Рок-группа «Вежливый отказ» 24 марта отметит свое 20-летие. Празднование пройдет в Московском художественном академическом театре имени Горького. Место рок-группы в истории русского рока уникальное: она одна из немногих групп, игравших настоящую музыку.
Боюсь показаться однообразным, но в обеих наших рок-энциклопедиях сказано, что «Вежливый отказ» отпочковался от подмосковного коллектива с наводящим названием «27-й километр» в 1985, так что праздновать можно было бы и в прошлом году.
Рок-группы в ту пору образовывались часто, большинство их кануло в Лету. А «Вежливый отказ», если быть точным, перестал сочинять и исполнять песни ещё при Горбачеве, году в 1989-м, то есть, всей их рок-биографии кот наплакал, три с половиной года и два полноценных магнитофонных альбома: «Опера» и «Пыль на ботинках».
Потом группа записывала, в основном, джаз без вокала или римейки старого репертуара. Больше того, и в 1986-88 годах «Вежливый отказ» не был звездой первой величины. Тем не менее, их помнят, отмечают юбилеи, на «реанимационные» концерты собирается куча народа, и в этом проявляется не только ностальгия по временам, более творческим, чем нынешние, но и историческая справедливость. Потому что место «Отказа» в истории русского рока и впрямь уникальное. «Вежливый отказ» — одна из немногих наших групп, игравших музыку.
Самобытность, совершенство и социальная резкость текстов
Этим можно возмущаться или находить объективные причины, но наша рок-музыка была в очень небольшой степени музыкой, хендриксы наши оказывались либо имитаторами импортных пластинок, либо факультативными аккомпаниаторами при особе автора-исполнителя, в принципе, способного обойтись и с акустической гитарой; либо случайными попутчики, как Курёхин в «Аквариуме». Группы, которые не вписываются в эту закономерность, можно пересчитать по пальцам. Сразу вспоминается ленинградский «Аукцион», но у «Аукциона» крен в другую сторону, тексты условные, без особого ущерба заменяются джазовыми междометиями. А у «Вежливого отказа» изысканная музыка, как правило, сочеталась с настоящей поэзией. Перечитываю рецензию в старом журнале «УрЛайт» на одно из первых их выступлений, в Курчатовском институте — и там отмечается, в первую очередь, самобытность, совершенство и, может быть, это покажется странным кому-то из нынешних их поклонников — социальная резкость текстов.
Например, песней «Эй, кузнец» мог бы поддерживать в себе душевные силы Нержин из «Круга первого». Но это, конечно, субъективная ассоциация. А объективно то, что главный «Отказник» Роман Суслов не был ни консерваторским музыкантом, ни университетским филологом. Он был, как его охарактеризовала Марина Тимашева в одной из архивных статей — «европейский элегантный молодой человек с дипломом кибернетика». Дальше, разбираясь, в происхождении этой нетипичной музыки, мы увидим, что во главе группы изначально стояли два равноправных автора-исполнителя, Суслов и Пётр Плавинский. Последнему, вроде бы, принадлежит и название. А вокалистом, опять-таки, против всяких правил, состоял третий — Дмитрий Шумилов. Что касается текстов, вдохновивших мой родной журнал «УрЛайт», то их сочиняли, кроме Плавинского, ещё два человека — Аркадий Семёнов и Гор Оганесян, которые, не будучи рок-музыкантами в строгом значении слова, тем не менее, участвовали в концертах в таком амплуа: «…Под бой барабанов Аркадий Семёнов трубит свои стихи. На сцене — Гор Оганесян размахивает тухлым мясом». Называлась композиция — «Голодная песня».
Дипломатия вежливого отказа
В полном соответствии с названием своего коллектива — Роман Суслов строил дипломатию. Он вежливо вписался в официальный список самодеятельных рок-групп так называемой «Рок-лаборатории» при московском управлении культуры и горкоме комсомола (своего рода «реестровое казачество» того времени), но ни в каких политических акциях этой лаборатории не участвовал, продолжая давать нормальные, по тогдашним понятиям, «подпольные» концерты и поддерживая добрые отношения с самыми радикальными кругами, вроде Подольского рок-клуба. И вот вопрос: почем, при всём том, «Вежливый отказ», всё-таки, терялся в тени рок-кумиров того времени?
