Президиум Московского областного суда 26 мая признал незаконным отказ в освобождении из-под стражи под залог предпринимательницы Веры Трифоновой, которая впоследствии скончалась в одном из следственных изоляторов. Теперь адвокаты намерены добиваться привлечения к уголовной ответственности судьи Ольги Макаровой, вынесшей неправосудное решение. Вместе с тем стало известно о законодательной инициативе Федеральной службы исполнения наказаний: ФСИН предложила утвердить список заболеваний, наличие которых не допускает содержания подследственных в изоляторах.
Скончавшаяся в следственном изоляторе Вера Трифонова оставалась в заключении незаконно - теперь это признал и президиум Московского областного суда, куда адвокаты скончавшейся предпринимательницы обратились с жалобой на решение судьи Одинцовского городского суда Ольги Макаровой. В апреле этого года теперь уже бывшая судья Макарова отказалась выпустить Трифонову под залог. Говорит адвокат Веры Трифоновой Владимир Жеребенков:
- Де-факто и де-юре признано и установлено, что судья Макарова 6 апреля 2010 года не выпустила Веру Владимировну Трифонову на свободу для оказания ей специализированной медицинской помощи. Более того, 16 апреля она продлила срок содержания под стражей еще на три месяца - то есть фактически лишила Трифонову помощи, в результате чего наступила смерть. В данном случае защита теперь вправе обратиться с заявлением к председателю Следственного комитета Бастрыкину о возбуждении уголовного дела в отношении судьи Макаровой. Я считаю, что в ее действиях содержится не судебная ошибка, а именно злоупотребление полномочиями и вынесение двух неправосудных решений, в результате которых наступили тяжкие последствия, а именно - смерть Веры Владимировны Трифоновой. Веру Владимировну, конечно, мы не вернем, но то, что стали освобождать людей из-под стражи, свидетельствует о том, что судьи стали задумываться. И я полагаю, что если мы все-таки добьемся возбуждения уголовного дела в отношении судьи, то тогда другие судьи будут более аккуратно относиться к правам человека и не так беззастенчиво штамповать решения органов расследования.
Вера Трифонова, страдавшая сахарным диабетом, диабетической нефропатией, нефропатическим синдромом и хронической почечной недостаточностью, скончалась в больнице следственного изолятора "Матросская тишина" в конце апреля этого года. После ее смерти в отношении следователя Сергея Пысина, который вел уголовное дело Трифоновой и настаивал на содержании ее под стражей, было возбуждено уголовное дело за халатность. Еще раньше - в ноябре прошлого года - в той же больнице "Матросской тишины" скончался юрист Сергей Магнитский. По мнению наблюдателей, именно эти два случая и стимулировали Федеральную службу исполнения наказаний к тому, чтобы выступить с законодательной инициативой об утверждении списка заболеваний, наличие которых запрещает содержать подследственных под стражей.
Адвокат Владимир Жеребенков считает, что это не только необходимое, но и вполне предсказуемое решение:
- Есть положение, по которому люди освобождаются от отбытия наказания при наличии серьезных заболеваний. А лица, которые являются подследственными - когда еще приговор не вступил в законную силу, и по закону де-факто и де-юре они не виновны - не обладают такой возможностью. У Веры Трифоновой было такое заболевание, она не должна была находиться под стражей, ее в любом случае освободили бы от наказания; а следователь игнорировал это, и суд тоже, поскольку не было этого законодательного запрета. В данном случае этот запрет послужит тому, что больные лица не будут находиться под стражей. И возможно, их просто-напросто спасут, поскольку в тюрьмах у нас медицинской помощи фактически нет.
В списке заболеваний, с которыми предполагается запретить помещать людей в следственные изоляторы, - 40 наименований. По большей части это либо тяжкие заболевания, либо крайние их проявления: ВИЧ в четвертой стадии, например, или рак последней стадии. Заместитель директора Центра содействия реформе уголовного правосудия Людмила Альперн находит как минимум странным такой подход:
- У меня такое ощущение, что наш законодатель и наш правоохранитель всегда, когда речь заходит о тех людях, которые находятся в местах лишения свободы или содержатся под стражей, в первую очередь думает о каких-то убийцах, насильниках или террористах, то есть людях, которые опасны для других. Если этот список направлен на них - то есть на людей, которые заведомо опасны и только в таком своем состоянии (можно сказать, предсмертном) могут быть освобождены, потому что они уже никому не причинят вреда, - то в этом можно найти какую-то логику. Но, к сожалению или к счастью, большинство наших заключенных - отнюдь не такой категории: таковых - максимум 20 процентов. Остальные люди не совершают насильственных преступлений, они не опасны для других людей. И поэтому, когда речь идет о них и о таких формах тяжелых заболеваний, то мне кажется, что это необъективно.
