Книга Сабуро Сакаи «Самурай!» — воспоминания одного из самых знаменитых японских лётчиков, принимавших участие во Второй мировой войне. Среди прочего потомственный самурай Сакаи пишет о подготовке в летном училище курсантов, проводившейся по методике самурайских школ боевого духа.
Сабуро Сакаи с 1938 по август 1945 года сбил несколько десятков неприятельских самолетов, получил тяжелейшее ранение у острова Гуадалканал: «…Обратный полёт в Рабаул на подбитом истребителе, с парализованной левой стороной тела, полностью ослепшим правым глазом и частично ослепшим левым, можно считать подвигом», — после чего сумел вернуться в строй, участвовал в последнем воздушном бою (фактически уже после окончания войны), и главное — остался в живых, в отличие от подавляющего большинства японских асов, — выжившего, в частности, и для того, чтобы передать свой опыт корреспонденту Associated Press.
Первую главу, в которой рассказывается о тяжёлом детстве мальчика из разорившейся самурайской семьи, — предваряет предисловие переводчика, весьма любопытное. Александр Больных — известный специалист по военно-морской истории. В предисловии к «Самураю» он обращает внимание читателя, во-первых, на проблему достоверности (точнее, вопиющей недостоверности) статистики военных потерь и успехов, причём жульничают не только тоталитарные страны, но и самые что ни на есть демократические; во-вторых, на сложности с переводом специфической терминологии.
Вопрос: может ли с переводом терминологии справиться компьютер? Ответ — не может. Вместо «тяжёлый крейсер "Адмирал Хиппер"» компьютер переводит: «тяжёлый адмирал крейсера Хиппера». Отсюда предположение: именно компьютеры не только переводят, но и сочиняют значительную часть современной литературы. Как специальной, так и художественной.
Забавно, что серьезные редакторские претензии возникают и к самой книге «Самурай!». Например, в первой главе стоит одинокое подстрочное «прим. переводчика», исправляющее, действительно, очень уж грубую историческую ошибку автора воспоминаний, но далее никто в разговор не вмешивается, хотя в книге полно таких эпизодов, где автора стоило бы поправить или хотя бы разъяснить, что он имеет в виду. Таково, к сожалению, общее состояние издательского дела, что даже хорошие книги несут на себе приметы ударного капиталистического труда с опережением здравого смысла.
А в самих мемуарах японского аса интересен, конечно же, быт: «туземная хижина» на 23 человека, «несколько свечей составляли всё освещение», сигареты только для офицеров — и за всё время существования аэродрома в Лаэ «не делалось никаких попыток обустроить базу». При этом «существовало правило, чтобы лётчики каждую ночь обязательно принимали ванну» и стирали бельё: «мы могли жить в грязной дыре, но ни один человек не желал зарастать грязью». Система подготовки, превосходившая изуверством все кино-фантазии «Космической роты» и «Девятого десанта», то есть наоборот. Избиения, физические упражнения, больше похожие на пытку: курсант, неспособный провисеть 10 минут на одной руке, «получал сильный удар» и снова отправлялся на шест. Потерявших сознания поливали водой и мучили дальше. В итоге закончили училище 25 человек из «70, выбранных среди 1500», а после первых же серьёзных потерь обнаружилась убийственная нехватка лётчиков, и их начали готовить, как у нас сейчас книжки к печати, то есть — кое-как, и Сакаи отмечает, что его отчисленные за неуспеваемость товарищи значительно превосходили лётчиков военного призыва. Ну, а под конец обучали уже полёту в одну сторону, и то без особого успеха. Камикадзе, как правило, сбивали по дороге.
Видимо, «Солнце» Хирохито, как и его немецкий сообщник по наведению «нового порядка», рассчитывал на блицкриг и не ожидал от противника длительного и упорного сопротивления, то есть ошибка была допущена не техническая, а политическая.
Уважаемый человек, рекомендовавший мне книгу «Самурай!», прокомментировал её так: «Мемуары тарантула», имея в виду, что перед нами предстает не рассуждающая высокоэффективная машина убийства. Наверное, слишком резко сказано, в герое есть человеческие черты. Доброе отношение к сослуживцам (кстати, японская армия как коллектив в этой книге куда привлекательнее, чем наша в фильме «9 рота»), к семьям погибших товарищей. Он высказывает интересные соображения о своей профессии. Но действительно потрясает полное отсутствие рефлексии по поводу того, за какие такие идеи он воюет, что вообще делает императорская армия за тысячу километров от своих границ, где-нибудь на Новой Гвинее, — вроде бы, никогда на Японию не нападавшей. Только замечательные ремарки на полях: «полицейская акция… термин "оккупация" здесь не совсем уместен…» И после катастрофического поражения наш самурай ни в чём всерьёз не усомнился, в 1956 г. готов был снова стать в строй против «коммунистов». На соседней странице уточняется, что борьба с коммунизмом в его системе отсчёта берёт начало с XVI века, когда его предки участвовали в грабительском походе Тоётоми Хидэёси на Корейский полуостров. И в этом контексте легко можно понять реакцию китайцев и корейцев на исторические изыскания своих соседей.
