В эфире программы "Человек и закон" Первого канала (будет доступна зрителям на Европейской части РФ с 22.30 мск, но на "Орбите" программа уже вышла в эфир) председатель Хамовнического суда Виктор Данилкин так ответил на вопросы о процессе Ходорковского-Лебедева:
- Здравствуйте, Виктор Николаевич. Вопрос первый. Могли ли вы предположить, когда брали это дело, что на вас, в конце концов, будет оказываться такое давление, что вы попадете под такой пресс в средствах массовой информации, вообще общественности?
- Когда это дело поступило в Хамовнический суд, я, конечно, предполагал, что на меня будет оказываться давление и со стороны участников процесса, защиты подсудимых, а также и прессы, поскольку это дело имело широкий общественный резонанс.
- А вы читали прессу, читали интернет все эти два года или вы изолировались от всего и жили своей жизнью, что называется?
- Я ни интернет-издания, ни публикации в прессе не читал. Я отстранился от этого и был занят с утра и до вечера в процессе.
- Можете отвечать, можете не отвечать на этот вопрос. Были ли попытки как-то неформально с вами разговаривать, выходить на вас по каким-то своим каналам, договариваться и так далее?
- Я отвечу на этот вопрос. Никаких попыток таких не было. Все происходило в этом плане очень корректно, общение с адвокатами в процессе и с государственными обвинителями, и с подсудимыми происходило, с моей стороны я со всеми обращался по имени-отчеству. Бывали случаи, когда кто-то переступал черту в процессе, поэтому я тогда обращался уже более официально, сухо к подсудимым, к защитникам, к гособвинителям. Но на меня никто никаким образом не выходил, никаких контактов со мной вне процесса выстраивать не пытался.
- Скажите, пожалуйста, ваша семья все это время как себя ощущала? Они испытывали какое-то давление?
- Да, такое давление испытывалось. Непонятные люди какие-то обращались, звонили по телефону, узнали мои домашние телефоны, заходили на сайт сына, какие-то гадости там размещали. Кроме того, приходила корреспонденция непосредственно в мой адрес, в Хамовнический суд.
- Что было в этой корреспонденции? Угрозы?
- В момент оглашения приговора, приговор оглашался четыре дня - и приговор, и постановление - здесь уже были прямые угрозы, но они размещались уже и на сайте Московского городского суда. Меня об этом в известность не ставили, я приезжал в судебное заседание и уезжал с охраной.
- Вот ощущение от подследственных, как они себя вели, были ли моменты, когда они как-то по-человечески, может быть, раздражали или, наоборот, вызывали уважение? Как они себя вели? Как вел себя Ходорковский, как вел себя Лебедев? В прессе писали о том, что Лебедев, например, достаточно жестко несколько раз высказывался по поводу суда. Это правда?
- Да, такие высказывания были, иногда он переходил грань. В основном это касалось общения с государственными обвинителями. Платон Леонидович эмоциональный человек, иногда он переходил эту грань допустимого, и я объявлял замечание, ему объявлял замечание, Михаилу Борисовичу это реже было. Замечания объявлялись и представителям государственного обвинения.
- Это правда, что вы на протяжении всего процесса вы вели дневник, записи?
- Я действительно пытался вместе с тем, когда секретари вели протокол судебных заседаний, я вел свои записи, где четко фиксировал все, что происходило каждый день в судебном заседании. Эти записи составили порядка десяти тетрадей объемных, где, я еще раз подчеркиваю, было зафиксировано все, что происходило в этот день в судебном заседании.
- Очень многие задаются вопросом, почему такой жесткий приговор - 14 лет, это достаточно много. Не секрет, что у нас за убийство дают 20, не намного больше. Что все-таки, если опять же вы можете это говорить, что послужило поводом для такого жесткого разговора, сумма хищения? Как это было?
- Статьи Уголовного кодекса, по которым органами предварительного следствия обвинялись Ходорковский и Лебедев, они позволяли вынести и более суровые приговоры, чем 14 лет. Поэтому говорить о суровости приговора я бы не стал, а суд при назначении наказания учел все обстоятельства, установленные в суде, с учетом размера похищенного подсудимыми, а размер похищенного составил примерно около одного триллиона рублей. Кроме того, суд также учел, что значительная часть денег была выведена за рубеж.
- Давайте мы перейдем к событиям последнего времени. Насколько вы ожидали, что Наталья Васильева, пресс-секретарь Хамовнического суда, обвинит вас в том, что вы не самостоятельно писали приговор? Вообще, возможно было не самостоятельно писать этот приговор?
- Я хочу заметить, что Наталья Васильева в Хамовническом суде занимала должность не помощника председателя суда, а помощника судьи. В силу своих должностных обязанностей...
- Я просто хочу пояснить, что вы председатель суда.