Адвокат семьи Сергея Магнитского Дмитрий Харитонов убежден: гуманизации законодательства недостаточно. Важно изменить правоприменительную практику, а вот с этим у российских судебных и следственных органов проблемы, полагает адвокат:
- С одной стороны, я приветствую любые изменения в законодательстве, которые препятствуют тому, чтобы человека до суда помещали под стражу, тем более человека, который обвиняется в ненасильственных преступлениях или в преступлениях нетяжких. Поэтому инициатива ФСИН, на мой взгляд, должна быть поддержана, и дай бог, чтобы такой законопроект был принят. С другой стороны, все, что называется сейчас гуманизацией исполнения наказаний, применения меры пресечения, все те законы, которые были приняты, - с юридической точки зрения они не имеют под собой реального наполнения: Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает, что мера пресечения в виде заключения под стражу избирается в том случае, если нельзя избрать никакую другую. И гораздо важнее заставить следствие и суды объективно, беспристрастно подходить к избранию меры пресечения в каждом конкретном случае. Я знаю практику и знаю, что суды уже очень хорошо научились обходить те поправки, которые подходят под определение "гуманизация". Самый, наверное, яркий пример - это продление срока содержания под стражей Михаилу Ходорковскому. Точно так же были продлены сроки содержания под стражей четырем топ-менеджерам компании "Евразия-Логистика", которые арестованы по явно экономическому преступлению. Они явно занимались предпринимательской деятельностью, однако суды сказали: нет, это не предпринимательская деятельность.
Дмитрий Харитонов подчеркнул, что в изменениях, связанных с законодательным запретом на содержание под стражей тяжело больных людей, заинтересованы отнюдь не только адвокаты и правозащитники:
- ФСИН тоже в определенной степени страхует себя от произвола, который творят следователи и судьи. ФСИНу гораздо проще, чтобы не сажали людей явно больных под стражу, чем потом объясняться, почему этот человек умер в камере до суда. Все это и заставляет меня относиться к этому двояко. Еще раз подчеркиваю: это хорошо в той России, которая есть, но с точки зрения юриспруденции это, конечно, выглядит несколько странно.
- То есть все в итоге упирается в проблемы правоприменения.
- Проблема правоприменения гораздо более важная, чем проблема запретов. Но на данной стадии нашего развития и запреты хороши, поскольку они не дают возможности судам и следствию сажать больных людей в тюрьму.
По данным правозащитников, только в 2009 году в российских колониях умерли 4 600 человек, в следственных изоляторах - 540, из них 55 человек скончались именно в московских следственных изоляторах.
Скончавшаяся в следственном изоляторе Вера Трифонова оставалась в заключении незаконно - теперь это признал и президиум Московского областного суда, куда адвокаты скончавшейся предпринимательницы обратились с жалобой на решение судьи Одинцовского городского суда Ольги Макаровой. В апреле этого года теперь уже бывшая судья Макарова отказалась выпустить Трифонову под залог. Говорит адвокат Веры Трифоновой Владимир Жеребенков:
- Де-факто и де-юре признано и установлено, что судья Макарова 6 апреля 2010 года не выпустила Веру Владимировну Трифонову на свободу для оказания ей специализированной медицинской помощи. Более того, 16 апреля она продлила срок содержания под стражей еще на три месяца - то есть фактически лишила Трифонову помощи, в результате чего наступила смерть. В данном случае защита теперь вправе обратиться с заявлением к председателю Следственного комитета Бастрыкину о возбуждении уголовного дела в отношении судьи Макаровой. Я считаю, что в ее действиях содержится не судебная ошибка, а именно злоупотребление полномочиями и вынесение двух неправосудных решений, в результате которых наступили тяжкие последствия, а именно - смерть Веры Владимировны Трифоновой. Веру Владимировну, конечно, мы не вернем, но то, что стали освобождать людей из-под стражи, свидетельствует о том, что судьи стали задумываться. И я полагаю, что если мы все-таки добьемся возбуждения уголовного дела в отношении судьи, то тогда другие судьи будут более аккуратно относиться к правам человека и не так беззастенчиво штамповать решения органов расследования.
Вера Трифонова, страдавшая сахарным диабетом, диабетической нефропатией, нефропатическим синдромом и хронической почечной недостаточностью, скончалась в больнице следственного изолятора "Матросская тишина" в конце апреля этого года. После ее смерти в отношении следователя Сергея Пысина, который вел уголовное дело Трифоновой и настаивал на содержании ее под стражей, было возбуждено уголовное дело за халатность. Еще раньше - в ноябре прошлого года - в той же больнице "Матросской тишины" скончался юрист Сергей Магнитский. По мнению наблюдателей, именно эти два случая и стимулировали Федеральную службу исполнения наказаний к тому, чтобы выступить с законодательной инициативой об утверждении списка заболеваний, наличие которых запрещает содержать подследственных под стражей.
