Сейм Латвии принял решение обнародовать агентурную картотеку Латвийской ССР. Этот вопрос вызывает в латвийском обществе совсем не однозначную реакцию. Вопрос, что делать с злополучной картотекой, обсуждается едва ли не с 1991 года, то есть с того самого момента, когда агентурная картотека КГБ Латвийской ССР оказалась в руках руководства независимой Латвии.
Быстрому решению проблемы мешал ряд обстоятельств, не последнее из которых традиционные частые правительственные кризисы, смена составов Сеймов и постоянная чехарда в соответствующих комиссиях. Поначалу было хотели применить принцип люстрации, то есть во избежание обнародования бывшим стукачам предлагалось явиться с повинной, а кому хватит духу, то и вовсе публично покаяться. Однако данная схема не сработала, дело завершилось курьезом. Публично признавшийся в сотрудничестве тогдашний министр иностранных дел Латвии Георг Андреев благодаря скандалу лишился своего министерского кресла, а вот в самой картотеке его так и не обнаружили.
Вопрос о добровольном покаянии с повестки дня был снят, но разговоры о необходимости публикации имен агентов все еще продолжаются. В принципе все было готово уже в прошлом году. Однако, пользуясь своим конституционным правом, президент Латвии отказалась подписать принятый депутатами закон о хранении документов бывшего КГБ, мотивируя это тем, что по имеющимся в распоряжении латвийских властей агентурным карточкам нельзя ни доказать, ни опровергнуть факт сотрудничества. Теперь в преддверии предстоящих осенью парламентских выборов правящая коалиция пришла к заключению, что имена четырех с половиной тысяч агентов КГБ обнародовать все же нужно.
Индулис Залите, директор Центра документаций последствий тоталитаризма заявил, что картотека подлинна — и рассказал о ее истории: «Это документы учета агентуры по состоянию на 1991 год, в них около четырех с половиной тысяч имен. Для сравнения могу сказать, что за период с 53 по 91 год в сумме в КГБ Латвийской ССР было завербовано порядка 24 тысяч агентов. Это агентура перестроечного времени. Одна из версий того, как появилась картотека: ее подбросили, чтобы поссорить латышский народ. Если это так, то встает тогда вопрос, почему депутаты так легко на эту удочку попались, — так что эта версия неправдоподобна. С другой стороны, это так же и невероятно, потому что ни одна спецслужба такими вещами не занимается, так как это дискредитирует не столько этих людей, сколько саму спецслужбу, — создает большие трудности для оперативной работы. Кто им будет доверять, если они так не дорожат учетными документами».
Картотека — трофей новой службы безопасности Литвы
«Моя же собственная версия, — продолжает Индулис Залите, — основывается на фактах, на событиях того времени, динамичного времени. Начнем с короткого времени перед путчем. В Верховном совете Латвийской республики дискутировался вопрос о создании специальной службы для Латвии — службы безопасности Латвии. Как один из вариантов обсуждалось переформирование КГБ ЛССР в специальную службу Латвии. Председатель КГБ господин Ехансон уже начал соответствующие реорганизации, то есть преобразовывал структуру КГБ для внутренних нужд. Но дела агентуры, личные дела и рабочие дела были вывезены в Россию в конце 1980-х годов после нескольких происшествий в кавказских республиках, когда были атакованы местные отделения КГБ, и эти документы попали не в те руки и были преданы гласности. Чтобы избежать такой вариант, они были переданы в Россию. У нас нет ни одного личного дела агентов, в котором содержится полная информация о ситуации как его вербовали, на каких условиях, это было под нажимом или добровольно и так далее. Задачи перед КГБ были самые разные. Потом был путч 21 августа 1991 года. 24 августа Верховный совет принимает решение о ликвидации КГБ. Где-то 28 августа комиссия Верховного совета опечатывает более существенные части документации и начинает переговоры с Москвой о судьбе имущества, документов, электронных носителей и так далее. По поводу документов ни к какому общему решению придти не могут, поскольку Москва требует или уничтожения или замораживания на 75 лет, что было неприемлемо для латвийской стороны. И 28 ноября 1991 года депутаты комиссии вынесли картотеку агентуры в здание Верховного совета и потом ее замуровали в специальную комнату и год решали, что с этими документами делать. Картотека осталась в сохранности потому, что сердце любой спецслужбы — это агентура. Картотека агентуры была оставлена, на мой взгляд, для того, чтобы можно было с людьми контактировать и знать, что мы имеем под рукой. И в случае трансформации КГБ ЛССР в службу безопасности этих людей можно было бы использовать после какого-то отбора, конечно, и проверки на лояльность, профессионализм и так далее. Моя версия такая: после путча никто не взял на себя смелость дать приказ об уничтожении этих документов. В Москве Крючков сидел, начальство разбежалось по отпускам срочно, в Риге Ехансон приказ никакой не отдавал. Ехансон все-таки часть в цепочке, как граната без детонатора, а детонатор в Москве, пока его никто не вставляет. Начальник 10 отдела, где хранились документы, он метался то к Ехансону, то к телефонной трубке, звонил в Москву. Везде ему отвечали — ждите приказа. И пока никакого приказа не было, эту картотеку унесли » .