- Да, я председатель суда. В силу своих должностных обязанностей она никаким образом не имела отношения непосредственно к процессу по делу Ходорковского и Лебедева. Она не принимала участие в судебных заседаниях. Как пресс-секретарь Хамовнического суда города Москвы она работала с прессой. Поэтому говорить о том, что, как было в ее интервью, в приговоре было много описок, опечаток, ей просто это не могло быть известно. В силу того, я еще раз подчеркиваю, что никакого отношения и доступа к приговору она не имела вообще, как не имел доступа к приговору никто из Хамовнического районного суда или вообще кто-то. Утверждение о том, что этот приговор мог быть написан в Московском городском суде, для юриста это понятно, что такое действие невозможно было провести, поскольку процесс шел два года, четыре раза в неделю. Это сотни судебных заседаний. И те обстоятельства, которые были установлены на протяжении двух лет, они не могли быть известны до такой степени, что человек мог где-то вне Хамовнического суда написать этот приговор. И в Московском городском суде это было просто невозможно, потому что это невозможно.
- Если вам встретится в коридорах Хамовнического суда Наталья Васильева, какая ваша будет реакция?
- Я не хотел бы с ней встречаться, по крайней мере, сейчас. Она высказала свое мнение, обвинила меня в совершении тяжкого преступления, оклеветала меня фактически, заявила о том, что я вынес заведомо неправосудный приговор. Оценку ее действиям я для себя дал. Ни в какие правоохранительные органы до того, как оценка приговора не будет дана судом кассационной инстанции, с моей стороны никаких обращений по поводу госпожи Васильевой не будет.
- А после того, что вам довелось пережить за эти два года, у вас нет желания после этого из профессии уйти и что-нибудь поспокойнее себе найти?
- То, что меня не сломали, это совершенно четко, и я готов продолжать дальше работать. Приговор написан мною. Приговор мною написан осознанно, я подписал этот приговор, я его провозгласил и я несу ответственность за этот приговор до конца дней своих. Я уверен в своей правоте.
- Спасибо вам, что вы к нам сегодня пришли. Вам мужества, удачи. Держитесь.
- Спасибо.
***
Между тем, ситуацию, сложившуюся вокруг Хамовнического суда и приговора по "второму делу ЮКОСа" прокомментировал советник президента РФ по правовым вопросам Вениамин Яковлев. Он призвал судейское сообщество разобраться, кто на самом деле писал приговор по второму делу бизнесменов Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Об этом сообщает агентство РИА Новости.
По словам Яковлева, который говорил о заявлениях пресс-атташе Хамовнического суда Натальи Васильевой, ему как судье "стыдно, что такие вещи происходят". "Я всегда старался, чтобы подобных инцидентов не было вовсе. Такого в суде быть не должно", - добавил советник президента.
В то же время Яковлев подчеркнул, что до тех пор, пока в произошедшем не разберутся судебные органы, он не считает себя вправе обсуждать подробности и давать конкретные оценки данной ситуации.
- Здравствуйте, Виктор Николаевич. Вопрос первый. Могли ли вы предположить, когда брали это дело, что на вас, в конце концов, будет оказываться такое давление, что вы попадете под такой пресс в средствах массовой информации, вообще общественности?
- Когда это дело поступило в Хамовнический суд, я, конечно, предполагал, что на меня будет оказываться давление и со стороны участников процесса, защиты подсудимых, а также и прессы, поскольку это дело имело широкий общественный резонанс.
- А вы читали прессу, читали интернет все эти два года или вы изолировались от всего и жили своей жизнью, что называется?
- Я ни интернет-издания, ни публикации в прессе не читал. Я отстранился от этого и был занят с утра и до вечера в процессе.
- Можете отвечать, можете не отвечать на этот вопрос. Были ли попытки как-то неформально с вами разговаривать, выходить на вас по каким-то своим каналам, договариваться и так далее?
- Я отвечу на этот вопрос. Никаких попыток таких не было. Все происходило в этом плане очень корректно, общение с адвокатами в процессе и с государственными обвинителями, и с подсудимыми происходило, с моей стороны я со всеми обращался по имени-отчеству. Бывали случаи, когда кто-то переступал черту в процессе, поэтому я тогда обращался уже более официально, сухо к подсудимым, к защитникам, к гособвинителям. Но на меня никто никаким образом не выходил, никаких контактов со мной вне процесса выстраивать не пытался.
- Скажите, пожалуйста, ваша семья все это время как себя ощущала? Они испытывали какое-то давление?
- Да, такое давление испытывалось. Непонятные люди какие-то обращались, звонили по телефону, узнали мои домашние телефоны, заходили на сайт сына, какие-то гадости там размещали. Кроме того, приходила корреспонденция непосредственно в мой адрес, в Хамовнический суд.
- Что было в этой корреспонденции? Угрозы?
- В момент оглашения приговора, приговор оглашался четыре дня - и приговор, и постановление - здесь уже были прямые угрозы, но они размещались уже и на сайте Московского городского суда. Меня об этом в известность не ставили, я приезжал в судебное заседание и уезжал с охраной.
- Вот ощущение от подследственных, как они себя вели, были ли моменты, когда они как-то по-человечески, может быть, раздражали или, наоборот, вызывали уважение? Как они себя вели? Как вел себя Ходорковский, как вел себя Лебедев? В прессе писали о том, что Лебедев, например, достаточно жестко несколько раз высказывался по поводу суда. Это правда?