Адвокат Владимир Жеребенков считает, что это не только необходимое, но и вполне предсказуемое решение:
- Есть положение, по которому люди освобождаются от отбытия наказания при наличии серьезных заболеваний. А лица, которые являются подследственными - когда еще приговор не вступил в законную силу, и по закону де-факто и де-юре они не виновны - не обладают такой возможностью. У Веры Трифоновой было такое заболевание, она не должна была находиться под стражей, ее в любом случае освободили бы от наказания; а следователь игнорировал это, и суд тоже, поскольку не было этого законодательного запрета. В данном случае этот запрет послужит тому, что больные лица не будут находиться под стражей. И возможно, их просто-напросто спасут, поскольку в тюрьмах у нас медицинской помощи фактически нет.
В списке заболеваний, с которыми предполагается запретить помещать людей в следственные изоляторы, - 40 наименований. По большей части это либо тяжкие заболевания, либо крайние их проявления: ВИЧ в четвертой стадии, например, или рак последней стадии. Заместитель директора Центра содействия реформе уголовного правосудия Людмила Альперн находит как минимум странным такой подход:
- У меня такое ощущение, что наш законодатель и наш правоохранитель всегда, когда речь заходит о тех людях, которые находятся в местах лишения свободы или содержатся под стражей, в первую очередь думает о каких-то убийцах, насильниках или террористах, то есть людях, которые опасны для других. Если этот список направлен на них - то есть на людей, которые заведомо опасны и только в таком своем состоянии (можно сказать, предсмертном) могут быть освобождены, потому что они уже никому не причинят вреда, - то в этом можно найти какую-то логику. Но, к сожалению или к счастью, большинство наших заключенных - отнюдь не такой категории: таковых - максимум 20 процентов. Остальные люди не совершают насильственных преступлений, они не опасны для других людей. И поэтому, когда речь идет о них и о таких формах тяжелых заболеваний, то мне кажется, что это необъективно.
Адвокат семьи Сергея Магнитского Дмитрий Харитонов убежден: гуманизации законодательства недостаточно. Важно изменить правоприменительную практику, а вот с этим у российских судебных и следственных органов проблемы, полагает адвокат:
- С одной стороны, я приветствую любые изменения в законодательстве, которые препятствуют тому, чтобы человека до суда помещали под стражу, тем более человека, который обвиняется в ненасильственных преступлениях или в преступлениях нетяжких. Поэтому инициатива ФСИН, на мой взгляд, должна быть поддержана, и дай бог, чтобы такой законопроект был принят. С другой стороны, все, что называется сейчас гуманизацией исполнения наказаний, применения меры пресечения, все те законы, которые были приняты, - с юридической точки зрения они не имеют под собой реального наполнения: Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает, что мера пресечения в виде заключения под стражу избирается в том случае, если нельзя избрать никакую другую. И гораздо важнее заставить следствие и суды объективно, беспристрастно подходить к избранию меры пресечения в каждом конкретном случае. Я знаю практику и знаю, что суды уже очень хорошо научились обходить те поправки, которые подходят под определение "гуманизация". Самый, наверное, яркий пример - это продление срока содержания под стражей Михаилу Ходорковскому. Точно так же были продлены сроки содержания под стражей четырем топ-менеджерам компании "Евразия-Логистика", которые арестованы по явно экономическому преступлению. Они явно занимались предпринимательской деятельностью, однако суды сказали: нет, это не предпринимательская деятельность.
Дмитрий Харитонов подчеркнул, что в изменениях, связанных с законодательным запретом на содержание под стражей тяжело больных людей, заинтересованы отнюдь не только адвокаты и правозащитники:
- ФСИН тоже в определенной степени страхует себя от произвола, который творят следователи и судьи. ФСИНу гораздо проще, чтобы не сажали людей явно больных под стражу, чем потом объясняться, почему этот человек умер в камере до суда. Все это и заставляет меня относиться к этому двояко. Еще раз подчеркиваю: это хорошо в той России, которая есть, но с точки зрения юриспруденции это, конечно, выглядит несколько странно.
- То есть все в итоге упирается в проблемы правоприменения.
- Проблема правоприменения гораздо более важная, чем проблема запретов. Но на данной стадии нашего развития и запреты хороши, поскольку они не дают возможности судам и следствию сажать больных людей в тюрьму.
По данным правозащитников, только в 2009 году в российских колониях умерли 4 600 человек, в следственных изоляторах - 540, из них 55 человек скончались именно в московских следственных изоляторах.
