно было быть абсолютными гениями, как Торвилл и Дин, чтобы превозмочь этот порядок.
Ах, сколько раз нас уверяли, что когда нет математических критериев судейства, не остается ничего другого, как "договариваться" об иерархии. Что чемпионы должны уходить вовремя и с золотыми медалями, и на их место должны вставать те, кто носил медали серебряные. Потому что "заслужили упорным трудом". Что единственный способ "второго номера" одного тренерского клана нарушить иерархию, это стать "первым номером" в другом тренерском клане. Чем глубже ты вникаешь в эту ахинею, тем более она тебе кажется разумной. Ты уже не ужасаешься этим уродцам, пляшущим в кривых зеркалах. Так и надо.
Так не надо. Выяснилось, что можно ни на кого навешивать бирки с номерами, как в очереди за дефицитом. Выяснилось, что даже абсолютные гении Вирчью и Мойр могут проигрывать при своем выдающемся катании. Потому что их товарищи по группе Дэвис и Уайт были еще лучше. То есть я не уверен, что лучше. Так судьи решили. Я теперь – о, Боже, что я говорю! – доверяю судьям. Потому что они теперь могут отдать третье место паре, которая первый раз приехала на чемпионат мира (Шибутани). Причем с программой, которая согласно прежним предписаниям, подошла бы скорее каким-нибудь без пяти минут пенсионерам, катящимся к своей очередной "заслуженной" медали; салонным танцем, где предъявляется только техника и больше ничего, то есть самое важное. Есть-есть техника, кивают судьи и ставят на пьедестал третью, бесстыдно юную пару Шпильбанда и Зуевой.
Двое наших соотечественников, которые по-русски до сих пор говорят лучше и охотнее, чем по-английски, за 10 лет совместной работы разнесли вдребезги это королевство кривых зеркал, пустили ко дну этот дурацкий корабль. Судя по всему, они сами не ведали, что творят. Во всяком случае, ими не руководила энергия мщения. Из России в свое время уезжал один обозленный тренер. Рафаэль Арутюнян. Очень хороший тренер. Но он так страстно хотел "вмазать Писееву", что у него ничего не получилось.
Шпильбанд и Зуева никому "вмазать" не хотели, они просто на голой земле создали лучшую в мире школу ледовых танцев. Монотонная, воловья работа в депрессивном пейзаже предместий Детройта (это я даю урок социальной географии тем обезьянам, которые говорят, что Шпильбанд с Зуевой бросили свою бедную и прекрасную родину, чтобы поесть золотых американских бананов) должна была совершенно выбить из них все аффекты.
Но как бы ни были Шпильбанд-Зуева похожи на героев великого американского эпоса о переселенцах, нашедших счастье в Новом мире – лучшем из всех возможных, и как бы ни было грандиозно то, что они сделали в танцах на льду, в этой истории с их тройной победой в Москве, есть и другой символ – локальный, для России только понятный. Но он больше всех других смыслов. В конце концов, что такое фигурное катание? Зрелище, о котором раз в году вспоминают всего лишь несколько миллионов человек на земном шаре, чтобы затем опять на год забыть. А все остальные – не в счет.
Зато 140 миллионов человек каждодневно, а не раз в год, думают о своей судьбе в стране, где они живут, и о судьбе страны, в которой живут эти 140 миллионов. Почти все они за небольшим исключением считают, что страна эта живет плохо. И даже уже не в том смысле, что в ней не съешь золотого банана, плохо – в том смысле, что неправильно как-то.
Почему страна живет неправильно – вот здесь начинаются большие расхождения. Некоторые говорят – потому что Советский Союз враги потопили. Но мы не будем комментировать такие суждения из чистой вежливости. Ведь носители таких суждений ничего не смогут нам ответить. Они не знают, как подключиться к интернету, и вообще считают, что в компьютере живет черт.
На другом краю стоят те, и их тоже немало, и они как раз умеют жить в компьютере, – кто думает, что нужно дождаться, пока помрет последний человек, родившийся в СССР, и вот тогда все пойдет путем. Я хочу, чтобы все пошло путем. Но, с другой стороны, я пока не хочу умирать. Да и, возможно, мне не нужно умирать, чтобы все пошло путем. Вот Шпильбанд и Зуева родились в СССР, большую часть жизни в СССР прожили и занимались тем делом, в котором Советскому Союзу удалось навязать миру свои правила и свою мораль (и, надо сказать, больше ни в чем).
И вот они зрелыми советскими людьми уезжают в Америку и там создают свою танцевальную школу. Здоровую, сильную, человеческую. Лучшую на свете – ей-богу, это был самый дружный пьедестал на чемпионате мира! И вот эта система разрушает старый порядок в танцах – уродливый, подлый, бесчеловечный, тоже советскими людьми созданный.
И теперь я думаю, сколько хорошего могли бы сделать наши люди, даже еще родившиеся в СССР, если бы они просто работали, а им никто не мешал и не подговаривал делать пакости другим. Земли у нас голой много. Больше, чем в Америке.