- Да, такие высказывания были, иногда он переходил грань. В основном это касалось общения с государственными обвинителями. Платон Леонидович эмоциональный человек, иногда он переходил эту грань допустимого, и я объявлял замечание, ему объявлял замечание, Михаилу Борисовичу это реже было. Замечания объявлялись и представителям государственного обвинения.
- Это правда, что вы на протяжении всего процесса вы вели дневник, записи?
- Я действительно пытался вместе с тем, когда секретари вели протокол судебных заседаний, я вел свои записи, где четко фиксировал все, что происходило каждый день в судебном заседании. Эти записи составили порядка десяти тетрадей объемных, где, я еще раз подчеркиваю, было зафиксировано все, что происходило в этот день в судебном заседании.
- Очень многие задаются вопросом, почему такой жесткий приговор - 14 лет, это достаточно много. Не секрет, что у нас за убийство дают 20, не намного больше. Что все-таки, если опять же вы можете это говорить, что послужило поводом для такого жесткого разговора, сумма хищения? Как это было?
- Статьи Уголовного кодекса, по которым органами предварительного следствия обвинялись Ходорковский и Лебедев, они позволяли вынести и более суровые приговоры, чем 14 лет. Поэтому говорить о суровости приговора я бы не стал, а суд при назначении наказания учел все обстоятельства, установленные в суде, с учетом размера похищенного подсудимыми, а размер похищенного составил примерно около одного триллиона рублей. Кроме того, суд также учел, что значительная часть денег была выведена за рубеж.
- Давайте мы перейдем к событиям последнего времени. Насколько вы ожидали, что Наталья Васильева, пресс-секретарь Хамовнического суда, обвинит вас в том, что вы не самостоятельно писали приговор? Вообще, возможно было не самостоятельно писать этот приговор?
- Я хочу заметить, что Наталья Васильева в Хамовническом суде занимала должность не помощника председателя суда, а помощника судьи. В силу своих должностных обязанностей...
- Я просто хочу пояснить, что вы председатель суда.
- Да, я председатель суда. В силу своих должностных обязанностей она никаким образом не имела отношения непосредственно к процессу по делу Ходорковского и Лебедева. Она не принимала участие в судебных заседаниях. Как пресс-секретарь Хамовнического суда города Москвы она работала с прессой. Поэтому говорить о том, что, как было в ее интервью, в приговоре было много описок, опечаток, ей просто это не могло быть известно. В силу того, я еще раз подчеркиваю, что никакого отношения и доступа к приговору она не имела вообще, как не имел доступа к приговору никто из Хамовнического районного суда или вообще кто-то. Утверждение о том, что этот приговор мог быть написан в Московском городском суде, для юриста это понятно, что такое действие невозможно было провести, поскольку процесс шел два года, четыре раза в неделю. Это сотни судебных заседаний. И те обстоятельства, которые были установлены на протяжении двух лет, они не могли быть известны до такой степени, что человек мог где-то вне Хамовнического суда написать этот приговор. И в Московском городском суде это было просто невозможно, потому что это невозможно.
- Если вам встретится в коридорах Хамовнического суда Наталья Васильева, какая ваша будет реакция?
- Я не хотел бы с ней встречаться, по крайней мере, сейчас. Она высказала свое мнение, обвинила меня в совершении тяжкого преступления, оклеветала меня фактически, заявила о том, что я вынес заведомо неправосудный приговор. Оценку ее действиям я для себя дал. Ни в какие правоохранительные органы до того, как оценка приговора не будет дана судом кассационной инстанции, с моей стороны никаких обращений по поводу госпожи Васильевой не будет.
- А после того, что вам довелось пережить за эти два года, у вас нет желания после этого из профессии уйти и что-нибудь поспокойнее себе найти?
- То, что меня не сломали, это совершенно четко, и я готов продолжать дальше работать. Приговор написан мною. Приговор мною написан осознанно, я подписал этот приговор, я его провозгласил и я несу ответственность за этот приговор до конца дней своих. Я уверен в своей правоте.
- Спасибо вам, что вы к нам сегодня пришли. Вам мужества, удачи. Держитесь.
- Спасибо.
***
Между тем, ситуацию, сложившуюся вокруг Хамовнического суда и приговора по "второму делу ЮКОСа" прокомментировал советник президента РФ по правовым вопросам Вениамин Яковлев. Он призвал судейское сообщество разобраться, кто на самом деле писал приговор по второму делу бизнесменов Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Об этом сообщает агентство РИА Новости.
По словам Яковлева, который говорил о заявлениях пресс-атташе Хамовнического суда Натальи Васильевой, ему как судье "стыдно, что такие вещи происходят". "Я всегда старался, чтобы подобных инцидентов не было вовсе. Такого в суде быть не должно", - добавил советник президента.
В то же время Яковлев подчеркнул, что до тех пор, пока в произошедшем не разберутся судебные органы, он не считает себя вправе обсуждать подробности и давать конкретные оценки данной ситуации.