Учетные сведения не могут быть основой судебного иска
Сказанное директором Центра документации подтверждает и бывший майор КГБ Валерий Руденс. Он считает, что с профессиональной точки зрения для будущей контрразведки Латвии картотека агентуры КГБ Латвийской ССР была превосходным трофеем: «Я и сам лично приложил руку к тому, чтобы эта картотека попала и осталась в руках латвийских властей в 1991 году.В моей службе бывали и такие случаи, что мне самому приходилось заполнять эти карточки на тех лиц, которых я вербовал сам».
Но почему из более чем 20 тысяч учетных карточек в Латвии осталось всего около четырех с половиной тысяч? Как утверждает просивший не называть его имени бывший офицер КГБ, его сослуживцы и он сам успели уничтожить значительную часть картотеки. Бывший офицер КГБ не смог оценить, насколько много было сожжено учетных карточек: «Мне трудно судить. Все, что мне надо было, я сжег. Все остальное ушло в Россию».
Дела ушли в Россию, а без них даже судебным порядком никак невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть факт сотрудничества. Индулис Залите подтверждает это: «Суд требует каких-то доказательств. На карточках учета нет подписи человека, который там зафиксирован как агент. У нас нет ни личных, ни рабочих дел. Остается в принципе два человека, которые владеют информацией — это тот человек, имя которого стоит на карточке и который числится агентом, а также оперативный работник, его вербовавший. Это вовсе не значит, что он с ними работал. Он мог завербовать, передать на связь другому оперативному работнику и так далее. То есть доказать это весьма непросто, неопровержимых доказательств построить на этих данных невозможно».
Окончательное решение примет Сейм. Огласить список предполагается в одном из номеров «Правительственного вестника». Главный же аргумент сторонников публикации картотеки — покончить со слухами и внести ясность. Индулис Эмсис заявил, что надо положить конец этому делу: «Лучше один раз что-то сделать, нежели держать всю эту картотеку бесконечно без всякого серьезного обоснования. И вроде бы мы сами таким образом накачиваем разные слухи и тому подобное. Тем более, что у нас несколько законов уже утверждено, что люди не могут занимать определенные посты, участвовать где-то, если они находятся там. Я считаю, что давно надо было открыть картотеку. Согласен и с тем, что надо дать пояснения, что не все, кто находятся в ней — действовавшие агенты спецслужб, но те, которые находятся, они там находятся — и это историческая правда, и с этим мы заканчиваем эту историю и можем пойти дальше. Чем быстрее мы откроем все эти тайны, тем быстрее мы попрощаемся с прошлым и можем более надежно смотреть в будущее».
К мнению Индулиса Эмсиса присоединяется и член Народной партии, депутат Сейма Раймонд Паулс: «Я за это. Потому что в противном случае так всегда будет перед выборами — то ли будем открывать картотеку, то ли не будем открывать. Один раз откройте — и тогда посмотрим. Откровенно говоря, это надо было десять лет назад сделать».
Борис Целевич: «Аутентичность этой картотеки весьма сомнительна»
Однако депутат Сейма Борис Целевич против обнародования картотеки: «Я думаю, что в нашем конкретном случае вряд ли это нужно делать, поскольку аутентичность этой картотеки весьма сомнительна. Как известно, в Латвии осталась только часть картотеки, именно та часть, которая не содержит подписей и донесений, то есть идентифицировать все это дело достаточно сложно. И до сих практика была такая, что все случаи, когда суд констатировал сознательное сотрудничество, основывались на чистосердечном признании самих людей. Во всех случаях, когда человек отрицал факт сотрудничества, суд вынужден был признать, что факт сотрудничества не установлен. Поэтому гадаем на кофейной гуще. На самом деле это очень мощное оружие в межпартийных разборках — обвинить в сотрудничестве можно практически любого, доказать ничего нельзя, то есть нельзя ни доказать факт сотрудничества, ни опровергнуть. В этих условиях я думаю, что ситуация совершенно безнадежна. Если бы удалось договориться с Россией или в распоряжении латвийских властей была достоверная информация, я бы выступал за публикацию таких данных. Потому что я считаю, что любой взрослый человек должен отвечать за свои слова. К сожалению, у нас действительно очень много людей, которые добросовестно служат любой власти. Кто власть, тому и стучат. И в общем, наверное, было бы справедливо, если бы этих людей не наказывали, не сажали, а просто если бы люди знали, кто чем занимался в советское время и на выборах могли делать осознанный выбор. Потому что на уровнях слухов известно, кто стучал. Но доказать ничего нельзя. Поэтому юридическая процедура в нашей ситуации, к сожалению, невозможна. И то, что когда периодически приближаются выборы, вопрос этот начинает муссироваться, доказывает, что это не больше чем мощное оружие во взаимных политических разборках».