На сайте группы я обнаружил такую авторизованную версию: «Ироничными текстами, джазовыми и псевдоклассическими аранжировками "Вежливый Отказ" сразу не вписался в рок-н-рольное движение 80-х годов с его честностью и революционно-героическим пафосом». Боюсь, что это пример добросовестного искривления исторической памяти. Ирония у «Отказа», конечно, замечательная, чего стоит финал песни «Икар»: «Полечу как Икар… Карр, карр, карр!», — но её хватало и у «Аквариума» с «Зоопарком». Кстати, гребенщиковское влияние на «Отказ», в некоторых композициях, довольно-таки очевидно. А «революционно-героический пафос», — где он у того же Гребенщикова, Майка Науменко, Башлачёва, не говоря уже про Петю Мамонова, Гарика Сукачева или Жанну Агузарову? Скорее, его можно было бы извлечь из некоторых композиций «Вежливого отказа», воспринимавшихся как откровенная крамола: «Умирающий пой крепостной голосуй пулеметчик строчи». Не утверждаю, что этот «пафос» там на самом деле был, мировоззрение «Отказа», на самом деле, намного сложнее и трагичнее, но и у других ведущих групп того времени оно не проще. Я понимаю возможность некоторой обиды Романа Суслова за то, что его музыку тогда недооценили. Сам переживаю: почему, например, замечательная лирика — «В чужих озёрах сна» — не стала так же популярна, как «Я хочу быть с тобой» Бутусова.
Реакция изнутри эпохи. Для Андрея Бурлаки, редактора ленинградского самиздата «Рок ин Оппозишн»: «"Вежливый отказ" — совершенно эстетская музыка, такой московско-купеческий бит-блюз». Купеческий. Действительно, обидно. А вот с Владимирои Сигачёвым, музыкантом из первого уфимского состава «ДДТ»: «Какие группы приближаются к твоему идеалу русского рока?… — "Вежливый отказ". Каждый видит то, что хочет увидеть. Если на концерт "Отказа" попадёт приверженец социального рока, он там увидит свое, а я вижу серьезную работу с музыкой. — Но что именно русского? — Не «картуз, балалайку, общество «Память»… Русское в "Отказе" – это глубинные традиции осмысления музыки, слов, подачи».
«Но завтрашний день не настал»
На Всесоюзном рок-фестивале, проходившем в Черноголовке, где распределялись места по опросам аудитории, «Отказ» явно был недооценен. Но интересно: кто тогда оказался триумфатором? «Наутилус». Причем не столько за счёт «революционного пафоса» таких песен, как «Скованные одной цепью» и «Шар цвета хаки», — сколько за счёт новой лирической программы, покорившей женскую часть аудитории. При этом интересно было наблюдать, как свердловчане организовали свою программу. Настраивались полтора часа. Чтоб каждое слово было слышно. Понимая, что с шоу в наших условиях всё равно ничего путного не получится, ну, нет у нас такой традиции, нет вообще привычки к большим концертам, решили свой образ статично, через архитектуру на сцене, то есть Бутусов работал именно как архитектор, просчитавший несущие конструкции и фиксирующий внимание зала на том, что выигрышно.
«Вежливый отказ» тогда больше походил на джем-сэйшен, карнавал импровизаций. Авангардный театр Гора Оганесяна был интересен сам по себе, но требовалось ещё лет пять развивать традицию свободных рок-концертов, чтобы научиться скакать по сцене, не мешая музыкантом, не отвлекая внимания от вокалиста, тем более, что слова и музыка здесь были такого рода, что в них желательно вслушиваться. Значит, нужен соответствующий звук. Роман Суслов на этом не останавливался, как Гребенщиков пятью годами ранее, он торопился экспериментировать, вовлекая в свои опыты разнообразно талантливых людей.
Именно так я и воспринимал «Вежливый отказ» в 1987 году: одна из тех творческих лабораторий, откуда выйдет «на удивленье всему миру» наша рок-музыка, такая же самостоятельная, как русская рок-поэзия середины 1980-х годов. Как сказал бы Сергей Кургинян, точка сборки. Не подпольное прошлое, а завтрашний день.
Но день этот, к сожалению, не настал. В 88 году кончилось «движение», «честность», «осмысление музыки и слов». Остался шоу-бизнес. И в этой ситуации Роман Суслов повёл себе на удивление достойно, отойдя от неё сторону, сначала в джаз без слов, заведомо не конвертируемый в «купи - продай», потом просто в сельское хозяйство, как на сайте «Отказа» – без малейшего пафоса! – это охарактеризовано: «В 1990 году основал один из первых в стране частных конных заводов».Нет, на самом деле серьезное крестьянское хозяйство, по меркам 20-х годов вполне зажиточное.
Обычно названия рок-групп — условные сочетания звуков, но если «Вежливый отказ» переосмыслить в духе древних стоиков, как раз получится вечное «Делай, что должно — и будь, что будет», — и нельзя не признать, что эта рок-группа прошла свой короткий исторический путь в ритме собственных песен, ни под кого не подстраиваясь — и с прямою спиной.
